Семь месяцев саксофона
Шрифт:
***
«Шутка! – сказал, держа в единственной руке утреннюю газету, лейтенант Кон. – Нам обещают
***
– Пластмассовое тело трубки попискивает, словно его душат. Смешно! Смешно и грустно! На свете всё смешно и всё грустно, потому что всё на этом свете приходится рано или поздно отдавать, уступать, возвращать… Кладу трубку на место. Отдал, уступил, вернул. Ха-ха-ха, хи-хи-хи, хо-хо-хо, хе-хе-хе.
Пожилая женщина просовывает голову в телефонную будку:
– Ты в порядке? – спрашивает голова.
– Нет, а что?
– Я так и подумала…
– Смешно мне.
– А-а-а.
– А вам
нет?– Иди-ка, парень…
– Обязательно! – обещаю я.
Я иду – мне необходимо хорошо поесть и хорошо попить. По дороге думаю о том, что не всё смешно и грустно, потому что не всё отдаётся… Самое-самое не отдаётся. В кармане моих брюк коробка карандашей. Карандаши – это самое-самое…
На углу улицы мальчишка предлагает надувные шары. Выбираю ярко-красный и на нём рисую мальчишкино лицо.
– Чудно! – смеётся мальчишка, разглядывая шарик.
– Чудно! – смеюсь я и выпускаю из рук нитку.
Зависая в небе, шарик виляет красными бёдрами, и лицо мальчишки на шарике то недовольно морщится, то радостно хохочет.