Семейные ценности

Раздраженно бурча себе под нос, Уэнсдэй поднимается на ноги и решительно стаскивает с него одеяло.

— Советую тебе уйти, пока не ворвалась мама, и здесь не воцарился последний круг Ада… — в её голосе почти слышится сочувствие, и Ксавье покорно поднимается с кровати.

— Встретимся у алтаря… — с улыбкой шепчет он, быстро целуя Аддамс в макушку. — Кстати, на этом моменте ты должна ответить, что будешь в белом.{?}[Отсылка на диалог Эдварда и Беллы перед свадьбой в книге «Рассвет» Стефани Майер.]

— Нет. Вероятно, я буду расчленять кого-нибудь из своих родственничков. Или твоих.

Конечно же, Уэнсдэй не поняла отсылки — ведь ту самую книгу Стефани Майер она подложила под ножку антикварного письменного стола, когда он начал шататься.

Беззлобно усмехнувшись, Ксавье покидает комнату, столкнувшись на пороге с сияющей Мортишей.

Следующие пару часов проходят относительно спокойно — быстро переодевшись в торжественный чёрный костюм и собрав волосы в низкий пучок на затылке, Ксавье шатается туда-сюда по просторному нарядному холлу. Если не знать наверняка, что зал украшен к свадьбе, можно решить, что здесь проходят поминки.

Или вечеринка в честь Хэллоуина.

С залитых воском канделябров свисает паутина, красная ковровая дорожка заменена бархатно-чёрной, а в многочисленных вазах стоят букеты роз — определить их цвет не удаётся ввиду отсутствия бутонов.

Впрочем, Ксавье ничуть не удивлен — чего ещё можно было ожидать, доверив дизайн торжества родителям Уэнсдэй?

Остаётся надеяться, что никто из родственников с его стороны не склонен к инфарктам.

— Mi hijo…{?}[Мой мальчик (исп.)] — к нему подходит Гомес, по-отечески хлопнув по спине. — Какой великолепный день. Моя маленькая гадючка стала совсем взрослой…

Мистер Аддамс сентиментально вздыхает, утирая одинокую скупую слезу рукавом пиджака. Ксавье поспешно достаёт из нагрудного кармана аккуратно сложенный платок и протягивает ему.

— Подумать только, ещё вчера я держал её на руках, а сегодня поведу к алтарю… — отец Уэнсдэй качает головой с таким выражением, словно ему до сих пор трудно осознать происходящее. — Но я жутко рад, что именно ты станешь членом нашей семьи. Сынок шерифа совершенно никуда не годился.

— Да… Спасибо, — Ксавье ощущает небольшую неловкость, не зная, можно ли воспринимать эти слова как комплимент.

Наверное, всё-таки можно — за восемь лет отношений с Уэнсдэй он провел больше времени с её родителями, нежели за всю жизнь с собственным отцом. Здесь его всегда принимали с поразительным радушием, резко констрастирующим с суровой холодностью Винсента.

— Вот бы и Пагсли наконец остепенился… — вздыхает Гомес, глядя на то, как младший сын нашептывает что-то на ухо хихикающей смазливой служанке.

— Ему всего двадцать один, успеет ещё, — Ксавье неопределённо пожимает плечами, стараясь поддержать диалог.

— В его годы у меня уже была жена. А в твои — ещё и двое детей, — возражает Аддамс-старший. — Кстати, когда вы с Уэнсди планируете порадовать нас внуками?

К счастью, в этот момент на верхней ступеньке лестницы появляется Мортиша, и необходимость отвечать на неудобный вопрос отпадает сама собой.

Мать Уэнсдэй, облачённая в особенно изысканное платье из чёрного бархата, мгновенно привлекает к себе внимание — почти все присутствующие оборачиваются с одинаковым выражением немого восхищения.

— Дорогие гости… — на темно-бордовых губах расцветает загадочная улыбка. — Церемония начнётся через считанные минуты. Прошу вас занять свои места. Оркестр.

Несколько музыкантов, стоящих сбоку от лестницы, быстро рассаживаются в установленном порядке, и дирижер заносит палочку. Мортиша пальцем подзывает мужа, и Гомес спешит подняться на второй этаж вслед за супругой.

Сделав глубокий вдох, чтобы унять неуклонно нарастающее сердцебиение, Ксавье подходит к импровизированной арке, увитой чёрными георгинами.

Трепетное волнение в душе никак не утихает, неизбежно вызывая лихорадочную дрожь в коленях и ощущение колючего комка в горле. Пытаясь отвлечься, Торп обводит внимательным взглядом мрачный зал — гости послушно разделились на две части, заняв многочисленные стулья, украшенные пышными тёмными бантами.

Почти все места со стороны Аддамсов заняты — никогда прежде Ксавье не видел столько чудаков в одном месте. Относительно нормальными выглядят лишь чета Петрополусов, да скромняга Юджин.

Но вот остальные… Одна только бабушка Юдора чего стоит — сидя в первом ряду, она со скоростью бывалого крупье тасует огромную колоду карт, сверкая глазами из-под спутанных седых волос. Рядом с ней гордо восседает кузен Итт в шляпе и непрозрачных темных очках — неизвестно, на кой черт ему вообще понадобились очки, ведь никто доподлинно не знает, имеются ли у него глаза за сплошным водопадом волос, скрывающих лицо и тело. К этому сюрреалистичному существу Ксавье так и не смог привыкнуть, ровно как и не смог научиться понимать его скрипящую речь.

Невольно поежившись, он переводит взгляд на свою сторону, где занято всего два стула. Престарелая мадам Файоль — его няня, фактически заменившая мать — промокает глаза кружевным платочком. По правую руку от неё сидит его двоюродная сестра по отцу, Сильвия — по случаю торжества она прилетела из далекой Франции. А вот самого отца нет.

Ксавье не слишком надеялся, что Винсент почтит своим присутствием такое незначительное событие как свадьба единственного сына, но всё равно ощущает привычно-болезненный укол в области сердца.

Впрочем, ничего удивительного.

Отец откровенно недолюбливал Уэнсдэй ещё со времен её первого и единственного визита в поместье Торпов четыре года назад.

Тогда она тяжёлым дорожным катком прошлась по жизненной философии Винсента, базирующейся на принципах тоталитаризма. У них завязался напряженный спор, в ходе которого Уэнсдэй разгромила убеждения Торпа-старшего в пух и прах.

В своей коронной манере.

Хладнокровно, уверенно и безжалостно.

Короткие резкие слова летели, словно остро заточенные дротики — точно в цель, ведь она никогда не промахивалась.

Багровея от ярости, что в его собственном доме кто-то впервые воспротивился его мнению, Винсент бросил едкое замечание касательно слишком юного возраста Аддамс.

— Вот только ум — это не морщины, а извилины, — ядовито парировала Уэнсдэй, медленно поднимаясь из-за стола. — Столь низкосортные аргументы отбивают мне аппетит. Ксавье, я подожду тебя в машине.