Семеро Тайных

Внезапно кто-то крикнул сердито, град ударов прекратился. Навстречу Олегу шел молодой мужик, очень худой, одет бедно, но с веселым лицом.

— Брысь! — крикнул он снова, стараясь сделать голос грозным. — Вы знаете меня, Горнила Закопченного! Если рассержусь, то рассержусь!.. Я беру этого человека под защиту!

Олег с изумлением оглянулся. Его мучителей как ветром сдуло, только вдали по улице слышался стук убегающих ног, а за плетнями вовсе затихло.

— Благодарствую, — сказал он с облегчением. — Я вижу, тебя здесь боятся. Кто ты?

— Да не боятся, — засмеялся человек, назвавшийся Горнилом Закопченным. — Просто я единственный кузнец в этой части города. Их родителям я кую подковы...

— Родителям?

— Их коням, — поправился Горнило со смехом, — а детям делаю свистульки из глины. Детям, понятно, за так. Вот и боятся меня рассердить! Пойдем, сегодня мне заплатили за решетку на боярском окне. Я купил еды, прошу разделить ее со мной.

Дом его оказался поблизости, а когда Олег переступил порог, он поразился чистоте и бедности, в которой живет этот молодой кузнец, а еще удивился его постоянной улыбке, еще шуткам, жизнерадостности. Из еды кузнец купил только хлеб, правда свежий, да головку сыра, но в доме нашелся еще кувшин с чистой родниковой водой.

— Люди здесь не злые, — сказал Горнило за трапезой. — Просто наш город стоит вдали от дорог, здесь все друг друга знают. Когда-то его основали две семьи, что решили выбрать эту долину для жилья, потому все здесь одинаково длинноносые, у всех волосы русые, а брови мохнатые и широкие. Ты с твоей шевелюрой как диковинка! Мне отец рассказывал, что есть города и земли, где все люди либо с волосами цвета спелой пшеницы, либо с черными как ночь, а есть даже вот такие рыжие, как ты, незнакомец...

— Твой отец повидал мир, — заметил Олег.

— Да, он был купцом, — ответил Горнило. Глаза его слегка задернуло печалью, самую малость, но Олег заметил, смолчал, только проронил негромко:

— Люди могут быть всякими... Но как придумать так, чтобы стали хорошими?

Горнило скупо улыбнулся, жестом указал Олегу на хлеб и сыр.

— Для сына купца ты живешь небогато, — заметил Олег.

— Купцы бывают разные, — ответил Горнило. — Правда, мой был довольно богатым... Ты ешь, не стесняйся! Я молод и силен, завтра должен перековать тройку коней, так что будут и хлеб, и сыр!

На миг мелькнула мысль унести со стола далекого богача хорошие яства, устроили бы пир с этим добрым человеком, но посмотрел на довольного кузнеца, в сердце кольнуло сомнение.

Не стоит обесценивать дар кузнеца. Так он предложил чужаку половину своего богатства, и когда тот принял, то хозяин чувствует в полной силе свою доброту и щедрость. А появись на столе жареный кабан, щедрые дары кузнеца сразу померкнут.

Глава 12

Олег проснулся от стука в дверь, крика:

— Горнило! Открой дверь, несчастный!

Постель кузнеца была пуста, Олег вскочил, чувствуя себя снова свежим и готовым к любым неожиданностям. На пороге встал грузный мужчина в богатой одежде, отшатнулся, увидев Олега:

— А ты кто?

— Гость, — ответил Олег лаконично. — Что надо?

Мужчина оглянулся, за его спиной начали останавливаться любопытные. Двери в соседних домах приоткрылись, выглянули женщины. Одна, прислушавшись, указала на далекую хижину, откуда уже поднимался сизый дымок, Горнило пораньше разжег горн.

Мужчина тоже понял, что кузнец спозаранку уже взялся за работу, но лишь отступил на шаг, прокричал громко, обращаясь как к Олегу, так и ко всем, кто жадно вслушивался:

— Я хочу, чтобы сегодня же его здесь не было!.. Он задолжал мне двадцать серебряных монет!.. Последние пять он взял под заклад этой своей конуры! Теперь она моя!

Олег удивился:

— Зачем такому богатому человеку такая лачуга?

— Я здесь поставлю свою конюшню, — ответил мужчина гордо.

Он удалился, прохожие начали расходиться. Женщина, что указывала на кузницу, подошла к Олегу. Глаза ее были печальные.

— Ты его гость?.. У Горнила горе, но он такой, тебе не покажет, чтобы не огорчать.

— Ему придется уйти?

— Да. А то и вовсе из города.

— Может быть, — сказал Олег задумчиво, — это и хорошо. Человек должен видеть мир. Особенно мужчина. Правда, Горнило не похож на тех, кто любит ходить даже на соседнюю улицу. А правда, что у него отец был богатым купцом?

Женщина скорбно улыбнулась:

— Не просто богатым.

— Да?

— Очень богатым! Но он оставил все свои земли, дома, стада, все-все имущество — другим.

— Он не любил сына?

Она в растерянности пожала плечами:

— Да нет, любил... Мне было уже двенадцать лет, когда он умер, а Горнилу было десять лет... Отец всегда с ним играл, учил грамоте, но когда пришла пора помирать, он собрал всю родню, а это чуть ли не треть восточной части города, и сказал: «Пусть моя родня, где расположены мои земли, мои дома и мои стада, возьмет из них все, что пожелает, и пусть все, что пожелает, отдаст Горнилу». Ну, понятно, что они взяли себе все, не оставив ему ничего, кроме самого жалкого клочка земли, где теперь его лачужка. Да и ту уже, считай, отобрали... И кто бы отбирал! Если чужой, то как-то понятно, но когда родной дядя?

Она сердито плюнула под ноги, застеснялась и, за-крыв лицо платком, поспешно засеменила вдоль улицы. Олег проводил ее задумчивым взором, посмотрел на небо, солнце уже высоко, мысли вернулись к книге на дне мешка, и ноги сами понесли обратно в дом.

Горнило вернулся перед обедом. Усталый, пропахший горячим железом и покрытый копотью, обрадовался, увидев Олега:

— Решил задержаться?.. Вот и хорошо! Гость в дом — бог в дом. Отдохни, я сейчас принесу холодной воды из колодца, а хлеб и сыр у нас еще остались...

— Я воды уже принес, — сообщил Олег. — После обеда я пойду, но сперва хочу дождаться возвращения твоего дяди.

Горнило помрачнел, глаза его погасли. Молча подошел к кадке с водой, долго плескался. Смывая пот и копоть, из-за которой и получил прозвище, вытерся насухо, глаза прятал, а голос прозвучал приниженно, словно это он сам совершил недостойное:

— Я все-таки думал, что мой дядя не станет вот так... Он сказал, что приведет власти?

— Ровно в полдень, — подтвердил Олег.