Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 2

— Какой ты, Лень, прожорливый! — сказал Олег, наливая в кружку молоко. — Сало съел и за молоко принимаешься.

— А ты зачем себе наливаешь?

— Тоже за компанию выпью этой жидкости, — ответил Олег. — Но мог бы и не пить. Без молока можно прожить. А что это за тетрадь? Это твои стишки?

— Пей молоко, а потом узнаешь.

Вскоре кувшин был опрокинут и отодвинут в сторонку. Друзья уселись на подушки. Ленька раскрыл тетрадь.

— Не стихи, а вахтенный журнал, — сказал Ленька и спросил: — Нужен нам вахтенный журнал?

— Как ты сказал? Какой такой журнал?

— Ну, когда мы будем плыть, нужно будет все записывать: где плывем, что видим!

— А-а… Об этом… Это, Лень, ты правильно сообразил, — согласился Олег. — За это хвалю. Значит, ты согласен?

— Если без горячности, согласен. Нам надо, пока мы на суше, записать в журнал наше снаряжение. Так, Олег?

— Ну, пусть будет так. Дальше? И чего ты тянешь? — Олег огорченно вздохнул. — И какой ты, Лень, медлительный — ужас!

— Что дальше? Будем записывать.

Ленька принес лежавшую возле колодца небольшую кадку, поставил ее вверх дном, поудобнее уселся и раскрыл тетрадь.

— Погоди писать, — строго сказал Олег. — Записать успеем. О каком снаряжении ты говоришь?

— Ну, перво-наперво хлеб, — пояснил Ленька, покусывая карандаш. — Без хлеба в дорогу отправляться нельзя. Мой батя говорил: едешь на день, а харчей бери на неделю. Две буханки хватит?

— Много! Что мы, обжоры?

— А старые люди что говорят? — Ленька улыбнулся. — Ну хорошо, полторы. Далее сало, сказать, жиры. Сколько возьмем сала?

— Куска два? — сказал Олег.

— Два с половиной, — прибавил Ленька. — Полкуска на запас. Еще лук, чеснок, редиска. Как по-твоему?

— Валяй, поедим, — согласился Олег. — Запишем.

— Яички?

— Побьются. Ну их к шутам!

— Мы их сварим. Вареные не побьются. Сколько возьмем, Олег?

— Ну, с десяток.

— Полтора, — поправил Ленька. — Лишек не помешает. Подсолнечного масла пол-литра.

— Это еще зачем? — удивился Олег.

— Эх ты, Олег! А рыбу жарить на чем?

— А-а… рыбу… Это ты правильно подметил. Еще что?

— Ведро.

— Лучше котелок.

— И ведро, и котелок. Две кружки, две ложки, ножик, сковородку. Без этого как же в дорогу?

— Верно! — одобрил Олег. — Не забыть бы спички.

— А что возьмем из одёжи?

— Перегружаться не будем. Лето! Наденем пиджаки, картузы, штаны и прихватим по лишней рубашке. Свою яркую рубашку возьми непременно.

— Зачем?

— Будет вместо флага. Не забыть бы удочки. Рыбу ловить.

— Взять бы хоть один плащ на двоих, — посоветовал Ленька. — От дождя.

— Не сахарные. А то нагрузимся, как цыгане. — Олег рассмеялся. — Ты еще подушки и одеяла погрузи на лодку!

— Олег! А про соль мы и забыли!

— Верно. Не забудь записать.

Олег прошелся по двору, скрестив на груди руки. Какая у него осанка! А какой горделивый вид! Позавидуешь. Вот Ленька ни за что не сумел бы так скрестить руки и так прохаживаться, задумчиво глядя вдаль. А Олег умеет, и еще как! Он остановился и, хмуря брови, сказал, что соль — это еще не главное, что важнее всего подумать о том, как скрытно от людей перенести в лодку продукты и одежду. Делать это днем нельзя: сбегутся все грушовские мальчишки, узнают родители — беды не оберешься. Ждать же, когда наступит ночь, долго. Нельзя же терять понапрасну время. Есть один выход, о нем-то и думал Олег. Недалеко от Грушовки Егорлык поворачивает влево, и там, на изгибе, желтым козырьком висит над водой круча. Под этим козырьком есть просторная, как сарай, пещера.

Олег сказал, что необходимо сейчас же угнать в этот глиняный сарай лодку и начать готовиться к отплытию. Заранее, не споря, условились: Олег Гребенков будет капитаном, а Алексей Завьялов — помощником. Капитан тут же предложил назвать лодку «Нырок». Помощник в знак согласия кивнул головой, хотя невольно и с горечью вспомнился ему тот не пойманный в камышах нырок. По праву старшего Олег отдавал распоряжения. Леньке он поручил переписать в вахтенный журнал все продукты и вещи.

— Только писать надо не карандашом, — добавил он. — Найдутся у тебя чернила?

— Найдутся, товарищ капитан!

— Исполняй приказ!

Сам же ушел на Егорлык осмотреть пещеру и переправить туда «Нырка».

По пути Олег забежал в хату. Возле калитки показал Леньке кисточку и баночку с краской. Ленька понимающе улыбнулся.

Глава VI Ох, как плохо без Леньки!

Ленька побежал домой, принес чернильницу и ручку с пером. Примостился поудобнее возле кадки и начал писать. Старался, не спешил. С таким усердием Ленька писал только стихи и школьные сочинения. Почерк у Леньки красивый, письмо чистое — ни пятнышка, ни царапинки.

И вдруг на словах «две ложки, сковородка» перо дрогнуло и жирной петлей захлестнуло слово «сковородка». Поразительно! Как же это могло случиться? Когда Ленька оглянулся, он даже ахнул. Оказывается, это была проделка Черныша. Смешной, с усиками, песик неслышно подошел на своих коротких сухих ножках и ткнулся носом в локоть. Не пес, а разбойник! Ох Ленька и обозлился! Хотел проучить непрошеного гостя, уже поднял было кулак, но раздумал. Жалко стало. Да и какой спрос с этого Черныша? Что он смыслит в человечьих делах? Черныш, наверно, и не подумал о том, что скоро им придется расстаться, и не на один день, а надолго.

Хотя как знать? Вообще Черныш не дурак и, как говорят, себе на уме. Может быть, он своим собачьим чутьем все уже разнюхал и разузнал? Может, он не одобряет поездку в Сухую Буйволу? Может, и пришел сюда только для того, чтобы толкнуть Леньку и этим сказать: брось писать и не уезжай! Всю запись испортил. Теперь сидит себе как ни в чем не бывало и ласкается, шевелит обрубком хвоста.

— Ну что, усатая мордашка? — спросил Ленька, почесывая у Черныша за ухом. — Пришел просить, чтобы я не уезжал в Сухую Буйволу? Эх, Чернышка, ничего ты не понимаешь! Это же знаешь как интересно, плыть по Егорлыку! А? Хочешь, чтобы тебя взяли? Ах ты, стервец, аж подпрыгнул! Нет, Черныш, прыгай не прыгай, а все одно не возьмем. Я согласился бы, а капитан не разрешит. Да и дорога у нас сперва по воде, а потом по суше дальняя. Куда тебе на твоих ножках! Не дойдешь. И вид у тебя неказистый. Стыдно с тобой появиться в Сухой Буйволе. Чабаны засмеют. И опасно. Знаешь, какие в Сухой Буйволе волкодавы? Во! Как телки. Они тебя в один миг на мелкие клочки растерзают. Нет, нет, и не ластись и не трись, не возьму.

Видимо, Черныш все понял. Он обиделся и не стал слушать Ленькиных нравоучений. Шумно зевнул, обнюхал усатой мордой кадку и убежал. А Ленька раскис, загрустил и не стал писать. Опять в голову лезли невеселые мысли. Опять думал о том, что нехорошо так — никому ничего не сказать и уплыть. Это будет похоже на бегство. Быть же беглецом Ленька не желает. Это Олегу хорошо: из пионеров ушел, а в комсомол не пришел. А Ленька — комсомолец, и об этом он всегда помнит. Правда, билет и значок он еще не получил. Ну и что же? Да и что могут подумать в школе? Лучший школьник, Завьялов Алеша, сбежал, уплыл в какую-то Сухую Буйволу.