Семь троп Питера Куинса

— Обещание, а? Ладно, парень, я научу тебя забывать обещания. Понял? Заставлю тебя забыть о нем.

— Надеюсь, что нет, — безудержно дрожа, возразил Эвери. — Если забуду, потеряю честь.

— Честь! — взревел бандит. — Я тебе сейчас растолкую, что такое честь. Мне надоели твоя болтовня и нахальство, Эвери. Хватит!

И он так шарахнул кулаком по столу, что тот покосился на одну сторону. Бутылка с виски скользнула со стола, покатилась по полу и, ударившись о камень, разлетелась вдребезги. Тигр потянулся было за ней, но, увидев, что бесполезно, схватился за револьвер, будто это средство на все трудные случаи способно разрешить проблему и на этот раз.

— Последняя, — наконец произнес он. — Теперь ни капли во всем долбанном лагере. Ни капли сивухи на пятьдесят миль кругом. Ничего, кроме этой отравы — мескаля. — С этими словами он снова набросился на Мартина Эвери. — И все ты! — заревел он.

— Ужасно сожалею! — промямлил тот. — Честное слово…

— Врешь! — заорал бандит. — Радуешься, что пропала выпивка… веселишься! А теперь, тощая крыса, слушай меня. Я выбью из тебя правду или сотру в порошок. Выкладывай, что видел под Каса-Монтерей, и быстро!

Грозный поток слов заставил Эвери попятиться назад, пока он не уперся плечами в стену. Когда отступать уже казалось некуда, затравленно оглянулся на дверь. Но куда он мог отсюда убежать? Даже если револьвер в опытной руке бандита не начинит его свинцом, прежде чем он выберется из лагеря, дюжина головорезов изрешетит его по первому слову главаря. Они лишь обрадуются возможности попрактиковаться в стрельбе по движущейся цели.

— Слышишь? — заорал Тигр.

— Слышу, — простонал Эвери.

— Будешь говорить?

— Я дал честное слово.

— К чертям твое честное слово. Будешь говорить?

— Я не смею.

— Сейчас научу!

Он рявкнул по-испански, и в хижину ворвались два дюжих молодчика.

— Револьверы! — заорал бандит.

Непринужденно выхватив оружие, молодчики направили его на Мартина Эвери.

— А теперь, болван, — крикнул вожак, — развязывай язык или отправлю кормить канюков!

Мартин упал на колени и, закрыв ладонями лицо, стал ждать рокового конца.

— Господи, помоги мне… прости мои грехи, Господи! — молил он.

— Будешь говорить?

— Дайте время.

— Ни минуты! Или заговоришь, или получишь в дурацкую башку две пули.

— Боже милосердный!

— Здесь милосердия не дождешься. Ничего, кроме фактов.

— Прими и прости меня, Боже! — бессильно рухнув к стене, рыдал несчастный Эвери.

Щерясь в сторону хозяина, бандиты вскинули револьверы, ожидая команды. Но Тигр напряженно стоял у стола во весь свой огромный рост, пораженный стойкостью жертвы. Ярость уступала место изумлению. Взмахом руки приказал своим людям убрать оружие.

— Кто он такой? — спросил один.

— Умный дурак и храбрый трус, — скороговоркой произнес по-испански вожак. — Поднимите его!

Они рывком поставили Мартина на ноги. Тот мешком повис у них на руках. На уже отмеченном печатью смерти лице — ни кровинки.

— Даю тебе последний шанс, Эвери! Берешь? Последний шанс уйти по-хорошему — ничего с тобой не сделаю, переправлю живым и невредимым на тот берег. Что скажешь? Будешь говорить?

Несчастный со стоном закрыл глаза:

— Я дал слово. Кончайте сразу… зачем мучить?

— Тогда пускай умрет! — взревел бандит, и оба револьвера опять послушно вскинулись, зависли в» воздухе и… вслед за резкой командой вожака снова покорно вернулись на места.

— Оставьте его мне! — прорычал Тигр. — Пошли отсюда. Сам займусь.

Бросая зверские взгляды на того, кто чуть не стал их жертвой, они, не скрывая сожаления, подчинились.

— Ну, — начал Тигр, когда они остались одни. — Теперь видел, что есть люди, которые сделают за меня эту работу. Достаточно дать сигнал… мигнуть, и тебе конец. Понял?

Эвери судорожно кивнул. Он полулежал на стуле, на который обессиленно повалился, время от времени содрогаясь всем телом при воспоминании о пережитом ужасе.

— Понял, — еле слышно прошептал он.

— А когда прихлопнем, отделаться от трупа — раз плюнуть.

— Да! — согласно вздохнул Эвери.

— Тогда ближе к делу — рассказывай, о чем тебя просят.

— Моя честь…

— Честь? Слушай, парень, не у нас ли на глазах ты наложил в штаны?

— Мое нерушимое обещание…

Во взгляде бандита снова появилось удивление, смешанное с уважением.

— Ты что, готов умереть ради одного этого слова?

— Готов умереть, — простонал Эвери.

— Из-за Монтерея? — горячился Тигр. — Да этот чертов Монтерей еще хуже меня. В тысячу раз хуже! Рассказать тебе, что он наделал, у тебя волосы станут дыбом… — Бандит замолчал и заходил по хижине, бросая негодующие взгляды на Мартина Эвери, будто поймав его за позорным занятием. — Да, — произнес он наконец, — я десять раз болван. Но не могу больше продолжать этот блеф. Думаю, что, если бы прошелся плетью по голому заду, ты бы у меня быстро заговорил как миленький. Но почему-то рука не поднимается. Отпущу-ка я тебя, Эвери.

— Да благословит тебя Господь! — благодарно заныл несчастный.

— Чушь! — презрительно фыркнул вожак и, не обращая внимания на пленника, вышел наружу. Его встретили вопросительные взгляды сообщников, но Тигр не обратил на них внимания.

— Что нового о сером коне? — спросил он.

В ответ послышался недовольный ропот.

— Кто его видел последним? Кто должен был следить? — продолжал Тигр. — Гильермо, ты?

Лениво поднявшись, подручный потянулся, зевнул, потом процедил:

— Ну, положим, я.

Реакция Тигра последовала такая же быстрая, как у его дикого тезки. В мгновение ока он оказался рядом с Гильермо. При всей его громоздкой фигуре прыжок не уступал упругостью и точностью прыжку дикой кошки. Застигнутый врасплох Гильермо растерялся. Он, несомненно, десятки раз видел своего вожака в действии, но никогда еще его агрессивность не обрушивалась на него.

Гильермо схватился за револьвер, но, к несчастью, тот на миг зацепился мушкой за подкладку кобуры, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Тигр его достал и при желании сокрушил бы ему челюсть. Во всяком случае, он сразу лишил Гильермо всякого шанса в борьбе. Но даже теперь вожак не ударил. Он только схватил подручного за запястье и так его сжал, что моментально онемевшие пальцы выпустили оружие. В то же время, выкрутив парню руку, Тигр притянул его к себе.