Семейные тайны

— Надеюсь, она умеет плавать! — крикнул он убегая.

Филипп повернулся к Сибилл. Она взволнованно покусывала нижнюю губу.

— Не бойся, не опрокинемся.

— Вообще-то… — Сибилл взглянула на парусник. Он казался маленьким и хрупким. — Плавать я умею. Так что все в порядке.

— Боже, ну и чертенок. Запятнал мою репутацию. Да его еще на свете не было, когда я начал ходить под парусом.

— Не сердись на него.

— Что?

— Не сердись на него, прошу тебя. Уверена, он просто шутил. Он не хотел тебя оскорбить. — Голос Сибилл был пронизан мукой.

Филипп в недоумении уставился на нее. Бледная как полотно, она нервно теребила золотую цепочку на шее.

— Сибилл, да я вовсе не сержусь. Мы просто дурачились. Расслабься. — Озадаченный, он легонько потерся костяшками пальцев о ее подбородок. — Поддразнивание и подшучивание у нас обычный способ выражения братской любви и привязанности друг к другу.

— О! — Сибилл не знала, обрадована она больше или смущена. — Это просто свидетельствует о том, что у меня нет братьев.

— Тебе повезло. Иначе они превратили бы твою жизнь в ад. — Филипп ласково коснулся губами ее губ. — Так уж заведено.

Он ступил на палубу и протянул ей руку. Помешкав секунду, она вложила в его ладонь свою.

— Добро пожаловать на борт корабля.

Палуба закачалась под ее ногами.

— Спасибо, — отозвалась она, стараясь не замечать качки. — Что я должна делать?

— Пока ничего. Сиди, отдыхай, наслаждайся жизнью.

— Постараюсь.

Сибилл опустилась на одну из скамеек и вцепилась в мягкое сиденье, наблюдая, как Филипп отдает швартовы. Все будет замечательно, убеждала она себя. Ей должно понравиться.

В конце концов, она же видела, как он плыл в порт, или в док, или как это еще называется. Вид у него был очень уверенный. Даже, пожалуй, дерзкий, решила Сибилл, вспомнив, как он скользил взглядом по фасаду гостиницы, пока не заметил ее на балконе.

Поступок в духе безрассудных романтиков. Приплыл под парусами, нашел ее взглядом, сверкнул улыбкой, махнул рукой… И если у нее при этом чуть участился пульс, ругать себя она не станет. Вполне естественная женская реакция на волнующее зрелище.

А он волновал воображение. Потертые джинсы, заправленная в них свежая футболка, такая же ослепительно белая, как паруса, золотистые волосы, загорелые мускулистые руки. Какая женщина останется равнодушной к перспективе провести несколько часов наедине с мужчиной, который выглядит так, как Филипп Куинн?

И целуется, как Филипп Куинн.

Хотя она обещала себе не задерживаться мыслями на этой грани его таланта, о которой получила более чем яркое представление накануне вечером.

Филипп завел мотор и плавно повел судно со спущенными парусами от причала. Низкий рокот двигателя вселял чувство безопасности. В сущности, это то же самое что машина, думала Сибилл. Машина, едущая по воде.

Да и не одни они вовсе. Вокруг снуют катера, лодки, другие парусники. Увидев мальчика в возрасте Сета в крошечном суденышке с треугольным красным парусом, она чуть разжала пальцы, до тех пор словно приросшие к скамье. Если уж дети не боятся ходить в море, ей грешно трусить.

— Поднимаю паруса.

Сибилл повернулась на голос Филиппа и рассеянно улыбнулась ему.

— Что ты сказал?

— Смотри.

Он грациозно двигался по палубе, натягивая тросы. И вдруг паруса взметнулись вверх, с треском раскрылись, наполнились ветром. У нее ёкнуло сердце, пальцы опять прилипли к скамье.

Нет, она ошибалась, думала Сибилл. Это не машина. Настоящая стихия — первобытная, прекрасная, пронимающая до костей. Судно, прежде казавшееся маленьким и хрупким, теперь дышало мощью и силой, вселяло страх и восхищение.

Как и его капитан.

— Отсюда чудесный вид. — Не отрывая ладоней от скамьи, она улыбнулась Филиппу. — Мне нравится наблюдать за парусниками из окна моего номера. Но снизу паруса смотрятся воистину впечатляюще.

— Ты сидишь, — прокомментировал Филипп, вставая за штурвал. — Любуешься видом. Но от напряжения так и не избавилась.

— Еще нет. Но, возможно, скоро избавлюсь. — Она обратила лицо к ветру, лохматившему ее волосы. — Куда мы плывем?

— Куда глаза глядят.

Она ответила ему лучезарной улыбкой.

— Мне не часто выпадает подобный шанс. Я редко отправляюсь в неизвестном направлении.

Она впервые дарит его такой улыбкой, отметил Филипп. Бездумной, некритичной. Вряд ли она сознает, как эта беззаботная улыбка трансформирует ее черты, смягчая строгие линии. Желая прикоснуться к ней, он протянул руку.

— Иди сюда. Посмотри, какой вид.

— Я должна встать? — Улыбка исчезла с ее лица.

— Да. Волны сегодня нет. Море спокойное.

— Встать. И пройти туда. По палубе, — произнесла она раздельно, взвешивая каждое слово.

— Всего два шага. — Филипп не мог удержаться от улыбки. — Ты же не хочешь оставаться безучастным наблюдателем, верно?

— Вообще-то хочу. — Увидев, что он отступил от штурвала, Сибилл вытаращила глаза. — Нет, не надо. — Она едва не взвизгнула, когда он со смехом схватил ее за руку и, не давая опомниться, поднял на ноги. Потеряв равновесие, она упала на него и прижалась всем телом, изнемогая от ужаса.

— Пожалуй, специально бы так не получилось, — промурлыкал он и, поддерживая ее, шагнул к штурвалу. — Мне нравится, когда ты близко и я могу вдыхать твой запах. Но, чтобы уловить его, мужчине требуется добраться аж сюда… — Он повернул голову, пощипывая губами ее шею.

— Прекрати, — вскричала Сибилл, стараясь подавить нервную дрожь, вызванную страхом и его прикосновениями. — Не отвлекайся.

— О, поверь мне… — Он затеребил зубами мочку ее уха. — Я очень сосредоточен.

— За парусником следи. За парусником.

— Ах да. — Но он не убрал руку с ее талии. — Смотри в сторону порта. Левее. Вон за той отмелью начинается болото. Там живут цапли и дикие индейки.

— Где?

— Порой, чтобы найти их, нужно лезть прямо в болото. Но иногда они видны издалека. Цапли стоят в высокой траве, как скульптурные изваяния, индейки сидят на деревьях.

Сибилл поискала глазами птиц. Ей почему-то очень хотелось их увидеть.

— Через месяц сюда прилетят гуси.

Она делала глубокие вдохи и выдохи с нарочитой медлительностью, пытаясь успокоить все еще прыгающее в груди сердце.