Семь жизней

– Я же велела вам не возвращаться рано? – прогремел голос Джейн на весь коридор, отчего я невольно сжалась.

– Прекрати, – шикнула Эмма, прижимая к себе Нору. – Ты не можешь устраивать здесь посиделки. В доме живет ребенок. И не забывай, что это моя квартира.

– Твоя квартира? – Джейн взорвалась. – Твоя квартира! Вы только посмотрите на нее! – она обратилась к своим гостям. – Не забывай, что мамочка завещала нам обеим эту квартиру. И я с удовольствием подниму этот вопрос в суде, как ты захапала себе и мою долю.

– Не поднимешь. Квартиру я планирую переписать на Нору.

– Сука, – прорычала Джейн, переведя взгляд то на Нору, то на Эмму. – Ты не выгонишь меня отсюда.

– Не выгоню, – спокойствию Эммы я могла только позавидовать. – Но свои правила диктовать могу. Ты немедленно вышвырнешь всех этих людей и перестанешь устраивать банкеты за мой счет. Хочешь спиваться? Иди работай! Я не позволю Норе голодать.

Джейн ухмыльнулась, а после и вовсе расхохоталась.

– Строишь из себя мамочку, Эм? Всю такую заботливую, добрую? Но запомни, эта сука, – она указала на меня, – спасибо тебе не скажет. Она разрушит твою жизнь, как и разрушила мою.

– Свою ты разрушила сама, – устало произнесла Эмма, пряча Нору за спиной.

– Не устраивают банкеты за твой счет? Отлично. Я буду устраивать за свой. Но за этой сукой я следить не буду. Твоя забота, мамочка.

Я задыхалась от возмущения. И это моя мать? Что носила девять месяцев под сердцем и несколько часов рожала? Она обвиняет меня в том, чего я не сделала?

Эмоции нахлынули так неожиданно, что я едва с ними справлялась. Я почувствовала все: злость, обиду, жалость, ненависть, гнев. И это было странно, ведь ранее я чувствовала лишь отголоски этих эмоций. Неужели вечность мне не светит? Неужели я застряну в этой выдуманной больнице и бесконечно буду слоняться по ее коридорам? Наверное, поэтому люди и не смотрели свои прошлые жизни. Никто не хотел цепляться за прошлое. Никто, кроме меня.

Джейн не врала. Она действительно устраивала посиделки за свой счет. От нахлынувших эмоций, я отвлеклась от разговора, но краем уха услышала, что на работу Джейн все-таки устроилась.

Я росла, а обстановка в доме не менялась. Эмма боролась как могла, пытаясь направить на истинный путь сестру. Жаль, что Джейн это было не нужно. С каждый пьянкой она впадала в большую истерику и, напиваясь до потери памяти, молит Бога о смерти. Обращалась к Дэйву, чтобы тот забрал ее к себе. В такие моменты – когда она сидела на коленках и прикладывала ладони груди – Элеонора машинально подбегала к ней. Пыталась дотянуться маленькими ручками до шеи и стиснуть в слабых объятиях. Иногда Джейн не реагировала, иногда мягко отталкивала, еще реже поглаживала по спине. Словно в этот момент она вспоминала, что это ее дочь. Словно она готова была раскаяться в своих поступках.

Нора же не прекращала попыток достучаться до матери. Она любила ее такой искренней и чистой любовью, не взирала на недостатки. Любила так сильно, что ее любви хватило бы на двоих. При каждом удачном случае Нора рвалась к ней, старалась приобнять, прикоснуться, получить взамен ласку или доброе слово. Но меня интересовало не это, а то, как Нора пренебрежительно относилась к Эмме. Она не позволяла себя трогать, с истерикой вырывалась из объятий, резко отвечала на вопросы – и это в свои… Сколько мне? Четыре? Пять?

Воспоминания начали походить на один день, что застрял во временной петле и постоянно повторялся. Джейн продолжала напиваться в компании своих приятелей. Нора же сидела в комнате и тихонечко игралась с тряпичными куклами. Пустота в груди сжималась, когда я подходила к ней. Нора плакала. Беззвучно. Наспех вытирала ладошками слезы и продолжала играть. Ее живот урчал. Нора то и дело бросала пугливый взгляд на дверь в надежде, что Джейн принесла ей еды. Но Джейн не до Норы. Она в который раз плакалась своим друзьями о Дэйве. А те и рады были слушать, ведь за чей счет банкет, тот и вещал.

– Я больше не вижу смысла жить, – шепотом произнесла она и получила в ответ одобрительные кивки. Они больше машинальные, невдумчивые. – Не вижу, – намеренно повторила Джейн, но реакция осталась прежняя.

Звук открывающейся двери привлек мое внимание. В квартиру ворвалась Эмма. В руках пакет, на локте висела сумочка. Она слегка запыхалась, отчего лицо ее покраснело.

– Опять! – не выдержала она. Бросив сумку и пакет на пол, Эмма первым делом вбежала в комнату. Осмотрела Нору, заметила слезы и тут же ринулась на кухню.

– Все вон! – ее голос прозвучал твердо и резко. Приятели Джейн мгновенно встали и направились к выходу. Лишь рыжеволосый мужчина с пивным животом на прощание помахал Норе.

– Джейн, Нора голодная! Почему ты ее не покормила? – Эмма не сбавляла обороты. Она схватила сестру за плечи и начала трясти.

– Есть ли в этом смысл? – бесцветным голосом произнесла Джейн.

– Я не дам тебе загнать ее в могилу. Ты поставила крест на своей жизни, но не ставь его на жизнь Норы!

– Ты меня всегда ненавидела! – Джейн отвела взгляд от окна и теперь смотрела на Эмму.

– Я пыталась тебе помочь. Но тебе легче утонуть, нежели выплыть на сушу. Хочешь тонуть, пожалуйста, но не тяни на дно Нору.

– Я же говорю, нет смысла больше жить.

– Мама! – Все это время Нора стояла в коридоре. – Мама не уходи! – Она прижалась к Джейн, обхватывая ее худенькими ручками.

– А если она сама хочет на дно? – Джейн двусмысленно улыбнулась, отчего мы с Эммой растерялись. – Она всегда выберет меня, куда бы я ее ни позвала.

Самое обидное, что Джейн была права. Как бы не старалась Эмма, Нора почему-то всегда выбирала Джейн. Она всегда занимала ее сторону, всегда старалась завоевать ее внимание. И только к ней Нора проявляла детские и искренние чувства.

С каждым воспоминанием Джейн чахла. Мне даже порой казалось, что все становилось более серым. Бесцветным. Как старые фильмы, после которых думаешь, что мир в прошлом не имел красок. Застолья устраивались чаще, из бутылок лилась высокоградусная жидкость, а слезы затапливали стол.