Семнадцатая
Шрифт:
– Пахнет вкусно. – говорит патрульный Харрис: - а почему именно буррито?
– Ну, я так предполагаю, что когда папа вернется поужинать дома у нас скорей всего не получится. Вот и приготовила на вынос. Сейчас в контейнеры упакую и буду готова.
– Послушай, девочка… - устало говорит патрульный Харрис: - если ты знаешь, что все равно поедешь с нами в участок, для чего весь этот цирк? Поехала бы сразу. У нас работа.
– Да я понимаю. Но тому есть две причины, патрульный Харрис. Первая – я все-таки несовершеннолетняя и мой отец будет волноваться, не застав меня дома. А мобильного телефона у него нет, и я не могу позвонить и сказать «не беспокойся, я в полиции». Да и адвокат мне не помешает, пусть даже бесплатный. Ешьте буррито, он вкусный. И не смейте делится с детективом, он наказан.
– А вторая? Ты сказала – две причины. Есть и вторая? – спрашивает патрульный, недоверчиво глядя на свой буррито.
– Есть и вторая, - соглашаюсь я: - детектив не сказал «пожалуйста».
Глава 10
Глава 10
Мы сидим в полицейском участке. Вернее – сидим в комнате для допросов. Сама по себе комната должна внушать – помещение без окон с одной дверью и столом посреди. Три стула – на одном сижу я, на втором сидит Дэнни. Третий стул, напротив – пока пуст. Антуражу добавляет и зеркальное стекло с односторонней видимостью на одной из стен. В кино за такими стеклами в комнате стоят аналитики и детективы, внимательно следя за тем, что творится внутри. Однако эта конкретная комната за стеклом с односторонней видимостью – пуста. Об этом говорят парочка тараканов и один сверчок, вместе с пятью комнатными мухами. Вообще в здании полицейского участка на удивление много насекомых, три муравейника под подземной парковкой, колония мокриц и сороконожек в канализации и два крупных осиных гнезда под карнизами. Я уже не говорю про тараканов, этих тварей тут было больше, чем в ином заведении общепита. Наверное потому, что в кафешки и рестораны иногда захаживают санитарные инспекторы, а от полицейского участка все стараются держаться подальше. Забавы ради прикидываю примерное время, за которое я могла бы избавить полицейский участок от самих полицейских. Если действовать жестко и без оглядки на гуманизм и угрозу Ордера на Убийство, то в течении двадцати минут в здании не осталось бы представляющих угрозу людей. Ну а если речь идет о том, чтобы встать и выйти отсюда, то можно это сделать уже через две минуты с момента начала атаки – человек, которого пожирают тысячи насекомых обычно не обращает внимания на то, что подозреваемая проходит мимо него.
– Тейлор, да что тут случилось в конце концов? – спрашивает меня Дэнни и хмурится: - я могу вызвать адвоката, у нас в профсоюзе есть связи. Но ты должна рассказать мне что произошло!
– Я и сама без понятия, - отвечаю я, кривя душой. На самом деле я знаю, что тут происходит, и не просто подозреваю, а именно знаю. Потому что мой рой вот уже как пять минут отслеживает некоего Алана Барнса, который сидит в кабинете заместителя шефа полиции ББПД и очень любезно с ним общается. К сожалению, в этом кабинете у меня недостаточно насекомых, чтобы создать полную звуковую картину, и я не понимаю, о чем они говорят, но сам тон их беседы вполне дружеский.
Паранойя усиливается, я могу поставить свою «долю» от Сплетницы против смятой долларовой бумажки на то, что если бы я поехала с Мистером Перегаром и Мистером Любовничком в участок, то тут бы меня и окрутили. В смысле – подвергли допросу без всяких адвокатов и дурацких соплей, выдавили бы все, что смогли. Конечно, это они из Тейлор может чего и выдавили, что в конечном итоге аукнулось бы им большими проблемами с насекомыми. Из меня чего-то выдавить вряд ли получится, даже если в камеру посадить. В конце концов управление насекомыми дает информационную картину обо всем вокруг и в таком состоянии скучать не получается. Да и беспомощной себя чувствовать тоже не получится.
– Странно, - говорит Дэнни совершенно искренне и лезет в затылок всей пятерней: - это же полиция… хотя да, всякое бывает. – я смотрю на него и вижу что сейчас Дэнни как-то поживей, что ли. Обычно он дома в полусонном состоянии грогги пребывает, словно у него высший интеллект отключается, и он на одном мозжечке от холодильника с бутылкой холодного «Будвайзер» и до дивана перед телевизором себе маршрут прокладывает. Но сейчас он сбросил с себя усталость и выглядит бодрым и настороженным. Более того – он не обвиняет меня, он на моей стороне. Это приятно радует, я ожидала, что он так и останется в позиции «ешьте меня мухи с комарами».
– Чего-то долго мы тут сидим, - наконец решает он, еще раз глянув на свои наручные часы: - у тебя завтра занятия. – он встает, поддернув свои рабочие штаны и в этот момент открывается дверь. В дверь входит детектив Кралон, он же Мистер Любовничек. Впрочем, следов помады на его воротничке больше нет, а есть острый запах чистящего средства. Видимо кто-то из коллег все же сделал ему замечание.
– Мистер Хеберт, - говорит он и кладет на стол, между нами, пухлую картонную папку. Названия на папке нет, я подозреваю, что эта конкретная
папка вообще к делу не относится. Не могли они за сегодня такую вот папку на меня набрать, если только со мной убийства в Доках не связали, но тогда за мной СКП бы приехало. Тут у них строго, как только дело связано с кейпами, так полиция ручки поднимает и два шага в сторону. И даже взгляд отводит. Не наша юрисдикция, присылайте Триумвират. А поскольку Александрия – занятая женщина, то уровень преступности среди кейпов от этого не изменится. И вообще, при всем разнообразии способностей паралюдей – удивительно как их вообще иногда ловить удается. Та же Призрачный Сталкер может через стены и перекрытия проходить, вот как ее поймать? Или удержать? Ладно мне удалось Софию подловить, когда она не готова была, но любая схватка с противником, который может вот так исчезать и появляться – будет весьма проблемной.– Меня зовут детектив Кралон, и я уполномочен провести эту встречу, - говорит он и протягивает руку моему отцу: - мистер Хеберт.
– Можно просто Дэнни. – они обмениваются рукопожатиями.
– Извините за задержку, - говорит детектив: - сегодня такой проблемный день. Еще и ваша дочь доставила нам неприятностей.
– В чем все-таки дело?
– спрашивает Дэнни: - она мне так ничего и не сказала. И вы тоже.
– Ничего не сказала? – взгляд детектива останавливается на мне. Я складываю руки на груди и откидываюсь на спинку стула. Не то, чтобы мне было куда откидываться, в конце концов стулья в это комнате с односторонним окном привинчены к полу и крайне неудобны, но все же. Со стороны это скорей всего выглядит как «просто выпрямила спину».
– Это понятно. Ваша дочь, напала на свою одноклассницу и покалечила ее. – говорит детектив: - есть свидетели. Все говорят, что Тейлор всегда испытывала неприязнь к этой девушке и даже травила ее.
– Что? Да не может быть! – Дэнни приподнимается на стуле: - это ее травили! В прошлом месяце был случай, и она в результате даже попала в больницу!
– Да? Странно, у нас нет никаких записей о том случае. – говорит детектив: - однако есть заявление от мисс Барнс о том, что Тейлор напала на нее и ударила локтем прямо в лицо. В результате удара у мисс Барнс перелом переносицы и …
– Барнс? Эмма Барнс?! Ничего не понимаю… они же подруги… - говорит Дэнни, оседая на стул и поворачиваясь ко мне: - Тейлор, что случилось?
– Я не могу сейчас сказать ничего, пап. – отвечаю я: - по крайней мере без своего юриста.
– Юриста? – Дэнни бросает быстрый взгляд на детектива: - если моя дочь считает, что не может говорить без защитника, значит это именно так. Позвольте мне сделать пару звонков и через некоторое время тут будет юрист. Он больше специалист по корпоративным и арбитражным спорам, но все же.
– Мистер Хеберт, ваша дочь совершила нападение на школьницу в учебном заведении, среди бела дня и при свидетелях. Это довольно серьезное обвинение. Для вас и особенно для нее будет лучше сотрудничать со следствием. Поймите, при том объеме доказательств, который уже у нас имеется, нам даже нет необходимости в показаниях Тейлор. Мы знаем, как все происходило. И это не нам нужно, чтобы ваша дочь призналась. Это нужно вам. Признание и раскаяние, - это то, что я могу оформить как явку с повинной. Что в свою очередь даст возможность избежать худшего развития событий. Ведь за подобное преступление можно получить реальный срок. Колония для несовершеннолетних преступников – это не то место, где будет приятно отметить свое совершеннолетие, Тейлор. – говорит детектив, и я отдаю ему должное. Он говорит уверенно, он действительно владеет ситуацией и правильно расставляет акценты. Однако в его рассуждениях есть несколько слабых мест. И первое из них – это, что для того, чтобы отправить несовершеннолетнюю девушку в колонию нужно что-то побольше чем перелом переносицы. Я уже изучала прецеденты в этой области, могут дать штраф, могут заставить ходить на принудительные общественные работы, отмечаться в полицейском участке, носить электронный браслет на ноге и контролировать перемещения, например – не выходить из дома позже семи часов вечера или вообще пребывать только в школе и только дома. Но колония для несовершеннолетних преступников… если бы я убила Эмму – то возможно. И то не факт, хороший адвокат может все перевернуть, особенно учитывая мою ситуацию.
И он не может этого не знать. Так что сейчас он блефует, запугивает меня и Дэнни. Обычная тактика «плохого полицейского».
– Так что я предлагаю тебе, Тейлор, - написать явку с повинной. Рассказать как именно все происходило и кто был зачинщиком и почему ты так ненавидишь Эмму Барнс и ее подружек.
– Подружек? – поднимаю бровь я.
– Брось, Тейлор, тебе не идет. – морщится детектив: - мне все уже рассказали. Что ты ненавидишь и преследуешь трех девушек в своей школе. Эмму Барнс, Софию Хесс и Мэдисон Клементс.