Семь кругов адского рая

Любовь Петровна уселась поудобнее, наслаждаясь жаренным чесночным тостом. Спортивный костюм смотрелся на её форменном теле с невинной нелепостью. Хоть возраст и подбирался к заветному юбилею, лицо её по-прежнему выглядело молодым и ухоженным. Густые, карамельного оттенка волосы вперемешку с махагоновыми прядями были прилежно собраны в высокую прическу. Аккуратно вздернутый нос горделиво возвышался над выступающими скулами. Взглянув на них со стороны, становилось понятно, что сходство внешности сына и матери состояло в изящном носе.

– А знаешь что? – вытирая руки салфеткой, спросила Любовь Петровна.

– Что ? – с набитым ртом промямлил Ник.

– Я вижу палатку с мороженным.

Она вопрошающе посмотрела на сына своими глазами цвета карамели.

– Зима на носу, а тебе, вероятно, хочется замёрзнуть раньше положенного времени!

– Сынок, не ворчи. Посмотри, какая чудная погода! И между прочим, матери грешно отказывать!

– Убедила, сдаюсь.

Она еще продолжала мечтательно улыбаться, а Ник стремительно направился к палатке у входа в парк.

Когда Ник вернулся с двумя ванильными рожками в руке, то обнаружил пустое покрывало. И лишь одна корзинка с остатками недавнего пиршества подтверждала, что он не ошибся лужайкой. Недоумевая, Ник огляделся по сторонам. В панораме парка нигде не мелькала фигура матери. Он сел на уголок пледа, спиной к коттеджам и достал телефон, пиликающий стандартной мелодией. Звонила Эля.

– Привет, любимый.

– Привет.

– Почему не звонишь?

– Да некогда было. – рассеянно ответил Ник, продолжая вертеть головой.

Он не любил праздных вопросов такого рода. Ведь ответ казался настолько очевидным – человек не звонит лишь по двум простым причинам: ему не интересно, или он чертовски занят неотложными делами. В итоге, все равно второй вариант сводится к первому. Было бы желание – а время всегда найдётся!

Эля ждала, что Ник поинтересуется, как проходит её день, но Ник молчал. Страх, что он снова повесит трубку, пересилил эгоистичный нрав блондинки.

– Приезжай ко мне, закажем что-нибудь из итальянского ресторанчика. А то ты у меня такой худенький!

Забота из уст избалованной девицы звучала нелепо и резала слух. Ник не понимал, как можно якобы переживать за его фигуру, но стараться откормить его чужими руками, точно он поросенок, которого пичкают не рубленной крапивой, а комбикормом. Ведь домашней пищи от нее не дождешься, как снега в тропиках. Готовить Эля не умела и не хотела, ибо не царское это дело. Поэтому она испробовала весь ассортимент меню лучших ресторанов города. Ник не имел ничего против ресторанной еды, но забота девушки противоречила способу ее проявления. Вся её чувственность – сплошная фикция. Он часто задавался вопросом: зачем лишний раз выставлять мнимое за действительное? Но все же у него хватило самообладания, чтобы не высказать ей этого.

– Буду часам к 8, целую. – завершая разговор, Ник вернул телефон в карман.

Сбоку, с другого конца покрывала до ушей Никиты донеслось небрежное шуршанье бумаги. В полной уверенности, что исчезнувшая странным образом мама вернулась для продолжения пикника, он обернулся. Но догадки оказались не верны. То была маленькая девочка. Она лежала на животе и энергично болтала согнутыми ногами. Её русые волосы ниспадали водопадом мягких прядей на альбомный лист, где стены нарисованного домика движеньем цветного карандаша облачались в малиновый цвет.

Ник невольно улыбнулся, а голос заиграл ироничными нотками.

– Здорово же вы помолодели, Любовь Петровна!

Девочка подняла на него большие зеркала невинной души, а затем снова опустила вниз. Столько осознанности и здравого смысла было в этом взгляде! Художника прельщало поведение девочки. Она молча, как ни в чем не бывало, продолжила «отделку» фасада перекошенного домика.

– Похоже, мадам, вы помолодели гораздо больше, чем я предполагал. Но ничего страшного, выучить слова – дело наживное.

Ответа не прозвучало. Когда девочка закончила разукрашивать крышу, она снова взглянула на Ника.

– Ты похож на безумного шляпника. – промолвила она. – Он тоже говорил непонятно.

Ник засмеялся.

– Мам, да ты великолепная шутница!

– А я не шучу. – не поднимая головы, сухо ответила девочка.

Забавно… Она появилась так внезапно, из неоткуда, на его покрывале и вдобавок совершенно не хотела контактировать! Ник загорелся идеей во чтобы то не стало добиться расположения маленькой вредины, но неожиданно смутился. О чем, интересно, в обычной обстановке говорят с детьми? Впервые возникшие тёплые чувства к ребёнку росли с каждым последующим ее ответом. Ник перевёл взгляд с девочки на рисунок и спросил:

– Это домик, в котором ты живёшь?

Она удивлённо заморгала. Ее умные пуговки светились уверенностью. Никитой овладело странное чувство, будто он знал это милое личико всю осознанную жизнь. Непонятная ностальгия сжала размеренно бьющееся сердце.

– Ну и глупости! Как можно жить в таком доме? – скандировала маленькая художница. – Он же бумажный.

Ник рассмеялся, прикидывая, что с виду девочке не больше шести лет, но она без труда развеяла весьма скудные его представления о детской сообразительности в этом возрасте. Ведь он полагал, что дети глупы вплоть до юности. Тот серьёзный вид, с которым девочка рассуждала, вызывал ненаигранную улыбку. На её фоне он выглядел смешно, что только сильнее подзадоривало.

И тогда Ник решил изменить тактику. Дабы быть с девочкой наравне, сперва он лег на живот рядом с ней, а затем спросил, играя интонацией.

– А хочешь, я помогу тебе нарисовать, например… Например, утку?

– Ты что умеешь рисовать?

Она недоверчиво покосилась на Ника. В тот момент ему показалось, что взрослая жизнь остановилась на месте, вернув ему десятка два ушедших лет. Он почувствовал себя озорным ребёнком. Девочка цепляла элементарной точкой зрения на неоднозначные для ребёнка понятия и развитым не по годам интеллектом. Несомненно, она была особенной!

– Увидишь!

Лёгкими движениями он принялся водить карандашом по листу, нанося короткие прямые и косые штрихи с правильной методикой нажима на графит.

С неподдельным интересом смотрела она, как на глазах рождается шедевр. Ее улыбка становилась всё шире, а крохотное личико просияло радостью.

– Готово!

– Ой, да она же как живая! – девочка захлопала в ладоши. – А что ты ещё умеешь рисовать?

– Всё умею. Ты только скажи.

– И меня нарисуешь?

Она смотрела на него зачарованными глазами. Все немыслимые преграды в общении, несколько минут назад мешающие появлению ее великолепной улыбки, были сломлены. Ее проникновенный взгляд качнул глубоководье его души до такой степени, что ему не хотелось расставаться с девочкой.