Семь понедельников подряд

– Я, как последний идиот, еду в Питер, - не слушал меня Лешка, -приезжаю на дачу, вру всем, что срочно вызвали на работу. Потом потихоньку пытаю твоего деда, как добраться до этой чертовой Вараксы. Говорю, что мы с тобой немного поссорились, и ты туда уехала – посмотреть. А я, мол, еду за тобой. Он рассказал, только все это оказалось не соответствующим действительности. И поезда давным-давно такого нет, и вообще. И вообще, зачем я тебе все это рассказываю?

Я молчала. Потому что поняла, наконец, что имела в виду Светка, когда сказала: «Увидишь, что дальше будет».

– Приехал ночью, поезд опоздал, - Лешка бросил недокуренную сигарету вниз и тут же достал другую. – Ночевал на станции. Утром пошел пешком. У самого села смотрю, дед едет на велосипеде. Описал тебя, спросил, не знает ли, где такая остановилась. Он сказал, куда идти надо. Прихожу – бабка какая-то и девка противная. Спрашиваю про тебя. Бабка говорит, что да, ты там, но куда-то вышла. Тут вылезает эта дрянь мелкая и начинает мне рассказывать. Что у тебя тут любовник, какой-то поповский родственник, и что ты вчера как с ним ушла, так и не приходила. Бабка пыталась тебя выгораживать, но эта сказала, что я сам еще все увижу. Я, как осел, про клад и бандитов спрашиваю, а она мне в лицо смеется. Мол, это вы с ней все придумали, чтобы мне башку задурить. А на самом деле, вы с ним еще из Питера вместе приехали, в одном купе.

– Да ничего подобного! – возмутилась я. – Да, действительно мы ехали в одном купе из Москвы. Но мы не были с ним раньше знакомы. И он действительно меня спас, когда меня хотели убить. А потом еще, когда я в болоте чуть не утонула. И...

– Да, я слышал, - усмехнулся Лешка. – И еще раз. В тот раз тебя, наверно, хотели изнасиловать. Ты сама сказала, что это уже четвертый раз. Да нет, на этот раз я подвернулся. Извини, какое разочарование.

– Перестань, а? – попросила я, прекрасно понимая, как глупо будет звучать все, что бы я ни сказала.

– Перестань? – приподняв брови, переспросил он. – Хорошо, я уже перестал. Слушай, что было дальше. Я оставил там вещи и пошел сюда, к церкви. Церковь закрыта, дом закрыт на замок. Что и требовалось доказать.

– Что доказать? – завопила я. – Что? Он за сестрой уехал в райцентр, в больницу. Вместе со священником.

– А ты откуда знаешь?

– Он мне сам сказал?

– Ночью?

– Нет! Вчера.

– А ночью ты где была?

– Ночью я вышла из дома в туалет, и меня бандиты схватили и... увели.

Лешка засмеялся невесело.

– Ты, Оля, или совсем со своими детективами спятила, или меня идиотом считаешь. А может, и то, и другое. Бандиты, говоришь, увели? А потом что, отпустили?

– Я убежала. А вон тот тип, который внизу валяется... Он меня стерег. И если бы не ты...

Парадокс был в том, что я говорила чистую правду, но чувствовала себя так, словно врала напропалую. Потому что звучало все и на самом деле по-идиотски. Я бы на его месте тоже... засомневалась бы.

– Между прочим, Светка тоже там была. В том доме. Наверно, и до сих пор там.

– Не знаю, не знаю. Мне показалось, что я видел ее в добром здравии, ну, почти, в добром здравии отнюдь не в компании бандитов. Кстати, а подстрелил ее кто? Бандиты?

Я кивнула, Лешка только головой покачал.

– Знаешь, Оля, если уж попалась, то не надо так бездарно врать. Я думал, у тебя с фантазией дело получше обстоит. Выходит, ошибся. Или ты все на бредни свои тратишь? Тебя даже подруга твоя с потрохами сдала.

– Леш, я тебе все объясню, - я сделала еще одну жалкую попытку хоть как-то оправдаться. – Никакая она мне не подруга. А Женя этот... Ну, он Светке понравился. Очень понравился. А он... – я замолчала. Чтобы ни начинала говорить, получалось только хуже.

– Ну, что он? – Лешка наконец повернулся ко мне лицом. – А он предпочел тебя? И поэтому она решила тебе страшно отомстить, так?

– Ну... да. Только это не значит, что...

– Хватит, Оля! – Лешка махнул рукой и прошел мимо меня к лестнице. – Мне этот балаган надоел.

– Ты куда? – глупо спросила я, безуспешно пытаясь поймать его за рукав.

– Пойду сумку заберу. И на станцию. Что мне здесь делать?

– А я?

– А ты дожидайся своего Женю.

– Да никакой он не мой! – снова рассвирепела я.

– Тем хуже для тебя.

Оставалось только заплакать, что я и сделала. Крайне непродуктивно – Лешка только разозлился окончательно. Отпихнул меня, да так, что я снова чуть не полетела вниз, и ушел.

Долго плакать без определенной цели я не умею. От обиды, от огорчения – да, но в этом случае слезы быстро кончаются, едва смыв самое горькое горе. Другое дело, если преследуешь определенную цель. Впрочем, такое со мной бывает крайне редко: Лешку мои слезы элементарно бесят. Если, по его мнению, я плачу не по делу, он начинает психовать, орать и хлопать дверями. Может даже из дома уйти на целый день.

Так, будем рассуждать здраво.

Хорошо, сейчас он заберет вещи и уедет. Мне тоже надо уехать, и побыстрее. Как-нибудь пробраться огородами, лесом до Фитингофа. Или до Моршанска, пусть даже до Тамбова, неважно. Все хорошо, но как попасть к Таисии, чтобы никто не заметил? Наверняка ведь Протасов нас с Аликом уже разыскивает. Вещи? Я и без вещей уехала бы, черт с ними. Но вот деньги и документы – куда без них денешься.

Остается одно – пересидеть здесь, пока Женя и отец Александр не вернутся с Леной из Пичаева. Попросить кого-нибудь из них сходить к Таисии за моей сумкой, благо, она уже собрана. И в Питер!

А там уж видно будет. Не побежит же Лешка немедленно заявление на развод подавать. Впрочем, даже если и побежит, быстро такие дела не делаются. А за это время, как говорится, глядишь, ишак и сдохнет.

Я наклонилась вниз, посмотреть, как там Алик. Он то лежал тихонько, то вдруг начинал завывать и материться. Но даже и не пытался встать.

Ветер шумел в кронах деревьев, холодил распухшие от слез глаза. Птицы летали совсем рядом, казалось, можно дотронуться рукой. Видно было далеко-далеко. Дедушка говорил, что когда-то церкви ставили так, чтобы с колокольни одной можно было увидеть другую. А сейчас... Только поля, лес и лента реки. И пыль над дорогой, по которой едет грузовичок, крохотный, словно спичечный коробок.

Он быстро подрос и остановился у церковной ограды. Из кузова выбрались Женя и отец Александр, Славик помог выйти из кабины Лене. Я хотела помахать им, но они все сгрудились около Алика, посмотрели вверх, и я спряталась, так, чтобы они не смогли меня увидеть. Вряд ли он будет рассказывать, что забрался на колокольню вслед за мной. Ну и мне тоже не стоит – к чему лишние объяснения. Сколько уже можно объясняться. Спущусь потом потихонечку, когда в дом уйдут.

Тем временем мужчины подняли вопящего Алика и осторожно усадили в кабину грузовика. Взревев, грузовик скрылся. Лена, переваливаясь, как уточка, и придерживая рукой живот, медленно направилась к крыльцу. Женя опередил ее, открыл дверь, и все вошли в дом.