Семья вампиров

Вот все или почти все, что нам удалось разобрать в этой книге.

Тут много рассуждений автора, примеров, но все это несущественно.

Главные же вопросы, когда вампиры более всего беспомощны и кому подчинены, — самые неясные, самые запутанные.

11

Джеймс кончил и замолчал. Молчали и все остальные.

— Что же мы должны делать? — спросил доктор.

— Ясное дело, раз мы убедились в существовании вампира, мы должны найти его убежище и в часы его «вампирического сна», когда он беспомощен, уничтожить его. Это наш священный долг, — горячо проговорил Джеймс.

— Ты прав, но как это сделать? — сказал Райт.

— Тут нам помогут письма графа Дракулы и еще кое-какие бумаги, мной найденные, — вмешался Карл Иванович.

— Джемми, ты уже признанный Шерлок Холмс, так подумай и скажи, что нам делать, мы будем тебя слушаться, — покорно предложил доктор.

— Спасибо за доверие, — поклонился Джеймс.

— Итак, я начинаю, — сказал он, немного подумав. — Из письма Карло, или графа Дракулы, мы знаем, что мать его была вампиром, а следовательно, и умерла от зубов вампира. Кто погубил ее, сказать нелегко. Быть может, это старый слуга из Америки, исчезнувший так таинственно. А быть может, покойник, привезенный под именем дедушки графа; недаром же в ночь заболевания она видела старика графа во сне, кто знает, быть может, это и не был сон. Можно предположить, что и змея имела тут свое значение. Я, по крайней мере, склонен думать, что слуга-американец и покойник в гробу — одно и то же лицо.

— Меня самого очень сбивает то, что гроб, о котором так много говорится в письмах, не существует больше. Мы с Карлом Ивановичем внимательно обыскали склеп и ничего подходящего там нет, — печально сказал Джеймс.

— Во втором склепе, открытием которого мы обязаны тебе, доктор, его тоже нет.

— Ты называешь «вторым склепом» тот, где я нашел мертвеца?

— Конечно, ведь в письме он прямо назван новым склепом, где похоронили графиню, и что он находится в горе.

— Мне даже кажется, ты уж прости меня, — проговорил Джеймс, протягивая доктору руку, — что ты явился невольным виновником нового появления вампира.

— Что за чушь! — вскричал доктор.

— Нет, ты последи за ходом моей мысли, — не унимался Джеймс, — ведь до твоего несчастного приключения все было спокойно, мы не слышали о смерти кого-либо, а тем более о смерти внезапной и ничем не объяснимой, а после твоего падения в склеп они посыпались как из рога изобилия: первым умер каменщик, унесший голову разбитой богини, а…

— Постой, постой, — перебил доктор, — ты хочешь сказать, что я открыл вход, быть может, и заговоренный («о Боже, что за чушь я несу», — пробормотал он про себя), и выпустил вампира, но ты забываешь, мой милый, что в склепе был и другой путь — через скалу, через нее мог пройти не только твой вампир, но даже пролезть целый человек, скелет которого мы и нашли. Кроме того, в дневнике учителя говорится о девах с озера, а так как мы, — лицо доктора приняло комическое выражение, — не верим в дев с озера, а верим в вампиров, значит, они были свободны и до нас.

— Не смейся, доктор, — сказал Джеймс, — в дневнике сумасшедшего много ценных указаний.

— Я тоже сопоставлял письма с дневником и пришел к такому выводу: мы читали вначале дневник учителя, а затем письма, тогда как хронологический их порядок как раз наоборот. Вначале явилась графиня-вампир, а затем уж погиб соблазненный ею бедняга-учитель. Такой порядок подтверждается еще и слугою Петро.

Молодой граф Дракула часто в своих письмах упоминает о старом Петро, из них же мы знаем, что он ушел на богомолье. Если предположить, что он вернулся в то время, когда молодой граф с женою или невестой покинул замок хотя бы из страха перед вампирами…

Карл Иванович хотел вмешаться в разговор, но Джеймс не дал ему и рта разинуть, а с азартом продолжал:

— Замок был заброшен и остался пустым! А сам Петро поступил в церковь звонарем, делал кресты и сажал чеснок. Это вполне логично. Я думаю, что не ошибусь, если предположу, что скелет, найденный нами в новом склепе, принадлежит никому иному, как бедному сумасшедшему учителю, Петру Доричу. Его дневник обрывается на том месте, что он идет куда-то в гору на свидание, а больничная запись подтверждает исчезновение сумасшедшего и бесплодные поиски его трупа., Скелет был одет, как сам ты, доктор, сказал’ в какую-то хламиду или халат — теперь ясно, что это был больничный халат. Про волосы ты тоже сам говорил, или обриты, или съела моль, теперь нет сомнения, что они были обриты, как и у всех сумасшедших.

— Гарри придерживается твоего же мнения, — перебил доктор, — потому он и приказал похоронить скелет под именем Петра Дорича.

— Ну, вот видите, это только подтверждает, что я на правильном пути, — сказал довольный Джеймс.

— Теперь дальше…

— Ты хочешь сказать, — опять перебил его доктор, — что бедняк в припадке сумасшествия забрался через расщелину в склепе, там уснул под влиянием опиума, а затем от слабости, истощения, а быть может и от голода и умер.

— Нет, я предполагаю несколько иначе: учитель в припадке забрался в склеп, и-там наступила минута ясного осознания им не только всего ужаса своего положения, но и всего того ужаса, который грозил всей его родной деревне. Он пожертвовал собой вампиру, но в то время употребил какие-либо меры, которые вполне мог узнать от старого Петро, чтобы не выпустить больше вампира из склепа, и сам как верный сторож остался у входа в расщелину.

— Фу, как это поэтично! — не утерпел доктор.

— Я это только предполагаю, а не утверждаю, — немного сконфузился Джеймс.

— Может быть, было даже и так: Петро проследил учителя и заговорил выход из горы сам, я не сомневаюсь, что он мог это сделать. Результат один: выход был заговорен, а вот мы своей неосторожностью открыли другой.

— Ну а теперь выводы, — продолжал Джеймс. — Мы установили, что вампир существует, мы знаем его убежище, знаем приблизительно часы его вампирического сна, вернее говоря, его беспомощности, и мы должны его уничтожить!

— Да, уничтожить! — повторили все.

В ту же минуту раздался сильный стук и звон разбитого стекла.

Присутствующие невольно вскочили на ноги.

— Что это?

Оказалось, стукнула одна из створок открытого в сад окна и от сильного удара вылетели все стекла.

— Верно, от ветра, — сказал Карл Иванович.

— Помилуйте, Карл Иванович, да ни один лист в саду не шелохнется, — вскричал Джеймс, — а мы попались как глупые мальчишки, нас подслушали. Итак, надо спешить.

— Сегодня же я еду в город, — заявил Джеймс, — и привезу что надо, а завтра в час заката солнца мы с Райтом спустимся в склеп, откроем гроб и вобьем осиновый кол в сердце прекрасной графини. Но это будет завтра, а пока же мы должны охранять жизнь Гарри и маленького Жоржа. Первого передадим капитану и в помощь ему предоставим доктора, а второго буду караулить я сам. Посидеть на окне в летнюю ночь — сплошное удовольствие, а два-три часа сна после восхода солнца для меня совершенно достаточно. Сегодня же, во время моего отсутствия, за Жоржем понаблюдает Карл Иванович. Итак, на борьбу, господа! — закончил торжественно Джеймс.

— Мы с тобой, — ответили остальные.

— Мужайтесь, и мы победим врагов! — продолжал Джеймс.

— Почему ты так в этом уверен? — спросил Райт.

— Среди ночи серебристый голосок мне твердит: «Боритесь, я вам помогу», — ответил Джеймс.

— Ну а мне точно такой же тайный голосок твердит: «Есть хочу!» — серьезно добавил доктор.

Все засмеялись, и настроение сразу переменилось.

12

На другой день, отказавшись под каким-то предлогом от увеселительной прогулки, Джеймс с друзьями отправился к склепу. Время было за час до захода солнца.

На ступенях, у ног статуи, нашли приготовленные Джеймсом инструменты: лом, кирки для отбивания кирпичей, щипцы для отвинчивания гробовой крышки, осиновый кол, фонари. Статуя была отремонтирована и стояла на своем месте. С большим трудом ее сняли, еще с большим трудом открыли подъемную дверь. Джеймс с фонарем спустился первый, за ним остальные.

В склепе была полная темнота, так как расщелина в скале была уже тщательно заделана. Когда осветили стену, где, по словам доктора, надеялись увидеть белую мраморную доску с надписью: «Фредерик и Мария из знаменитого рода графов Дракула», то остановились пораженные.