Семь дней

— Нет — в том смысле, в каком у нее был роман с Большим, — уточнила Гроблер.

— Это значит «конечно нет», — пояснила де Кокер. — Он только заставлял ее выкладываться на работе.

— Другого мужчины у нее не было?

— Нет, — покачала головой Гроблер. — Где бы она нашла на него время?

Гриссел тяжело вздохнул, как будто только что пробежал стометровку.

— Спасибо, — сказал он.

— Что такое фо па? — спросила Гроблер. — Полицейский код?

Он понимал, что события раскручиваются все быстрее, и старался к ним приноровиться. Сев в БМВ, он позвонил Купидону и попросил его съездить в «Силберстейн Ламарк» и допросить всех сотрудников фирмы.

— Хорошо, Бенни.

— Вон, я нашел запасной ключ. Она отдала его одной из подружек. Алдри де Кокер.

— Ну ты меня и удивил… Алдри! Какое дурацкое имя! Слушай, у нас, цветных, есть свои странности, но уж вы, белые, выеживаетесь со своими именами как не знаю кто. И как мне вести себя с юристами?

Гриссел подумал о том, что стрелок знает Прёйса.

— Алиби, Вон. На 18 января и… на то время, когда стрелял снайпер.

— По-твоему…

— Надо убедиться наверняка. Спрашивай о ссорах, мелких склоках, зависти, политике компании, служебных романах… Кому бы не понравилось, если бы Ханнеке Слут стала самостоятельной, открыла собственное дело? Да, и кстати, не хранилось ли у нее дома что-нибудь ценное — возможно, такое, что принадлежало фирме? Документы, что угодно… Что могло обладать большой ценностью.

— Ладно. Короче, задам им жару, — пообещал Купидон. — Я еду.

Гриссел включил проблесковый маячок и сирену и помчался в Бельвиль.

Поганец позвонил ему сам… И как он не догадался? Гриссел мысленно воспроизвел разговор с Соломоном. Голос хриплый, как будто приглушенный. Наверное, он что-то прижимал к микрофону. Говорил торопливо. Ну да, ему надо было спешить, он понимал, что его могут засечь.

И все же мерзавец был спокоен. Вчера убил полицейского, а сегодня спокоен. Вот скользкий гад!

Впервые ярость захлестнула Гриссела. Ненормальный гад, сволочь! Вместе с тем он понимал: речь идет не об обычном безумце.

Что он захотел послать? Почему вдруг сейчас? До сих пор Соломон отправлял свои сообщения на адрес Джона Африки.

И что-то еще — важное замечание, которое, как ему показалось, он должен записать. А теперь он не мог вспомнить — подруги Слут трещали как сороки.

Может, он о чем-то забыл их спросить?

Снова зазвонил мобильник: полковник Ньяти.

— Бенни, через полчаса у нас совещание в кабинете бригадира.

Приехав, Гриссел включил ноутбук и увидел, что новых писем в его ящике нет.

Еще раз взглянув на фото Карлы и парня по имени Калле Этцебет, он удалил послание Фрица и отнес ноутбук в ЦУИ.

Он не застал там бурной деятельности как утром — только сотрудники ЦУИ сидели за компьютерами, сосредоточенно глядя в мониторы. Он поставил ноутбук на стол Фани Фика и сказал:

— Пока ничего.

— Знаю. Мы следим за почтовым сервером. Свой ноут можешь оставить здесь. Я буду следить за новыми сообщениями. — Фик посмотрел на него грустными, как у гончей, глазами.

— Спасибо, — поблагодарил Гриссел, ища розетку и стараясь не встречаться взглядом с незадачливым Фани. Он почему-то чувствовал себя виноватым, хотя его вины в том, что случилось с Фани, не было.

— Нам удалось достать фамилии и телефонные номера почти всех рабочих, которые занимались внутренней отделкой квартир в доме номер 36 по Роуз-стрит, — сказал Фик. — И грузчиков, и охранников. Скоро из «Водакома» пришлют распечатки всех ее телефонных переговоров за последние полгода. — Он посмотрел на часы. — Я смогу провести сравнение примерно к восьми часам.

— Позвони…

— Позвоню.

— По машине снайпера пока ничего?

Фик покачал головой:

— Скорее всего, «киа» он угнал. Они ничего не могут найти.

Гриссел покачал головой:

— Умен, гад!

— Мы его возьмем, — пообещал Фик.

Гриссел вошел в электронную почту и развернул ноутбук монитором к Фику.

— У нас еще нет распечатки переговоров Слут за декабрь?

— Могут прийти в любой момент.

— Проверь, не звонил ли ей 22-го некто с русской фамилией.

— Обязательно.

— Мне пора на совещание… — Гриссел достал блокнот и ручку. — У меня к тебе большая просьба. Надо проверить одного человека — нет ли у него в прошлом судимости.

— Хорошо, проверю! — с готовностью отозвался Фик, которому не терпелось помочь. Снова стать частью команды.

— Спешки никакой нет… — Гриссел написал в блокноте имя и фамилию, вырвал страницу.

Фик прочел:

— Калле Этцебет… Что он натворил?

— Пока не знаю.

— Ладно, сделаю.

— Спасибо, Фани! — ответил Гриссел, стараясь не очень демонстрировать свою жалость.

Утром снайпер, задыхаясь от тошнотворного запаха краски и неуверенности, разъедающей его изнутри, как раковая опухоль, вдруг решил все бросить.

После того как эта мысль пришла ему в голову, он испытал большое облегчение. Все просто. Надо перегнать «чану» в какое-нибудь безлюдное место, прихватить винтовку, мобильный телефон, парик, одежду… Потом облить все бензином и поджечь, а самому уйти.

Он отставил в сторону баллончик с краской, снял с лица тряпку, стащил перчатки и сел на пол гаража, уткнувшись головой в колени.

Через какое-то время он представил себя побежденным и отвергнутым, и ему стало невыносимо больно. Нет, он не может допустить, чтобы все вот так закончилось, потому что тогда они победят.

Последняя мысль стала поворотным пунктом. На карту поставлена его жизнь!

Он медленно оттолкнулся от дна отчаяния, находя утешение в тлеющих угольках почти потухших костров. Потом в голову ему пришел план. Он сообразил, что лучший способ защиты — нападение. Что все козыри у него на руках. Просто нужно разыграть их с умом.