Семь колодцев
Шрифт:
Рыжая девчонка бухнула на стол передо мной намокшую пачку бумаги, испещренную повыцветшими от воды каллиграфическими столбцами печатного шрифта. Я узнал этот шрифт: Times New Roman, — я всю жизнь пользовался только этим шрифтом. Я прочитал жирный, подтекший, как бы всплакнувший заголовок: «Семь колодцев».
От встряски опрокинулся пластмассовый стаканчик, и из него вытекла тонкая струйка недопитого коньяка и образовала на столе лужицу с очертаниями какого-то моря.
— Больше не теряйте! — весело сказала девчонка.
Она сунула палец в лужицу на столе — послышалось шипение,
Девчонка рассмеялась; веселясь, привычным движением качнула головой, и от ее золотых волос остро пахнуло мятой с лимоном. Я вспомнил этот запах.
Я машинально взвесил рукопись в руке. «Семь колодцев»? По всей видимости, здесь было все до последней строчки.
— Ты кто? — дружелюбно спросил я.
Я уже догадывался, что она не из этого вот конкретного сегодняшнего мира, а из какого-то очень близкого. Но я не знал, кто она и почему мне помогает.
Она скорчила веснушчатую гримаску и покрутила голыми острыми плечиками. Однако все эти подготовительные ужимки к ответу на мой вопрос не привели.
— Идите по домам, сейчас будет гроза! — посоветовала она и добавила с подростковой категоричностью: — И прекращайте, наконец, пить! Достали уже!
— Но все же…
Однако она уже шмыгнула прочь, и вскоре ее огненно-рыжая копна волос последний раз мелькнула в очереди у цирка-шапито.
Петруха спал. Я его растолкал:
— Пошли отсюда, сейчас гроза будет!
— С чего ты взял? — Он недоверчиво покосился на словно заснувшее ослепительно голубое небо без единого намека на ухудшение погоды.
— Знаю.
— А это что? — Он показал рукой на набухшую от воды рукопись.
— Да так, в пруду выловил. Дома почитаю. Ну что, пошли?
— Ну пошли, если хочешь. Только в магазин заскочим?
Мы расплатились с брюнеткой, забрали недопитый коньяк и с расправленными плечами, поскольку были уже не зомби, а ильямуромцами, направились к выходу.
Где-то позади сильно громыхнуло. Резко повеяло прохладой. По небу катились выкрашенные в мрачные тона тучи.
— Чо стоишь, как баран?! Закрывай зонты! — набросилась официантка на таджика. — Сейчас гроза будет!
74
Когда заявился Вовочка, у меня в гостях были приятели из числа преуспевающих предпринимателей. В меру цивилизованные, в меру умные, достаточно заносчивые, растратившие состояния на демонстрацию собственной значимости — таких, как они, тогда называли «новыми русскими» и сочиняли про них — точнее все-таки будет сказать: про нас — забавные анекдоты, которые, как истинное народное творчество, были в своем большинстве достаточно правдивы, если правильно понимать некоторые аллегорические преувеличения.
Ну, например:
Новый русский у края дороги вываливается из шестисотого «мерина» и начинает жадно пить из лужи. Тут останавливается другой на такой машине и укоризненно говорит:
— Ну как ты можешь пить из этой грязной лужи?! У тебя тачка классная, весь в «Версачи», сотовый с брюли-ками?
Тот поднимает голову и отвечает:
— Имидж — ничто, жажда — все!
Или:
Налоговый инспектор спрашивает у нового русского:
— Кто вам поверит, что эту виллу вы купили
на честно заработанные деньги?— А на какие еще?
— Мне кажется, что на народные деньги!
— Ты чё, ваще?! Откуда у народа такие деньги?!
А еще:
Приходит новый русский в магазин компьютерной техники и начинает орать:
— Чуваки, бля, шо за фигня, шо вы мне, бля, за комп подсунули?
Его вежливо спрашивают, не мог бы ли он объяснить в более понятных выражениях, в чем проблема.
— Да подставка для кофе сломалась!
— Какая подставка?!
— Ну когда нажимаешь на кнопочку и такая штука так медленно выезжает…
Или вот:
В магазин сотовой связи входит новый русский, весь на понтах. Вперед него забегает маленький, плюгавенький интеллигентишка в очках и распахивает перед ним дверь. Новый русский подходит к девушке-менеджеру за стойкой, вытаскивает из кармана телефон и зло бросает его на стол со словами:
— Что это за ботва!
Из-за его спины выбегает интеллигентишка и с виноватой улыбкой говорит:
— Простите, Николай Петрович спрашивает, почему телефон, который он здесь вчера купил, не работает?
Девушка берет телефон и уносит его. Через некоторое время она возвращается с другим телефоном, мол, тот сломан, посмотрите этот. Новый русский спрашивает:
— Что это за ботва?! Интеллигентишка опять переводит:
— Николай Петрович хочет узнать, что это за модель?
— «Сименс», — объясняет девушка.
Новый русский недоверчиво вертит телефон в руках:
— Что это за ботва? Интеллигентишка:
— Николай Петрович интересуется его функциональными возможностями…
Я уж не говорю про анекдоты о шестисотом «Мерседесе» и «Запорожце»…
Отвлекся… Ну так вот, мы пили хорошую водку и закусывали кроликом, приготовленным мной на вертеле в духовом шкафу.
Сначала говорили о ценах на металл, нефть, золото, зерно и элитных проституток, потом обсуждали автомобили, часы, шмотки и женщин, а еще гневно осудили родное правительство, враждебных американцев, сборную страны по футболу и, естественно, общих знакомых.
Честно говоря, к концу вечера я не на шутку раззевался и чуть не вывихнул челюсть, ибо все это мне было глубоко скучно — душа жаждала свежей мысли, яркого полета, разгула, фейерверка, а не бесконечного высокомерного перечисления возможностей друг друга.
«Конечно, новые русские не все такие, — размышлял я. — Я знаю множество талантливых коммерсантов, гениальных умниц с физико-математических факультетов, которым не чужд язык Толстого и Достоевского, которые воспринимают жизнь в миллионы раз глубже и ярче, чем вот эти вспучившиеся от самодовольства московские корольки. Просто интеллигентные мальчики с тонкими пальцами почти не выживают в этой мясорубке российского бизнеса, где чаще важен не ум, не образование, но сила и жестокость. Намного легче людям-воинам, пусть у них за плечами даже примитивная восьмилетка, потому что сегодня в России прав тот, кто не струсит на разборке, кто выбьет долги и не даст выбить их из себя, у кого звериный оскал, взгляд удава и хватка Шварценеггера. Наверное, поэтому анекдоты прежде всего высмеивают дремучую тупость новых русских».