Семья Буториных

Ольга Самсоновна. А что тут такого? Илья тоже инженером будет.

Максим Федосеевич. Инженер-геолог да инженер-механик… подходяще. Девка-то больно хороша.

Ольга Самсоновна. Разбираешься?

Максим Федосеевич. Не разбирался б, так и тебя б не заметил. (Расправляет грудь.) Оно и мы с тобой погуляли славно.

Ольга Самсоновна. Погуляли, да ранехонько ты меня полонил. С другими полюбезничать не успела.

Максим Федосеевич. Зато со мной наверстала.

Ольга Самсоновна. Годы-то летят. Седые мы с тобой, Максим.

Максим Федосеевич. Души бы не седели, а кудри и подкрасить можно… (Обнимает Ольгу Самсоновну.)

Ольга Самсоновна. Но, но! Не балуй! Ты мне перво-на-перво скажи, как же все-таки с ремонтом? Разругались тут, про ремонт и думать забыли. И дома-то покою нету.

Максим Федосеевич. Теперь, Оленька, и в доме шахта, и в шахте дом.

Ольга Самсоновна. Ну, так и обнимайся в своей шахте с вагонетками!

Занавес

Картина вторая

Кабинет директора рудника, Николая Порфирьевича Фурегова, помещающийся в новом здании рудоуправления. В одном из кресел, стоящих перед директорским столом, сидит Безуглый с папкой «для доклада». Входит Вера. Увидав, что Безуглый в кабинете один, она останавливается у двери.

Входит Вера. Она в форме горного инженера третьего ранга.

Безуглый. Проходите, проходите, Вера Ивановна. Вы — по какому делу?

Вера. Принесла свой проект, с поправками.

Безуглый. Скоро же вы справились. Ведь совещание было в понедельник… Два дня.

Вера. Живу этим проектом, Владислав Сергеевич. А где же директор?

Безуглый. Вышел в диспетчерскую. Очень жаль, что я не могу вам его заменить.

Вера. Да, не можете. (Садится.) А вам скорее пошло бы сидеть в этом кресле. (Указывает на кресло директора.) У вас такой… внушительный вид.

Безуглый. Нет, с некоторых пор моя стихия: тишина и глубокая душевная работа. В этом же кабинете я ни на одном совещании не высиживаю больше часа. Уважаемый Николай Порфирьевич глух, как стена. Все телефоны у него звонят, как пожарные колокола. Радиоприемник ревет на весь рудник. А когда говорит сам Николай Порфирьевич, мне так хочется заглянуть ему в горловой аппарат, не скрывается ли там особый звукоусилитель. Если бы я занял этот кабинет… впрочем, я ни за что не согласился бы на это! Я это говорю лишь к тому, что в моем кабинете, в главке, всё было иначе… (Вздыхает). Когда меня… когда мне предложили другую работу, в мой кабинет сел какой-то ортодокс. Я в первый же день убрал мой толстый ковер, зуммерные телефоны сменил на звонковые.

Вера. Печальные воспоминания.

Безуглый. Как полна еще наша жизнь всякими странностями. Я решительно рос, я заведывал крупнейшим отделом главка и вдруг… Оказывается, у меня были враги, о которых я и не подозревал. Когда человек идет вверх, появляется масса завистников и недоброжелателей. Нет, я больше не хочу сидеть в высоком кресле.

Вера. Вы — тоже по делу?

Безуглый. Ставлю вопрос о внедрении многозабойного метода бурения.

Вера. Все еще ставите вопрос? На всех заседаниях болтаем о новаторстве, изобретательстве, рационализации. А где же дело, дело где?!

Безуглый. Ой, ой! Ради бога, тише. Не горячитесь. Это так несимпатично.

Вера. Я надеюсь, вы обеспечиваете Илье Буторину хотя бы два-три забоя в смену?

Безуглый. Я… я делаю все возможное.

Вера. Вот это действительно несимпатично. А вы должны это делать.

Безуглый. Я ставлю вопрос шире: надо внедрять многозабойный метод вообще, не только для машины Буторина.

Вера. Хотя бы раз от своего заоблачного «вообще» снизойдите к частностям жизни рудника. Ведь что такое машина Буторина? Поймите, — это знамя многозабойного метода, это техника для проходки квершлага. А вы, начальник отдела организации труда, на совещании даже словом не обмолвились об этом.

Безуглый. Но здесь-то уже не совещание, а вы все еще нервничаете. Должен сказать, вы защищаете Буторина так рьяно, как… как Буторин — вас.

Вера. Ну, что ж, у нас одна дорога, Владислав Сергеевич.

Входит Фурегов.

Фурегов. Не диспетчерская, а сборище бездельников.

Вера. Здравствуйте.

Фурегов. А, добрый день. (Включает радио.) Нервы, нервы, дьявол их возьми, простите меня. (По радио передается какая-то мощная симфония. Приемник гремит.)

Безуглый(поеживаясь). Да, музыка действует успокоительно.

Фурегов. Вы, Владислав Сергеевич, пришли первый, но, как говорится, дорогу женщине.

Безуглый. Я готов обождать, только если вы выключите эту… бурю.

Фурегов. Пожалуйста, пожалуйста. (Выключает радио.) Такой интеллигентный человек, и не любит музыку! Слушаю вас, Вера Ивановна.

Вера. Я учла все замечания, которые были высказаны на совещании по моему проекту, и принесла его вам с поправками. Думаю, что теперь можно говорить о практической стороне вопроса. (Передает проект Фурегову.)

Фурегов(кладет на стол проект). Говорить, конечно, можно.

Вера. Я имею в виду ваше положительное решение.

Безуглый. Пора, давно пора.

Фурегов. Посмотрим, посмотрим.

Вера. Мне кажется уже достаточно смотрели. Вот вам иллюстрация к нашему позавчерашнему совещанию. Газета «Уральский рабочий», посмотрите… (Передает Фурегову газету.) Как разнесли руководство Корунинского рудоуправления. А за что? За то же самое… Выборочная выемка только богатых руд, по сути — хищническая эксплоатация. Будто про нас написано.