Шрифт:
Глава 1
Анна
Меня лишили детства первый раз, когда я была маленькой. Мне пять лет, светлые хвостики и карие глаза. Улыбаюсь только для фото. Мы жили с мамой в аду. Отец бухал по страшному, не помня себя и что вытворял. Просил у нас прощение, а к вечеру опять словив очередную белочку, бегал за мамой по дому с ножом. Потом, увидев меня, бросался за святую воду в шкафу и икону Божьей матери, начинал читать молитву и проводить обряд экзорцизма, думая, что во мне демоны. В страхе я не успевала спрятаться под кровать, он хватал меня своими ручищами и привязывал к кровати. Я кричала, звала: «Мамочка, помоги! Мама спаси меня, пожалуйста!» Кое-как удавалось высвободиться из веревок, и я бежала из дома, в ночной рубашке к соседям. Они вызывали полицию, скорую. Его на месяцы закрывали в психушке, но выйдя на свободу, все повторялось. Мама его прощала, надеялась, что он будет таким как прежде, но чуда не происходило. В один прекрасный солнечный день все изменилось. Мы собрали свои вещи, пока отца не было дома, мама взяла его машину и мы уехали. Одна из маминых подруг быстро сделала в документах отметку о разводе, и наша жизнь круто изменилась, но ненадолго. Мама познакомилась с мужчиной, вышла замуж, стало
Мне пятнадцать, мамы нет уже неделю. Продукты заканчиваются, денег тоже, чтобы их купить. Наш сосед воспользовался моей невинностью. После он дал мне картошки, батон и пачку макарон. Я не могла на них смотреть, не говоря о том, чтобы съесть. В следующий раз мать сама привела меня к нему. Он развлекался с ней, пока запер меня в соседней комнате, а ночью пришел мой кошмар, монстр. Утром, открыв глаза, на тумбочке лежали деньги.
Мать все сильнее погружалась в мир алкогольной зависимости. Раньше неделями ее не было дома, а сейчас стала пропадать на месяцы. Брошенный на произвол ребенок никому не был нужен. Никто не готовил меня к взрослой жизни, не объяснял, что хорошо, что плохо. Кое-как удалось окончить школу, потом колледж. Работа санитарки не из легких, но на свой хлеб с маслом хватало. Моя беда, что я миленькая внешне и всегда выделялась среди других. Любой мужчина мог воспользоваться этим. Я искала в них защиты и любви, поддержки, но ни того, ни другого не было. Рыцари спасали прекрасных дам, только в книжках. В реальной жизни они были подонками. Я ненавидела свое довольно симпатичное лицо, фигуру, стройные ноги, длинные светлые волосы – ненавидела себя. Стриглась под мальчика, но этого было мало. О мести я не думала, некогда было, нужно было работать платить за съем квартиры и чтоб оставалось на хлеб с маслом. Да и что можно решить местью. Месть не даст тебе успокоение, еще больше разбередит твои раны, проникнет внутрь тебя и сожрет. Мать умерла от пьянки, сердце остановилось, соседа убил его друг, зарезал ножом, тоже по пьянке. Зачем мстить, если есть карма, не делай зла никому, оно вернется бумерангом. Меня ломали, хотели сделать слабой, но я боролась, не сдавалась.
Моя жизнь резко поменялась, когда я увидела один сюжет по телевизору. Многие сочтут меня сумасшедшей, что доверилась этому человеку, но я впервые в жизни, была любима, и чувствовала себя под защитой. Я наконец-то ожила.
Моя история начинается с сюжета про Дэвида Финчера. Ему было 19, когда его осудили и дали пожизненный срок. Показали крупным планом его фотографию, мне просто заворожили его голубые глаза и каштановые густые волосы. В них читалось раскаяние, за совершенный им поступок. Меня словно током ударило, по телу ползли мурашки, но не от ужаса, я поняла, что должна увидеть его. Взяв причитающийся мне отпуск, отправилась в тюрьму. Я понимала, что это не дом свиданий и не развлечение, гнетущая, давящая атмосфера. Звенящая тишина. Меня привели в комнату, где один стол и пара скамеек. Маленькое окно с решеткой под потолком. Открылась дверь и в комнату вошел высокий, широкоплечий, тридцатилетний красавец, шатен с глазами цвета неба. Сердце колотилось и хотело выпрыгнуть, ноги стали ватными я не смогла встать. Его взгляд пригвоздил меня на месте. Я таяла, как мороженое в жару. Мысли превратились в кашу, колени дрожали, а сердце вот-вот выскочит из груди, я слышала его стук у себя в ушах. И тут, прямо на выдохе, я произношу слова, еле шевеля языком, мой взгляд устремлен прямо в его глаза:
– Надо быть очень смелым, чтоб забрать жизни невинных. Твоя душа надломлена, как и моя. Но я на свободе молода, красива, вся жизнь впереди. Но ты в клетке, как дикий зверь, и останешься в ней до конца жизни. Ты сам выбрал этот путь. Ты никогда не познаешь вкуса жизни, тебе все это под запретом. Ты не услышишь детский смех, не увидишь небо, не почувствуешь запах моря. Теперь это все только в журналах и то за хорошее поведение. Я нисколько тебя не виню за это, с этим ты должен сам разобраться и понять. Ответить на вопросы, зачем и почему. Это твоя ответственность, но я хочу подарить тебе любовь, которой у меня хватит на нас двоих. Пусть люди считают нас сумасшедшими и не достойными жить, но я сделала свой выбор и не хочу от него отказываться, и надеюсь, что и ты согласишься. Тебе нечего терять, все, что у тебя было, ты уже потерял. Так не лишай себя последнего, узнать, что такое любовь.
Дэвид
До
Мне девятнадцать. Вся жизнь впереди, но я слишком эмоциональный, вспыльчивый, горячий. Кровь кипит, я ненавижу мир, родителей, людей вокруг, они раздражают меня своим вечным нытьем, проблемами, которых нет. Родители заставляют все время учиться, заниматься, делай то делай это. Меня все бесит. Накипело. Эмоции захлестывают меня, я тону в них, хочу дышать, но не могу. Как в болоте, тону, карабкаюсь и снова тону. Они поглощают меня, высасывают, в глазах стоит пелена, руки сжаты в кулаки. И тут во мне словно кто-то нажал кнопку, происходит щелчок, и в одно мгновение хватаю отцовскую охотничью винтовку, и иду в торговый центр «Плаза». Я часто там бываю, в выходные здесь полно народу. Первый выстрел в воздух, уверенный, нисколько не сомневаюсь. Сегодня все решится. Детей я не трогаю, они невинные и не виноваты, что сегодня у меня чертовски ужасное настроение. Пам, пам, пам звук винтовки оглушает меня, но я не замечаю этого. Отдача в плечо, боль пронзает меня, но я словно не чувствую ее. Эмоции, чертовы эмоции, захлестывают меня. Адреналин кипит в венах, сердце колотится, опять раздается резкое пам, пам, пам. Кровь, везде кровь, крики, плач, паника, ужас и страх в лицах беззащитных людей. Я даже не помню в кого стрелял, сплошная пелена застилает мои глаза: гнев, ярость вперемешку с адреналином. Оказалось двенадцать человек, стали жертвами моих эмоций. Все свои эмоции я выплеснул на них. Зеркало. Прямо передо мной возникло зеркало. Кто это стоит в нем?
Что за дикий разъяренный зверь? Готовый разорвать любого кто подойдет к нему. Его глаза горят желчью и ненавистью к этому миру. Они налились кровью, руки с силой сжимают винтовку. И улыбка. Он, что смеется? Улыбка на его лице, навсегда врежется в его памяти. Гримаса, маска ненависти, жестокости и ярости. Нет, это не он, кто-то другой. Нет, не может молодой пацан быть таким зверем, чудовищем. Оказалось, может, и когда он осознал, что натворил, раздался вой, за его спиной. Это сирены полицейских машин. Кто-то по громкоговорителю передает мне сдаться и бросить оружие на пол. Они не стреляют в меня, я все еще жив, почему? Почему мне не дали умереть? Я жаждал смерти, такой монстр как я заслуживает смерти. Злость и ярость, гнев не стоит полагаться на эти чувства, они опасные союзники. Если бы перемотать мою жизнь, я бы обратился за помощью. Я бы не совершил этот ужасный поступок, который навсегда перечеркнул мою жизнь. Разделил ее на до и после. Жить и осознавать всю ту жестокость и зверство, что я совершил, моя расплата, мое наказание, мой крест на всю жизнь. Все кто был мне дорог на тот момент, отвернулись от меня, вычеркнули из своей жизни. Сменили адрес, телефон, поменяли свою жизнь. Для них меня нет, пустое место. Я их не виню за это, я бы сделал точно также, будь на их месте.После
Милая блондинка, с длинными до талии вьющимися волосами, сидела напротив него. Отличная фигура, родители наградили ее отличными генами. Длинная шея, упругая грудь, ее он отметил сразу. Зеленые огромные глаза. Словно вся зелень растворилась в ее глазах. Они пленили его, и он хотел тонуть в них. Каждый раз, когда она приходила к нему. В первый раз она немного смущалась, щеки каждый раз покрывались румянцем. Говорил в основном он, она слушала внимательно. Разглядывала его пушистые, длинные каштановые волосы. Голубые глаза, цвета неба. Курносый слегка нос, пухлые губы, мужественные скулы, щетина, ему очень идет. Протянула к его лицу руку и слегка взъерошила волосы, улыбнулась, смотря на него. Разве этот милый молодой человек похож на серийного убийцу? Сильные руки, обвивали вены, мышцы напрягались и сквозь футболку виднелись бугры.
Тогда увидев ее впервые, Дэвида пронзили ее слова. Заставили содрогнуться. Разве чудовище заслуживает любви? Достойно ли оно любить и быть любимым? Быть по-настоящему кому-то нужным? Он взял ее хрупкие руки в свои и обнял, так сильно, что она еле дышала. Боялся потерять ее, что она растворится в любой момент, исчезнет как мираж, словно она иллюзия, плод его воображения. Ее мягкие, полные губы, на вкус словно ваниль. Она вся, словно мечта. Хрупка, нежная, воздушная. Она проникла к нему под кожу, растворилась и текла по венам, жилам, обволакивая своей невесомостью, любовью, лаской. Даря свою любовь, словно свежий глоток воздуха, светлый лучик в его царстве тьмы, забирая его боль, навсегда.
Она рассказала мне свою историю. Теперь говорила она, я лишь слушал, и чувствовал ее боль. Ее всегда окружали не те мужчины, она не была их достойна, как и не достойна меня. Ее жизнь должна была сложиться иначе, но судьба коварная стерва. Что я могу ей дать? Два дня в году, а потом, вечное ожидание, надежда, когда вновь увидимся. И зачем я согласился на встречу?
Два дня в году. Два счастливых коротких дня. В камере они тянутся вечность, но рядом с ней секунды, наносекунды. Вечное ожидание встречи с ней, ее зелеными глубокими, как пропасть, глазами. Пухлые розовые губы, тепло ее тела – пытка. Снова встреча и жаркие поцелуи. Мы не можем оторваться друг от друга мы единый организм, единое целое. Мы врастаем в нас: она в меня, я в ней. Это эйфория, которую я никогда не испытывал, до встречи с ней. Два коротких дня, счастливый миг. Словно джинн решил исполнить мое самое заветное желание. А потом тишина. Она приходит ко мне во снах. Мое проклятие и моя любовь. В письмах она делится со мной своими переживаниями, своей радостью. От них тепло разливается во мне. Я чувствую ее звонкий, нежный голос, ее улыбку, она общается со мной, еще один счастливый миг, когда я могу ее увидеть. Раз в неделю свидание, где присутствую я, а она фантазия.
В одном из писем она пишет, что последняя встреча, принесла плоды и она на седьмом небе от счастья, но какое это счастье? Отец, заключенный в тюрьме пожизненно. Какая жизнь ждет этого ребенка? Не дай бог, о нем узнают. Вся желчь этого мира обрушится на него, ляжет гранитной плитой на его маленькие плечи. Я рад, очень рад, что стану отцом и у меня будет сын или дочь. Но я не хочу лишать его или ее детства. И достоин ли я, называться отцом? Какой опыт я передам ему? Убивать? Объясняю ей все в письме и запрещаю охране пускать кого-либо ко мне, рву связь с миром. Ответ от нее полон слез и боли, но по-другому поступить не могу. Я отец и должен защищать свою семью, любой ценой. О них никто не должен знать!
Через девять месяцев после нашей встречи, родился сын Алекс. Ему сегодня шестнадцать. Он не знает кто его отец, никогда не видел его, и никогда не должен узнать. Я принесу ему только боль, разочарование и опасность, он не достоин этого. У него должна быть счастливая жизнь, он должен вырасти хорошим человеком, поступить в университет, окончить его. У него должна быть счастливая, легкая жизнь. Он не должен быть таким, как его отец. Он должен превзойти меня, но не ценой своей свободы и жизни. Анна писала, что он художник, гений и просто талантливый мальчик, не много упрямый, и она гордится им. Я помню тепло ее тела, глаза, губы ,мы встречаемся с ней каждую ночь. Она мое наказание, моя любовь. Вечно юная, звонко смеющаяся, моя.
Такой как я вообще не должен был жить. Я забрал души двенадцать человек и останусь с ними до конца. Это мой крест и мне с ним жить. Я принял это и осознал.
Тюрьма шла ему на пользу. Чтоб отвлечься от разных мыслей, он шел в зал и качался там, до изнеможения. Голова опускалась на подушку, и он проваливался в сон. А во сне к нему опять приходила она. Осиная талия, легкое шифоновое платье и зеленые глубокие глаза. Манила его руками и улыбалась, потом голос надзирателя выводил его из рая. Стал ходить в библиотеку чаще, книги стали моим любимым занятием. Этот полет фантазий, дает мне сил, и я могу почувствовать, что жив. Я живой. В фантазиях представляю, что могло бы нас с ней ожидать, не будь я в тюрьме. Вот выпускной Алекса, вот он сообщает нам, что поступил, потом, что окончил универ. Затем свадьба, внуки, мы старые в окружении счастливых внуков, крепкая, сильная семья. Мы вместе: Анна и я. Умираем счастливыми, но это только фантазии, мои мимолетные, воздушные, сладкие. Это все, что мне остается делать, предаваться фантазиям или встречаться во сне.