Семь валькирий: шкатулка Эофии
Шрифт:
Помещение было совсем небольшим: шесть шагов в длину, да шесть в ширину. Почти все место занимала огромная двуспальная кровать, над которой находилось единственное окно с трещащими от сильного ветра грязными стеклами. В ином углу рядом с высоким, но позабытым и оттого пыльным зеркалом стояла маленькая тумба, на которой уже кто-то оставил железную кружку с недопитым чаем. Лежащий у кровати ковер представлял зрелище жалкое — полинявший и съеденный молью, а также погрызенный каким-то животным, он больше походил на половую тряпку, на которую и в сапогах становиться не очень хотелось. На стене я нашла несколько крючков, на одном из которых уже висела старая куртка, и, повесив рядом свой плащ, я обессилено упала на кровать, скинув небрежно на пол свои сапоги. От одеяла веяло холодом и некой сыростью, и, прибившись к стенке, я довольно зажмурила глаза, надеясь заснуть прежде, чем меня посетит соседка. Разговаривать всю ночь, обсуждая дальние странствия, не хотелось вовсе, ноги жутко болели от долгой ходьбы и, потушив
Я родилась в северной Империи Cаэр, и лето там едва ли можно назвать жарким, скорее теплым и потому приятным. Насекомые там не приживаются, от многочисленных рек, что впадают в чистое море, всегда веет прохладой и свежестью, и, покидая родную страну, я и подумать не могла, что знойный климат центральной Империи Харран окажет на меня влияние столь угнетающее, если не разъедающее. Утром здесь до ужаса жарко, яркое солнце беспощадно нагревает все то, до чего коснутся его лучи, но вопреки этому ночи настолько холодны, что порой одного одеяла становится мало. Даже на границе, когда до восточной Империи Гоарис всего три дня пути, этот вездесущий зной не упускает из виду своих жертв, стремясь подарить им напоследок ещё один солнечный удар. Путешествие по Харрану всем нам далось с трудом и, несмотря на очевидные красоты этой страны, мы бежали к востоку, где планировали задержаться на длительное время. Гоарис была Империей огромной, но вместе с тем загадочной, так как она длительное время не открывала свои границы, сторонясь войн и конфликтов. Множество путников хлынули туда, чтобы посмотреть на невиданную доселе страну, и я не была исключением. Довольно песков и оазисов, я желаю есть странные холодные супы, надеть длинные одеяния с запахом и набить мешок статуэтками маленьких дракончиков, что были священным созданием у местных народов. Как и в любой другой Империи, на востоке также соблюдался матриархат, и говаривали, будто правящие госпожи имеют целые гаремы, в которых просиживают будни десятки мужчин.
Едва мои мысли утихли, и я, наконец, поддаваясь усталости, начала засыпать, в замке громко повернулся ключ, и добротно сделанная дверь отворилась, пуская в комнату идущий с коридора свет. Приоткрыв глаза, я увидела очертания женской точеной фигуры, что довольно громко скользнула внутрь, устремляя свой крупный мешок прямо на кровать, чуть ли не в меня саму. Неужели ей не сказали, что она ночует не одна, или же она намеренно ведет себя так вызывающе? Точно ответить я не могла, ведь в комнате сохранялась непроницаемая тьма, а зажженная свеча тускло освещала зеркало и тумбу, не отбрасывая никакого отблеска в сторону одеял. Не шевелясь, я молча следила за движениями девушки, что вела себя довольно…непринужденно. Скинув на пол широкие штаны и откинув их ногой куда-то в угол, она широко открыла рот, рассматривая зубы в пыльном зеркале. Мне захотелось окликнуть её, ведь, если её не предупредили, получится довольно неудобно и неприятно, но я позабыла все слова, которые хотела сказать, когда девушка, оголившись до белья, вдруг схватила себя за грудь и начала громко хлопать по своему плоскому животу. Что ж, возможно, это некий ночной обряд, в Харране полно странных людей, к тому же, когда есть что пощупать, почему бы и не пощупать, верно?
Я вновь приоткрыла рот, дабы шепотом окликнуть незнакомку, но вновь не смогла. Положив на голову руки, она пробормотала слова на неизвестном мне языке, и после них я с некой грустью смотрела, как медленно сдувается её пышная грудь. С неким свистом, если не шипением, сдувался тот самый камень преткновения многих мужчин, и вот уж бюстгальтер опадает на пол, демонстрируя взору абсолютно плоскую мужскую грудь. Длинные пряди, переплетаясь меж собой, становились всё короче, округлые бедра сужались, а узкие аккуратные плечи растягивались, становясь широкими. Конечности, что до этого казались мне поразительно худыми, утолщались, и вот, встряхнув короткими, но растрепанными волосами, в зеркало уже смотрел хрупкий бледный юноша, спина которого, как мне показалось, была чем-то изрисована. Стоя посреди комнаты в женском белье и повергая своим перевоплощением в состояние, пожалуй, очень сильного удивления и испуга, он без сомнений повернул к кровати, выведя меня тем самым из состояния оцепенения. Не знаю, чем я руководствовалась на тот момент, но ноги действовали сами, и я рванула с кровати, что есть мочи, к двери, которая оказалась запертой ключом изнутри. Безусловно, всеми этими действиями паренька я напугала, и, когда моя туша стремительно летела с кровати, я слышала вдох ужаса, который он издал, и теперь, поняв, что ключ лежит на тумбе, и мне отсюда просто так не выбраться, я обернулась, прижавшись к двери спиной.
Он был в ужасе, и даже в полумраке я видела выражение его лица, однако, моё лицо по выражению ничуть ему не уступало, что, должно быть, его несколько успокоило. В любом случае, вытянув вперед руки, ко мне медленно стал подходить незнакомый мужчина в женском белье. Не могу назвать себя пугливой, но ситуация показалась мне до того абсурдной, что я сочла просто необходимым издать из своего горла истошный вопль, которого оказалось
вполне достаточно. Спустя минуту та самая дверь уже летела с петель вместе со мной, и, падая на пол, я заметила в проёме настороженного Ориса, что сжимал в пальцах ручку двери. Позади него уже топтался сонный Крогис, что, увидев в комнате незнакомца, не стал скупиться на эмоции.— Мужик! — завопил он, указывая пальцем на паренька, и давая этим жестом вполне четкую команду для оборотня.
— Заяц! — воскликнул тот в ответ, хватая с тумбы кружку и выбивая ей стекло. Скинув с себя, наконец, дверь, я вскочила на ноги, провожая взглядом выпрыгивающего в окно незнакомца, следом за которым уже летели Орис и неистовые восклицания Крогиса, что он из кроличьих, а не заячьих. Подбежав к окну и выглянув на улицу, я следила за тем, как вдаль по ночной улице бежит юноша в женском белье, а за ним несется огромный черный медведь.
— Хозяина мне! — кричал Крогис, протискиваясь сквозь толпу собравшихся зевак. — Что за наглость! Что за дерзость!
— Постой, — вовремя очнувшись, я догнала кролика, затащив его насильно в комнату и прикрыв зияющий проход слетевшей дверью, — Крогис, это метаморф!
— Тебя что ль дверью приложило? Насильник это!
— Да постой же ты! В комнату действительно зашла сначала девушка, а потом хоп, — для наглядности я зачем-то хлопнула по груди, — и парень. Это метаморф!
— Эфи, метаморфы водятся только в Гоарисе и своей страны не покидают, потому что у них у всех явно проблемы с головой. И у тебя тоже. Наверняка он оделся женщиной, чтобы…делать всякие непристойности с другими девушками но ночам! — упрямо заключил Крогис, вырывая свой рукав из моих пальцев и вновь уходя в коридор, снося дверь. Вскоре с первого этажа слышались такие слова, о которых стоит умолчать, а потому скажу лишь то, что спустя десять минут в таверне вновь показался крайне недовольный Орис, что, бросив злобное «упустил», отправился спать.
Не сказала бы, что недоверие Крогиса было мне обидно, однако, перед глазами упрямо стояло настоящее превращение, которое не могло быть простым переодеванием. И прежде, чем мои спутники прогнали меня в другую комнату, я быстро обыскала помещение на предмет доказательств своей нормальности, но в вещевом мешке не оказалось ничего, кроме мужских вещей, в которые незнакомец явно желал переодеться. Однако в одном из карманов лежал странный, плотно завернутый в ткань, красноватый камень, который я сочла настоящим рубином. Что ж, неплохая компенсация за нанесенный моральный ущерб, к тому же, если не я, то это запросто заберет кто другой, ведь навряд ли тот паренек решится зайти сюда забрать вещи. Да и не думаю, что после всего произошедшего мы вообще когда-либо встретимся.
Глава 2
Утром нас беззастенчиво разглядывал каждый, кому это позволяло зрение, и, быстро расправившись с едой, которую нам в качестве извинений преподнесли совершенно бесплатно, мы отправились в путь, накрыв головы купленными неподалеку платками. Занесенная песком, присланным из пустыни ночным ветром, улица встретила нас настоящим пеклом, застывшим в воздухе, и будничным шумом, среди которого громко выделялись ревы верблюдов. К этим животным, что пахли до безобразия плохо и имели ужасную привычку плевать в каждого, кто был им не по душе, мы и направлялись, ведь среди небольших городов и деревень они были единственным способом добраться до нужного места.
Заметив неподалеку загорелого мужчину, что носил на голове яркий оранжевый платок и являлся потому владельцем переезжающей с места на место ярмарки, я напросилась к нему в караван, узнав о том, что направляется он к деревеньке у самой границы с восточной Империей. Едва миновал час, мы уже сели на двугорбых верблюдов, чинно зашагавших прочь из города, и, обернувшись напоследок, дабы проводить взглядом куполообразные крыши, я с нескрываемым удовольствием смотрела на горизонт, где виднелись не приевшиеся дюны песка, а деревья, пускай и оголенные да колючие. Совсем скоро вдыхаемый воздух перестанет обжигать легкие, а тело окружат сочные зеленые листья, под тенью которых я, наконец, смогу снять с себя защищающую от зноя одежду. Совсем скоро я перестану начинать своё утро с чистки сандалий от песка, и не будут больше гремучие змеи заползать в мой мешок, который я оставлю на земле намеренно или по невнимательности. Совсем скоро я, быть может, увижу совершенно иной мир, что покажет мне невиданные доселе красоты, культуру, традиции и маленькие, но удивительные вещи, о существовании которых я даже не подозреваю.
Когда три дня пути были позади, когда песок сменился сухой землей, пустившей мелкие трещины, мы прибыли на границу, на которой порядком задержались. Длинная очередь, сотворенная из путников и возвращающихся домой жителей, медленно проходила чрез единственные врата, стража на которых исполняла свои обязанности как нельзя более ответственно. Взглянув на наши уставшие и в целом безобидные лица, они вежливо поинтересовались, что находится у нас в мешках, и, убедившись в том, что мы и контрабандистами не являемся, нам дали добро на вход, пожелав удачной дороги. Безусловно, за стеной нас не ожидали водопады и вечнозеленые леса, и природа на границе была ровно такой же, что мы видели день назад, однако, само предвкушение чего-то совершенно нового, чего-то поражающего воображение, вселяло в душу радостный настрой, что неустанно гнал нас вперед.