Семья волшебников. Том 3

— Привет… Айгася.

— Меня не так зовут, глупый хальт, — отмахнулась Абхилагаша.

А лицо Майно стало злым, потому что он тоже вспомнил, когда Абхилагаша в последний раз общалась с Астрид, и что за этим последовало.

— Ну, что тебе надо? — спросил он, закуривая трубку.

— Майно, сколько раз я говорила не курить при беременных? — поджала губы Лахджа.

— Даже при ней? — удивился Майно.

— Ребенок ни в чем не виноват.

— Хорошо! — раздраженно потушил трубку Майно. — И я повторяю вопрос — что тебе надо?

Абхилагаша облокотилась на стол и вкрадчиво сказала:

— У меня к вам деловое предложение, придурки.

— Начало неплохое, изложи подробнее, — мягко сказала Лахджа.

Она решила выслушать Абхилагашу. Это должно быть что-то интересное, раз уж она заявилась к тем, кого терпеть не может.

И это действительно оказалось интересно. Абхилагаша рассказала все по порядку — что Хальтрекарок сделал ее пожизненной любимой женой, так что у нее теперь особые права и привилегии. Теперь именно ее ребенок будет первоочередным наследником, и неважно, сколько там у Хальтрекарока было других детей до этого.

— А, так вот почему!.. — догадалась Лахджа.

— Да, теперь я решила подарить моему мужу наследника, — погладила свой округлившийся живот Абхилагаша.

Шумно хлебающая чай Астрид сердито засопела. Не то чтобы она рассчитывала на какое-то наследство от кровного родителя, который в любом случае бессмертный, но все-таки ей не понравилось, что у этого еще даже нерожденного карапуза уже сейчас перед ней преимущество.

— Мы очень рады за тебя, — сказала Лахджа. — Так здорово, что и ты наконец-то познаешь радость материнства… это же у тебя будет первый?..

— Да, — снова погладила живот Абхилагаша. — Что ты так смотришь? Не все щенятся каждый год. Фактически… с детства.

— Это не детство! — скривилась Лахджа.

— Как… тля, — скривилась и Абхилагаша. — Тля рождается уже беременной, ты знала?

— Это пр-равда! — подтвердил сидящий на ветке Матти. — Многие виды тли р-рождаются с уже начавшей развиваться яйцеклеткой, и через несколько дней после р-рождения пор-рождают новую тлю!

— Какой интер-ресный факт, — передразнила его Лахджа. — А к нам он какое отношение имеет, Айгася?

— Не называй меня так. Ты что, все еще не поняла, к чему я веду?

— Я, кажется, понял, — хмуро произнес Майно, глядя на погасшую трубку.

И он оказался прав. Абхилагаша прикинула, что если вскоре после родов Хальтрекарок неожиданно уйдет на Кровавый Пляж, первоочередным наследником будет именно ее ребенок. Дитя первой жены. Если же сразу после этого (лучше всего — минутой спустя) и ребенок неожиданно уйдет на Кровавый Пляж, все его состояние перейдет к ближайшей родственнице — матери.

При этом одноформенный гхьетшедарий — это еще не совсем демон. У него нет демонической силы, и он не может в полной мере использовать счет в Банке Душ — для него это просто денежные средства. Так что если застать такого малыша-демолорда врасплох, до того, как он все осознает… есть все шансы успешно его придушить.

Особенно если подготовить все заранее, еще до его рождения.

— Ты знаешь, что я его кузина? — спросила Абхилагаша.

— Чья? — не поняла Лахджа.

Она все еще переваривала этот хитрый план по убийству мужа и ребенка.

— Хальтрекарока, — раздраженно пояснила Абхилагаша. — Наши отцы были братьями, детьми Оргротора. Если Гариадолл вдруг умрет, у меня будут хорошие шансы унаследовать его счет.

— У Гариадолла, что, других детей нет? — не поняла Лахджа.

— Он очень старый, и большая часть его детей погибла десятки тысяч лет назад. Потомков у него тысячи… наверное, половина гхьетшедариев — его потомки, но именно детей… да я единственная, возможно. Из живых. К тому же моя мать — Совита, другой демолорд. Так что…

— Так может, тогда заодно и Гариадолла грохнем? — предложил Майно в насмешку.

Абхилагаша повернулась к нему. Ее губы изогнулись в улыбке… а мысль-то интересная.

— Думаю, если б это было так просто, его бы давно грохнули, — заметила Лахджа. — Он ведь единственный из первородных гхьетшедариев все еще не на Кровавом Пляже. Самый непотопляемый, значит.

— Не единственный. Еще Кошленнахтум.

— А… да, точно. Но Кошленнахтум — это… такой, плохой пример. А вот Гариадолл — хороший пример.

— Тогда что насчет Совиты? — спросил Майно. — Кто унаследует ее счет?

— Вот ее точно не я, — отмахнулась Абхилагаша. — У мамы полно детей и кроме меня, в том числе эти вонючие хальты. Но папа…

Она закусила губу. Кажется, она не задумывалась о такой возможности, и теперь уже прикидывала, как бы это заполучить счета сразу двух демолордов, мгновенно взметнувшись в самые верха Паргорона.

— У Гариадолла один и двадцать девять сотых процента… — задумчиво произнесла Абхилагаша. — У Хальтрекарока — один и семнадцать сотых. Вместе… два и сорок шесть сотых. Я буду на восьмом месте, если…

— Так, стой-стой-стой! — перебила Лахджа. — Придержи коней! План-то у тебя, безусловно, замечательный, но нам-то зачем тебе помогать?

— Вам больше никто не будет пакостить, — сказала Абхилагаша. — Мне-то на вас насрать. А еще я поделюсь условками. Если получится — с меня пять… нет, три процента.

Лахджа посмотрела на живот Абхилагаши. Бедный ее будущий ребенок. Наверное, он здорово накосячил в прошлой жизни, раз родится у такой мамки.

Да и вообще противно как-то. Абхилагаша ей как говна пожрать предложила.

А еще противнее — что Абхилагаша приперлась, уверенная, что Лахджа схватится за это предложение обеими руками.

Какая же она тупая и злая. И всех окружающих по себе судит.

— Убить демолорда — задача очень сложная, — произнес Майно. — Почему ты вообще решила, что у нас есть какие-то шансы?

— О, я все продумала, — отмахнулась Абхилагаша. — Вы знаете историю Кора… ну, Корграхадраэда?

Майно и Лахджа кивнули, оба — с опаской, потому что слышали ее от Янгфанхофена. Но поскольку эту историю тут прекрасно знали все, бокалы где-то вдали не зазвенели.