Семена огня

«Улетел он, что ли? — Лис еще раз недоуменно оглядел место недавней встречи. — Да нет, было бы слышно. А куда ж тогда делся? Опять же, преследовать не стал, а это и вовсе странно… — Он поднялся во весь рост, отряхиваясь. — Вот же, хотел придать себе вид, как после схватки с драконом, — пожалуйста, любой каприз, и все за бесплатно! Даже обманывать никого не придется.

Но все же, если оставить в стороне мордобой и прочие невооруженные провокации, — фигня какая-то получается! Шо это за дракон-философ, ищущий уединения посреди лесной чащи? Здесь с его габаритами особо не развернешься, — он сделал несколько шагов к месту недавней стычки. — Стоп. Шо-то я туплю. Все ж прозрачно, как воды Байкала: дракон прилетел сюда только шо, это к гадалке не ходить — я видел его тень, — и зашхерился так, что в упор не разглядеть. И не где-нибудь, а возле тракта, по которому должны провезти юного Дагоберта Дагобертыча. Судя по тому, шо там, в крепости, поют насчет змеиного семени, это как раз та самая морда поддержки, которую хотела бы отловить Брунгильда. Как пить дать, дракон в полете срисовал движущийся кортеж и нашел удобное место для наблюдения. Чего удивляться — я и сам его выбрал для этой же цели».

Лис сделал несколько шагов.

— Уважаемый звероящер, я сто раз извиняюсь, но пока не началось, есть настоятельная потребность обговорить несколько мелочей, касающихся нас обоих.

Длинный шипастый хвост, словно бич, обвил ноги Сергея, молниеносно свернулся в тугое кольцо, а затем выпрямился, запуская господина инструктора волчком в сторону поваленного дерева. Лис пришел на руки, кувыркнулся, гася энергию, и, поднявшись, возмущенно фыркнул:

— Ну вот, началось! Зачем, спрашивается, это было делать?

— Между прочим, ты мне сапогом нос разбил! — послышалось в ответ. — Это же надо так с размаху в ноздрю попасть!

— А не надо разбрасывать ноздри, где попало!

— Ты об этом хотел поговорить? Да я тебя самого вмиг разбросаю, где попало! — возмутился дракон, в мгновение ока принимая человеческий облик.

— Все, ладно, аргумент принят. Мы квиты — мир, дружба, жвачка, китайские вьетнамки! Мои извинения за разбитый нос! Но вы так удачно замаскировались.

Лис с интересом начал разглядывать собеседника. «Да уж, и в человеческом образе задача не выделяться в толпе была бы ему не по силам». И в своем-то мире Лис считался вполне себе рослым, не всякий здешний абориген макушкой достигал его носа. Этот же был на полторы головы выше и раза в два шире в плечах. Могучий торс его был покрыт чешуйчатым панцирем какого-то блекло-желтого с сероватым отливом цвета. «На железо не похоже, — подумал Сергей. — И не золото. — Насколько он мог заметить, в драконьем облике незнакомец был точно такого же цвета. — Скорее всего, и человека-то здесь нет, — подумалось Лису. — Одна видимость, наведенная галлюцинация».

— Переходи к делу, если не хочешь стать моим обедом!

— Даже ужином не хочу. Уважаемый, простите, не знаю, как вас по имени, я ж так понимаю, вы тут в засаде засели, или это такой ритуал сезонной линьки?

Черные глаза незнакомца стали наливаться кровью — на огненно-красном фоне антрацитом темнели зрачки.

— Ты думай, что говоришь!

— Стараюсь. Вот шурупал, шурупал мозгами, и шо-то мне кажется, будто вы здесь дожидаетесь принца Дагоберта с его матушкой.

Дракон сделал шаг вперед, и заговорил тише, но жестче:

— А даже если и так, что тебе до этого?

— Ша, уважаемый, не палите нервы. Не перебивайте себе аппетит моим костлявым теловычитанием. Просто я тоже его жду, и совершенно с той же целью.

— Что ты можешь знать о моих целях?

— Судя по тому, что мадам Брунгильда захватила моих людей, о которых прежде не то что не знала, а и думать не могла, — она кого-то ждала. Скорее всего, именно вас. А раз так, конвой, сопровождающий юного Дагоберта, в первую очередь заточен на противодействие драконам.

— Ждала, — протянул дракон, и глаза его немного посветлели. — Ты говоришь странно, но разумно.

— Это еще что! Я не просто говорю, я еще и предлагаю.

Брунгильда захлопнула дверь, прищурилась так, что глаза стали похожи на амбразуры дота, обложенные мешками, и подошла вплотную к пленнице.

— Вам следует расслабиться, — тоном, полным сочувствия, произнесла та.

— Я еще не столько съела, чтоб меня расслабило.

— Нет-нет, это другое. Вы имели в виду, послабило.

— Расслабило, послабило — какая разница? — скривилась Брунгильда.

— Нет-нет, разница большая, вы слишком напряжены, а это негативным образом влияет на коммуникативные возможности. Сядьте поудобнее и расслабьтесь.

Глыбоподобная воительница негодующе фыркнула:

— Вот еще!

— Поймите, — увещевающе продолжала Женя, — спираль насилия начинается со спирали нарушенной коммуникации, что — через спираль взаимного неконтролируемого недоверия — ведет к полному краху межличностных взаимоотношений, — подняв вверх указательный пальчик, изрекла Евгения. — Вот такой замкнутый круг.

Как ни страшна была на вид сестра Пипина Геристальского, но, происходя из семьи потомственных майордомов, она получила кое-какое образование. А потому наставник ее, до того дня, когда был удавлен по приказу ученицы, успел вложить в ее голову некоторые знания благородной латыни и даже геометрии, без которой не обойтись при дележе завоеванных мечом земель.

Сейчас полученные в детстве знания, подобно червям после дождя, закопошились в ее мозгу, причиняя дискомфорт и вгоняя Брунгильду в состояние легкой оторопи. Она мучительно пыталась осмыслить услышанное, пыталась уразуметь, как спираль порождает спираль, и как в этом случае они представляют замкнутый круг. Внучатая племянница Инсти была обладательницей нешуточных тайных знаний!

Еще девочкой Брунгильда откуда-то знала, что спираль — это форма лабиринта, лабиринт — место, где сидит дракон. Спираль коммуникации, то есть, переводя на язык свободных франков, спираль сообщения… Нет, тут рубить сплеча нельзя, надо попробовать привлечь на свою сторону эту диковинную — она скривилась, не в силах отрицать совершенно очевидного, — красотку. Надо заключить ее в объятия до поры до времени, а там, когда все станет понятно и нужда в ней отпадет, задавить без лишних слов.

Брунгильда подошла к лавке, плюхнула на нее свое громоздкое тело и улыбнулась широко и благожелательно, так, что даже полуобглоданный кабан невольно вздрогнул.

— Что ж, продолжай.

— Прежде всего, давайте разберемся в ваших мотивациях, — назидательным тоном заговорила девица. — Чем обусловлена переполняющая вас агрессия, весь этот доведенный до абсурда поведенческий негативизм? Скажите, вас не любили в детстве? Вы росли без родительской ласки и внимания?

Глаза Брунгильды удивленно расширились. Эта девица глядела в ее прошлое, как в прозрачную воду ручья, и видела каждого головастика, каждый мелкий камешек. Родительская ласка — вот еще! Сколько она себя помнила, мать брезгливо отворачивалась от нее. Отец — тому просто не было дела до неказистой дочери. Лет с трех она росла на псарне вместе с собаками. Вернее, сначала мохнатые волкодавы скулили и шарахались, когда она прибегала к ним поиграть: пересчитать зубы в пасти или дернуть за потешно болтающийся хвост. Но вскоре она научилась подчинять их своей воле. Здоровенные клыкастые псы, лучше которых было не сыскать в Нейстрии и Австразии, выли от ужаса при ее появлении, но оставались сидеть, точно привязанные, ожидая команды.

Когда ей исполнилось лет десять, это заметил отец. Двенадцатилетнюю, начал брать ее с собой на охоту, а затем и на войну. А в четырнадцать она одержала свою первую, хоть и небольшую победу.

Три сотни тюрингов, ждавших в засаде властительного майордома, по ошибке напали на его дочь, возвращавшуюся с податями, собранными в одном из пфальцев [6] . Едва вошедшая в силу девчонка так рассвирепела, что лишь немногие объятые ужасом заговорщики смогли добраться до родных домов. Там до конца дней они рассказывали о чудовище в человеческом облике, растерзавшем их товарищей.

6

Пфальц. — В Средние века пфальцами именовались замки, принадлежавшие короне, центры провинций, в которых государь, странствуя по своим владениям, вершил суд и принимал жалобы. Сюда же свозились налоги и подати.