Семь смертных грехов

При этом находятся люди с шикарными домами и дорогими машинами, которым нравится, когда в их морозилке пусто. Они так богаты, что питаются исключительно вне дома. Поэтому их стол украшен несколькими ключевыми ингредиентами: горчицей, полкувшином солений, пустой бумажной упаковкой, батончиком масла и коробкой с содовой Arm & Hammer (производитель домашних продуктов питания – ред.) на случай, если что-то не усвоится должным образом. Что за черт? Неплохо бы попробовать эту сборную солянку. Такое дерьмо можно встретить в холодильниках у бедняков и студентов, но не у богатых людей. Думаю, это подсознательное поведение, чтобы остальные считали, что вы не при таких деньгах, как кажетесь. Когда у вас в холодильнике мышь повесилась, есть надежда, что люди пожалеют вас. Все это, конечно, здорово, но не прокатывает в Беверли-Хиллз.

Я достаточно откровенен, если выбирать из самых завистливых людей на планете. Если вы зеленеете от зависти, тогда я “Невероятный Халк” (главный герой одноименного фильма 2008 года – ред.), рвущийся через Манхэттен. Я агрессивный, беспардонный, обозленный, хватающий все, что попадается под руку. Так что, в моем понимании, зависть – не грех, а скорее порыв ветра в мои паруса. Жадность и зависть устраивают маленькую ярмарку в моей убогой лачуге, а я, как организатор аукциона, называю лоты и принимаю предложения. Но даже я останавливаюсь, когда дело доходит до проверки каталога Крейга (сайт электронных объявлений – ред.) в моей душе. В наши дни люди относятся к деньгам и повышению цен как к неизбежным фактам. В этом двуликом мире, который вещает из двух ртов, награды и почести становятся своего рода возмещением убытков, и, что касается меня, я здесь, чтобы объявить все это полной чушью.

“Грэмми”, “Эмми”, “Оскары”, ”AMA”, “Тони”, ESPY (премии за достижения в области музыки, телевидения, кино, театра и спорта – ред.) - вы знаете, люди привыкли хорошо относиться ко всяким таким вещам. Но за последние несколько лет порча разъела доверие даже самых горячих сторонников. Меня все время спрашивают, каково это – выиграть Грэмми? Я отвечаю, что мне наплевать. Какое мне дело до премии Грэмми? Чтобы вам все стало понятно об этом фарсе, - просмотрите список номинаций. Здесь чертовы кучи наград для попа, хип-хопа, кантри и даже современной церковной музыки. В большинстве случаев номинации предназначены для смешанных жанров. Есть даже несколько наград для техников, и это оправдано. Люди в шоу-бизнесе часто забывают, кто делает черную работу, так что это на пользу. Однако…

Есть одна метал-номинация. Одна! Награда! Для метал-музыки!

Выигрывая метал-Грэмми, вы чувствуете себя здоровым прокаженным. Конечно, на секунду вы на небесах, но к концу дня понимаете, что вас все равно поимели. Можно привести следующий аргумент, раз метал-номинация всего одна и вы выиграли ее, то попадаете в элиту, в которую нет доступа всем остальным. Но тогда зачем придумали все другие номинации? Ведь смысл в том, чтобы отличаться от всех, будто вы сотворили нечто, что не под силу другим. В наше время последние подражатели-неудачники, бездарные размалеванные бракоделы уходят вон с охапкой славных призов под хвалебный аккомпанемент лукавых льстецов. В эпоху, когда даже слова, которые мы употребляем, рассматриваются как вранье, что можно сказать о церемонии награждения, низведенной до уровня неравного соперничества. Да и вообще, я доверяю не наградам, а результатам, которые придают вам вес и благосклонно дарят возможность заниматься тем, что вы исповедуете. Я доверяю своим поклонникам, потому что они вкладывают в меня свою веру. Только это взаимное чувство так приятно уху и так сладко на вкус.

Как и похоть, зависть может быстро сесть вам на шею. Всего один проблеск исчезающей мечты, и вы схвачены. Ваше молоко прокисло, и вино испортилось. Вам место на своей стороне кровати. На обед вы грызете губы изнутри. Вы – ходячее отчаяние собственной персоной. Но если вы можете обратить зависть в преимущество, то лучшего ощущения и быть не может. Это не моя рекомендация к мгновенному наслаждению. Врач поможет лучше. Я просто говорю, что когда-то мечта должна сбыться. Зависть влияет на вас, так заполните пробел в этом деле. Мы все деремся за кусочек бостонского пончика (пирожное c кремовой или шоколадной начинкой – ред.) каждый день, каждую секунду. Почему мы должны отказывать себе в маленьких удовольствиях, если они надолго придают нам сил? Думаю, плохое отношение к тому, что мы хотим, давно уже должно было уйти в прошлое. Мы перерождаемся в счастливые печенья (китайское печенье из двух половинок, внутри которого спрятана полоска бумаги с предсказанием судьбы – ред.), скрученные и сладкие, сохраняя при этом чувство вины. Зачем разрывать запечатанный пакет, друзья? Какой смысл в еде, если все, что вы получаете взамен, это усиливающаяся жажда, изжога и душевная тоска?

Сейчас вы, наверное, думаете, что перед вами болтливый скандалист, готовый к драке и совершенно пустой внутри. А это звучит не так плохо, честное слово. Один из принципов моей философии можно выразить так: “если вы не говорите, значит ничего не сказано”. Говоря в общем, это значит, что, если вы хотите чего-то от жизни, выскажите это или заткнитесь. Я хочу сказать, что у нас в жизни полно забот, забудем, что чувствуют люди, непохожие на тех, кто нам безразличен, когда нам приходится принимать решения. Бывают моменты, когда мир не должен лезть вам в душу. Какой грех в том, чтобы хотеть чего-то, если все вокруг чувствуют то же самое? Быть человеком это инстинкт, а не источник религиозного самопознания.

Все, о чем я сказал выше, имеет особое отношение к детям. Как-то ребенком я хотел, чтобы однажды на Рождество у меня был набор детских трусов, как у Бобы Фетта (охотник за головами из киноэпопеи “Звездные войны” – ред.). Это все, что я хотел. А кончилось тем, что мне подарили игровую приставку Atari 2600 и большой двухкассетный магнитофон. Мое разочарование было настолько сокрушающим, что я отказывался говорить с кем-либо целую неделю. Несколько месяцев спустя меня, против воли, увезли во Флориду, и я вынужден был выбросить свое барахло. Абсолютно все. Приставку и магнитофон продали, чтобы были деньги на бензин. В итоге, в Форт-Лодердейле (курортный город на восточном побережье южной Флориды – ред.), я сбежал из дома на несколько недель. К этому моменту кальсоны Бобы Фетта меня меньше всего беспокоили. Первоочередной задачей теперь было найти поесть. Так что, еще в юности я постиг, что зависть это чепуха по сравнению с выживанием. Это не означает, что я расстался со своими заветными желаниями. Просто я пошел по странному, но прямому пути, чтобы обустроить свою жизнь в перспективе. Я могу видеть лес сквозь огонь. Мы все время насыпаем горы из гравия и создаем себе сложности вследствие собственного безделья. Зависть все время будет рядом с нами, как Яго (завистливый персонаж трагедии Шекспира "Отелло") - с Отелло в нашей душе.

А вот еще одна глупость, с которой я столкнулся в детстве. Я был убежден, что мне никогда не быть хорошим певцом или великим поэтом, потому что я не Стивен Тайлер. Тут ничего не скажешь: Стивен Тайлер – одна из наиболее одаренных и необычных рок-звезд в мире. Никто не поет, как он, никто не сочиняет стихи, как он, и никто не излучает столько энергии, бьющей из него через край еще с тех пор, как я пешком под стол ходил. Возможно, у него были свои жизненные трудности, и он каждый день сражался с демонами, но для меня он – просто атас! У меня есть кумиры: Себастьян Бах, Генри Роллинз, Майк Паттон, Джеймс Хэтфилд и Дэвид Ли Рот. Но Стивен Тайлер стал для меня Святым Граалем. Он был моим идеалом, и я всегда старался походить на него.

По мере взросления я понял, что никогда не стану Стивеном Тайлером, да и не хочу им быть, и причина не в том, что мне не прыгнуть так высоко, а в моем искреннем убеждении, что подражание – это крайняя форма лести, а индивидуальность – единственная форма бессмертия. Я так завидовал его карьере, но желание в точности повторить его путь было бы данью его наследию, не моему. Всегда легче следовать чьему-то примеру, поскольку чужие ошибки уже известны вам. Нет риска – нет неверных шагов, но и нет славы. Нужно прорубить проход в джунглях, чтобы найти новую землю. Идти по протоптанному пути значит попасть туда, куда идут все. Если вы хотите выделиться, умейте постоять за себя. Таким образом, моя дикая зависть переросла в спокойное уважение к губастой “Обдолбанной Парочке” (“Toxic Twin” – произвище, закрепившееся в 70-е за Стивеном Тайлером и Джо Перри из Aerosmith из-за их пристрастия к наркотикам). Я до сих пор считаю, что они неповторимы, но сейчас я ищу способ быть равным, а не просто дублем. Может быть, зависть все еще шепчет мне о статусе намного более высоком, нежели мой. А может, я прагматик и знаю, что мне повезло забраться так высоко, как сейчас.

Я не первый, кто жаждет признания от стариков. Мы всегда завидуем тем, кто идет перед нами, будь мы подростками, которые хотят, чтобы к ним относились как к взрослым, или зрелыми работниками, ожидающими немного уважения от босса. Мы все хотим быть на первом месте, неважно, где окажется это место. Это - то же самое, что ходить по дому соседа, и всюду присматриваться, как бы сделать свой дом лучше. Это так же мерзко, как Эдипов комплекс или поднятый кулак. Мы деремся, как следует, но когда никто не смотрит, мы всегда будем озираться вокруг. Зависть толкает мужа на измену жене. Зависть заставляет жену трахаться с чистильщиком бассейнов. Завидуя, мы надуваем друг друга, чтобы обзавестись лучшей стиральной машиной или сушилкой. Но грех ли это, или одна из тех обыденных вещей, как, например, GPS в Лексусе?

Набожная толпа то и дело говорит нам, что свободная воля это дар Божий. Боюсь произносить это, но такова и моя точка зрения. Свободная воля, это коробка от дисков, а DVD внутри – это наши “грехи”. В нас от рождения заложена склонность делать великие или ужасные вещи. Свободная воля лишь гарантирует выбор. Но, в таком случае, мы должны поверить в то, что кто-то ежесекундно наблюдает и оценивает наши поступки. К чему нам эта гребаная свобода воли, если нас все равно осудят? И почему бы нам не наплевать на эту туфту, ведь нам воздастся, в первую очередь, за эту самую свободу воли. Думаю, все сводится к тому, во что вы верите. Атеисту приходится иметь дело лишь с мнением окружающих о его поведении. Верующие из святой паствы не только терпят всяких Глэдис Кравиц (персонаж телесериала “Моя жена меня приворожила”, символ любопытной, постоянно сующей нос не в свое дело соседки – ред.) по всему миру, но и беспокоятся о страшном старике на небесах. Единственная надежда – воссоединиться с новозаветным богом. А Господь из Ветхого Завета покачает головой со спокойной понимающей улыбкой. Он заставит вас сожрать собственных детей в доказательство вашей веры в его существование.