Семь миров: Оракул

Ёнк не видел лица Кюзиция, потому что тот стоял впереди него, но мог представить сколько разочарования и боли написано на лице господина. Он видел, как к ним приближается палач с остро заточенным клинком на поясе. Казнь над благородными пацифами могла проводиться лишь древним оружием — мечом из метеоритной стали с алмазной рукоятью.

Кюзиций не шевелился, приняв приговор как должное.

«Он заранее знал, — догадался Ёнк, — он знал, что его казнят, но повел меня».

Палач был совсем близко. Весь чёрный, словно птица, с обмотанным лицом и узкой прорезью для глаз, он двигался на них, постепенно обнажая клинок. Он встал ровно напротив Кюзиция, готовясь сделать один-единственный удар, традиционно пронзающий сердце.

Все утопало в тишине, палач занес руку, но Ёнк не смог.

Точным и быстрым движением он кинулся к господину и встал перед ним, изумив всех. Раздался крик. Палач с трудом успел затормозить клинок, застыв с острием возле горла Ёнка. Ёнк слышал позади, как бешено колотится сердце господина. Кюзиций обхватил Ёнка рукой и потянул к себе, сжимая так крепко, что пациф испытал боль в предплечье. Кюзиций дрожал. Испуг был пропечатан на лице каждого. Ёнк был бесценен, и в этот миг все осознали насколько.

Судья пребывал в ярости.

— Препятствие выполнению решения суда карается смертной казнью, — грубо крикнул он в глаза Ёнку. — За сегодняшний день вы приговариваетесь к смерти уже трижды!

Ёнк сухо кивнул, даже не моргнув и не испытав раскаяния. Палач продолжал направлять на него меч.

— Кем ты себя возомнил? Кто ты такой, чтобы перечить нам! Координаты, немедленно! — заорал в полную силу голоса судья.

В этот миг Ёнк словно потерял рассудок. Все куда-то ушло. И страх, и волнения, и холод, и боль оставили его тело. Сердце стало биться ровно, а в глазах посветлело. Он схватил обнаженный клинок палача за лезвие голой рукой и стал медленно отводить его в сторону. Встреченное сопротивление со стороны его он преодолел ценой пореза до кости. Вся стража со всех сторон было ринулась на него, но судья резким жестом их остановил. На пол брызнула кровь из ладони Ёнка.

Юноша смотрел верховному судье Пацифы прямо в глаза, улавливая в них растерянность.

— Мне нечего терять. Пока координаты со мной, вы меня не убьете. Спрашиваете, кто я такой, чтобы перечить вам? Я отвечу. Я человек, который знает, что мир больше, чем эта ваша разноцветная комната. Я люблю Пацифу. Мне дорог мой народ. Я служу Императору! И говорить буду только с ним. Ведите меня к нему или все погибнете!

Замешательство прочитывалось на лицах знати. Легкий шепот зашелестел по залу. Палач с опущенным окровавленным клинком отошел от Ёнка. Стражники не сводили с Ёнка глаз, затаив глубоко в сердце своем восхищение.

— Вы можете меня отпустить, — произнес он, повернувшись вполоборота к Кюзицию.

Господин убрал руку. Кюзиций испугался за жизнь Ёнка больше, чем за свою, это все видели и оценили.

— Просто отведите его к императору!!! — с отчаянием заорал Кюзиций.

Наблюдая панику на лице самого спокойного, уравновешенного и загадочного человека первого звена, вельможи окончательно потеряли контроль над ситуацией. Никто не решался дать на это одобрение.

— Хоть и приговоренный к смерти, но я все еще возглавляю секретный отсек, — закричал Кюзиций. — И у меня есть доступ к императору, я беру на себя ответственность отвести своего человека к нему.

Все молчали. Судья опустил глаза. Всю свою жизнь он отдал на то, чтобы сохранить традиции его мира и уберечь кодекс от нарушений. Его сильно огорчало происходящие, более даже, чем конец света, но он не в силах уже был противостоять. Помолчав пару минут, он громко провозгласил:

— Учитывая чрезвычайное положение, объявленное на планете, вы, господин Кюзиций, получаете право отвести Вашего человека к Императору. Разрешение это уникально и выдается единовременно, только вам и только сейчас.

Кюзиций поклонился верховному судье.

— Приготовься, мы сейчас будем долго идти вглубь дворца, — сказал он обернувшись к Енку.

В сопровождении непрерывных взглядов они обошли хрустальный подиум справа и вышли к одному из рукавов, соединяющему зал суда и плоскую круглую тарелку с садом. Стражники направились за ними.

Высеченные из камня скульптуры, изображающие армию пацифов, стоящих вдоль главной дороги, были воссозданы так реалистично, что Ёнк поначалу принял их за настоящих воинов. Открытые террасы с растениями, сады камней причудливых форм, фонтаны с разноцветными водами, чинно расхаживающие дамы в живописных летящих одеяниях, останавливающиеся, прикрыв лицо веером, чтобы посмотреть на него — все это Ёнк видел впервые и смущался.

Они прошли по длинному подвесному мосту, под которым текла голубая светящаяся река. Внизу Ёнк видел сотни огромных тарелок с подвесными садами, соединенных между собой прозрачными мостами.

Ворота в главную башню медленно отворились. Ёнк чувствовал, как неистово колотится его сердце.

— Иди! — подтолкнув его в спину, повелел Кюзиций, заметив, что Ёнк замешкался.

Проходить пришлось не один зал. Ёнк чувствовал, как оставляет за собой кровавый тонкий след. Двери распахивались одна за одной, вызывая каждый раз замирание сердца.

«Может, за этой дверью Император?» — вздрагивал Ёнк и, убеждаясь, что нет, продолжал следовать дальше.

Миновав сверкающий овальный зал, зал-сферу, комнату-колодец с рыбами, плавающими над головой и под ногами в огромных аквариумах, пройдя сквозь спиралевидный тоннель, Ёнк оказался в абсолютно белом помещении, не замечая, как постепенно сопровождающие его стражи останавливались, прекращая движение в том или ином зале. Никаких воинов рядом не было, ни вельмож, ни женщин в летящих одеяниях. Только один единственный Кюзиций и два военных генерала оставались с ним.

Безопасность императора была главным для пацифов. Ни один правитель никакого другого мира не охранялся так, как охранялся император. Его сила была в том, что он не доверял никому и никогда не оставался без защиты. Его императорский дворец находился высоко в небе высшего звена. Он жил внутри звезды. Огромный яркий шар, сияющий в искусственном небе, служил ему резиденцией, а высшему звену источником света. Этот шар был в то же время и космическим кораблем.

Подлететь к шару близко можно было только лишь в специальных очках, иначе неминуема слепота. Яркий свет защищал правителя. К нему поднимались лишь иногда и только самые доверенные советники, но и с ними он предпочитал общаться через плотное защитное поле. Чаще всего общение со свитой он совершал через трансляции, отправляя вместо себя свои голограммы. Семья императора жила с ним внутри этой звезды, редко спускалась вниз и никогда не совершала визиты в нижние звенья. Внутри Звезды у них было все самое лучшее, редкое и изысканное.

Енка посадили в чашу, связали руки за спиной, надели на глаза очки и повезли вверх к Светилу.

Даже сквозь очки он весь сжимался от ослепительного света. Они нырнули внутрь шара через небольшое отверстие на в его основании, и сразу наступила тьма. Енка вывели из чаши, сорвали очки и, толкнув в спину, велели двигаться вперед.

Внутри Звезды был разбит красивый сад, струились водопады, пели птицы, но для него все это оставалось за стеклом. Его вели по прозрачному тоннелю, через который он мог только видеть, но не мог коснуться.