Семь дней

— Как, по-вашему, он поступит, если мы передадим в СМИ описание фургона? — спросил Дюпре.

— Полковник, а ему известно, что мы знаем о «киа»?

— Он может это подозревать.

— Я бы не рекомендовала вам предавать приметы фургона огласке. Он просто сменит машину. И естественно, все «киа» на дороге начнут волновать простых граждан…

— Так я и подумал. Значит, возникает возможность подражателей…

— Вряд ли у него объявятся подражатели. Как вам известно, полковник, в нашей стране такое случается в основном с экономическими преступлениями.

— Илзе, что вы нам посоветуете? — спросил Мани.

— Бригадир, ключ в письме от 27 февраля. Со вчерашнего вечера он стал убийцей. Он очень напряжен и взволнован; ему сейчас очень нелегко. В следующем послании он попробует оправдаться и снова прикроется цитатами из Библии. Наверняка снова будет цитировать Екклесиаста — про «время убивать» и «время войне». Он попробует свалить вину на других, объявит, что «полиция вынудила его так поступить». В отношении с представителями СМИ мы должны держаться прежнего курса: Соломон психически неустойчив, он экстремист и убийца. Следует по-прежнему выражать сомнение в его якобы высоких нравственных устоях и его мессианстве. Таким образом, мы подвергнем его еще большему стрессу, и тогда он начнет совершать ошибки. Только так мы сможем его поймать.

* * *

После того как совещание было окончено, Гриссел вернулся к себе в кабинет и позвонил Купидону:

— Вон, как у тебя дела?

— Почти закончил, Бенни. Эти юристы — совсем как три мудрые обезьяны из притчи. «Не вижу, не слышу, не скажу ни о ком дурного». Они как сговорились. Слут все просто обожали, все они прекрасно сработались, на работе просто рай. Прямо братья и сестры.

Так оно обычно и получалось. Бенни рассказал Купидону о своем коротком разговоре со снайпером и о том, что считает капитан Илзе Броди: Соломон балансирует на грани общепринятого.

— Вон, он знал ее — и знает Прёйса. Мне все больше и больше кажется, что он как-то связан с фирмой «Силберстейн». Расспроси, нет ли среди них или среди их знакомых такого человека. Возраст — около пятидесяти лет. Одиночка. Пассивный наблюдатель, вздорный характер, тихоня, надменный, с комплексом собственного превосходства. Считает себя лучше, выше других.

— Бенни, они юристы, они все считают себя лучше других. Но в общем я тебя понял. Спрошу.

— Мне придется в шесть провести заседание объединенной группы. Успеешь приехать?

— Перенеси на четверть седьмого, тогда успею.

Он позвонил Алексе. Она ответила сразу же. Голос у нее звучал немного встревоженно:

— Только не говори, что уже едешь!

— Я еще не еду, — ответил Бенни. — А что?

— Секрет! — Он понял, что она улыбается. — Ты позвонишь перед тем, как приехать?

— Позвоню, но сегодня могу задержаться допоздна.

— Не важно. Главное — позвони.

— Позвоню. Элла у тебя?

— Да, и обещала остаться до твоего приезда.

Он услышал, как Элла что-то сказала на заднем плане, потом обе женщины заговорщически рассмеялись. Но прежде чем он успел спросить, в чем дело, в дверях показался Фик. Его печальное, как у гончей, лицо впервые за много месяцев дышало волнением.

— Бенни, иди скорее! Снайпер прислал тебе сообщение…

39

«[e-mail]

От: 1 марта, вторник, 16.57

Кому: [e-mail]

Копия: [e-mail]; [e-mail]

Кас.: Побочный эффект

Выражаю искреннее сочувствие ближайшим родственникам констебля Эррола Матхейса. Его смерть не была моей целью, и я хочу извиниться за этот трагический инцидент. Если бы руководство ЮАПС не покрывало убийц Ханнеке Слут, не возникла бы необходимость в радикальных средствах. К сожалению, Эррол Матхейс служил в ЮАПС и, таким образом, имел отношение к правительству этой страны, далекому от понятия справедливости. „Правды, правды ищи, дабы ты был жив и овладел землею, которую Господь, Бог твой, дает тебе“ (Втор., 16: 20).

После этого трагического инцидента даю представителям ЮАПС один день на то, чтобы они сказали правду. „И сказал ему царь: еще и еще заклинаю тебя, чтобы ты не говорил мне ничего, кроме истины во имя Господа“ (3 Цар., 22: 16).

Сегодня я не буду стрелять в полицейского. „…время войне и время миру“ (Екк., 3: 8). Дарую ЮАПС один день.

Если ЮАПС не сделает заявления об аресте убийц Ханнеке Слут, снова настанет время войне. Вина за прочие побочные эффекты возляжет не на меня.

У меня не остается другого выхода. Я предупреждал их сорок дней назад.

Соломон».

Все столпились вокруг монитора и читали послание. Гриссел отметил, как серьезны и сосредоточенны его коллеги. Он подумал: подонок снайпер все-таки заставляет их играть в свою игру.

— Ему ужасно хочется оправдаться, — заметила Мбали.

— И снова Священное Писание, — констатировал бригадир Мани. — Теперь он хочет и «овладеть землею».

— Он повторяется, — отметил Ньяти.

— И опять вспомнил про радикальные средства, — сказал Мани. — Видимо, выучил только одно латинское изречение. Но Илзе оказалась права. Он обвиняет в случившемся кого угодно, только не себя.

— Ему нравится его кличка, — обратила внимание Мбали.

— Бенни, тебе нечего сказать? — спросил Мани.

Гриссел еле сдерживал растущую в душе ненависть к стрелку. Но если бы он позволил себе сказать, что думает, и в тех выражениях, какие пришли ему в голову, он бы разочаровал Мбали до глубины души.

— Бригадир, зачем он пошел на такой риск и добыл адрес моей электронной почты? Неужели только для того, чтобы прислать очередное бредовое послание? Как-то бессмысленно.

В большом конференц-зале на первом этаже собрались тридцать семь человек.

Гриссел стоял перед всеми, у стола. Для начала он резюмировал все, что им известно на сегодняшний день. Интимная близость Роха и Слут; показания ее подруг, по которым выходило, что Слут практически все время проводила на работе. Недавно обнаруженные замытые пятна крови — скорее всего, натекшей с орудия убийства, которое преступник зачем-то положил на пол. Предположения профессора Пейджела о том, что убийца пользовался самодельным клинком; сечение и длина орудия. Версия о серийном убийце, который, возможно, снял с жертвы трусы и забрал их в качестве сувенира. Версия об убийстве с целью ограбления — возможно, убийца забрал у Слут нечто небольшое по размерам, но очень ценное для него.

Встал один из детективов отдела особо тяжких преступлений:

— Бенни, версию с ограблением отрабатываем мы. Среди рабочих, которые занимались отделкой дома и перевозкой вещей, у четверых в прошлом имеется судимость.

— Молодцы! — похвалил Ньяти.

Собравшиеся зашумели.

— Один упаковщик отсидел как раз за ограбление, — продолжал детектив. — Кроме него, судимость есть у двух отделочников и сантехника. Кража со взломом, разбойное нападение… Сейчас все они арестованы. Но нам нужно знать, что именно похищено из ее квартиры.

— Филип, есть новости? — спросил Гриссел у капитана ван Вейка из ЦУИ.

Вен Вейк покачал головой:

— Мы проверили страховку Слут. Никакие ценности там не указаны. Она застраховала только самое обычное. Мебель, машину…

— Ее подруги говорят то же самое, — сказал Гриссел. — А запасной ключ от своей квартиры Слут отдала одной из них. Значит, пока у нас два варианта. Либо она забыла запереться на ключ и задвижку и накинуть цепочку, либо знала убийцу и сама впустила его.

— Может, наркотики? — предположил детектив из отдела особо тяжких преступлений.