Сентименталь

— …разумеется, любит!

— Конечно же, — господин улыбнулся одними лишь кончиками губ. — Разумеется, любит. Достойный ответ. Именно поэтому я не предлагаю тебе узнать точно, ведь ты веришь. А вера, порой и особенно в таких делах, гораздо лучше знания наверняка. Все проще. Хасим приведет мне кого-нибудь из своих слуг.

— А разве… разве необходимо использовать лишь фрейлейн Эльзу? — спросил я осторожно. — Почему бы не заставить Керима Руфди разлюбить ее?

— Насколько я успел разобраться в природе Сентименталя — его обязательно надо перенаправить. А Кериму еще не нашли подходящей невесты, — на этих словах Клаус фон Дирк усмехнулся. — К тому же, Хасим не до конца доверяет мне. А потому вряд ли даст проводить опыты над собственным братом, каким бы позором семейства он его не считал.

* * *

В то утро, на которое было назначено приручение сентименталя фрейлейн Эльзы, я встал очень рано. Солнце уже взошло, но все еще царила ночная прохлада; на небе, к моему удивлению, едва ли не впервые за время нашего пребывания в Багдаде, появились облака; тяжелые тучи медленно ползли, нависая над городом.

— Пусть же все случится так, как решит Господь, — пробормотал я, отчего-то проникнувшись это величественной картиной.

Спустившись вниз, я застал Клауса фон Дирка в крайней степени задумчивости. Он меланхолично листал книгу, затем, увидев, что я вошел, небрежно отбросил ее на кровать. Я подивился такому неуважению к труду, который господин считал едва ли не главным в своей жизни, но промолчал.

— Вот и ты, Ганс. Тебе тоже не терпится увидеть, как это все случится?

Кивнув, я присел в кресло. Первый опыт, со слугой Хасима Руфди, господин проводил в одиночестве, не допустив никого, но на этом мне разрешено было присутствовать, как и Хасиму Руфди с герром Кноппом.

— С минуты на минуту все начнется. С минуты на минуту, — пробормотал Клаус фон Дирк и провел руками по лицу. Было видно, как дрожат пальцы.

И действительно, не прошло и нескольких минут, как в дверь постучали. Хозяин знаком показал мне открыть, и я тотчас же пошел выполнять. Отворив, я посторонился, и в комнату вбежал герр Кнопп, держа на руках фрейлейн Эльзу.

Подойдя к кровати, он уложил на нее девушку и только затем огляделся. Увидев меня, он отшатнулся, прошипел что-то сквозь зубы, но ничего не сказал. На лице его застыла мрачная решимость. Как и предсказывал господин, отступать герр Кнопп не собирался.

Клаус фон Дирк улыбнулся приветливо, но руки его продолжали дрожать. Он подождал, пока следом за герром Кноппом в дверь не войдет Хасим Руфди, и лишь затем, затворив дверь, жестом попросил всех отойти к стене.

Мы повиновались. Застыли втроем, напряженно выжидая. Обманутый влюбленный, предавший брат и любопытствующий слуга. Каждый из нас силился рассмотреть, что же происходит и каждый, старался не замечать другого. Мы делали вид, что нас нет, будто бы это могло каким-то образом повлиять на дальнейшие события.

А Клаус фон Дирк тем временем, начал раскладывать на кровати символы. Часть из них была мне знакома, к примеру, россыпь отполированных рубинов, которые господин старался класть через равные промежутки. Другую же часть я видел впервые. Быть может, они береглись так тщательно, что Клаус фон Дирк ни разу их до этого не использовал, а может он сам или Хасим Руфди по его просьбе, достали их уже здесь, в Багдаде.

Магический рисунок рос и становился все причудливей. Перья птиц соседствовали с драгоценностями, золото с камнями, жемчуг с полосками железа. Не знаю, в чем именно заключалась роль этих символов, но их количество все росло и росло, и вскоре, почти на каждом свободном участке что-нибудь лежало.

Мы продолжали следить, практически не дыша. Никто из нас троих не желал нарушить ритуал. Хотя мы могли бы особо и не стараться, потому что Клаус фон Дирк ничего не замечал вокруг.

От его тела исходило сияние. Он бродил вокруг вынесенной в центр комнаты кровати и что-то говорил столь тихо, что до меня доносился едва различимый шепот, и, как я не старался, у меня не получалось ничего разобрать.

Клаус фон Дирк подошел к камину и бросил в него нечто, отчего повалил густой и едкий дым. Держать глаза открытыми стало трудно — набегали слезы, вдобавок дым царапал горло, отчего мы все закашлялись. Но мне не хотелось пропустить ничего, а потому, помогая себе руками, я разгонял дым пред собой и успел увидеть, как из тела фрейлейн протянулись тонкие лучи света.

Они сошлись в одной точке, над животом девушки, и через несколько мгновений из этих лучей сложилась фигура маленькой кошки. Она потянулась и осмотрелась вокруг. Было слышно, как странный зверь тихо мурлычет.

Господин протянул руку, и кошка лизнула палец. Язык ее тоже состоял из света. И, что удивительно, хотя сама кошка висела в воздухе, она была осязаема, а язык ее касался руки Клауса фон Дирка. По лицу господина было видно, что он буквально щурится от удовольствия.

Затем Клаус фон Дирк заговорил с кошкой на странном певучем наречии, которого я прежде никогда не слышал. Он повторял одно и тоже, а кошка, поначалу противящаяся его воле и фыркающая после каждой фразы, вскоре поникла головой и свернулась в клубок. Выглядело так, словно она уснула.

— Герр, подойдите, — позвал Клаус фон Дирк.

Тот вздохнул и решительным шагом приблизился к кровати. Я заметил, что он старался не смотреть на тело невесты и кошку, а сконцентрировался только на моем господине.

— Погладьте кошку. Возьмите ее на руки и подарите ей свою ласку.

— Это любовь моей Эльзы?

— Не совсем так. Это ее сентименталь. У фрейлейн он выглядит, как маленький котенок. Это очень хорошо. Маленькие быстрее привыкают к новым хозяевам.

— Хозяевам?

— Вы станете хозяином ее чувств. Она во всем будет опираться на вас. Любить и благодарить…

— Любить и благодарить… — машинально повторил герр Кнопп. Он как-то разом осунулся и, протянув руки, взял кошку.

— Ну же, не боитесь, погладьте ее!

Клаус фон Дирк походил на дьявола, искушающего Христа. Во всей его фигуре, в том, как он стоял, смотрел и говорил, сквозило торжество. Он сделал то, что не удавалось практически никому, если не считать автора трактата, и сейчас наслаждался моментом.

Герр Кнопп осторожно, словно ежесекундно боясь, что она очнется и укусит, погладил кошку. Рука его прошла по спине животного, приглаживая шерсть, и тотчас же кошка потянулась, чуть высунув коготки, и сладко зевнула. Воодушевленный герр Кнопп продолжил ласкать сентименталя, а тот нежно заурчал и сам начал тереться о руку.

— Вот видите, у вас уже получается. Она уже любит вас, — господин разве что не кричал от сдерживаемого возбуждения.

— А мой брат? — подал голос Хасим Руфди. — А как же мой брат? Она забыла его?

— Нет. Она помнит: кто такой ваш брат и все, что было между ними. Увы, сентименталь не властен над памятью. Но теперь фрейлейн Эльза будет испытывать недоумение, почему раньше она его так любила. Теперь все ее помыслы и чувства будут направлены на человека, который сумел покорить ее сентименталя.

— Так просто, — пробормотал герр Кнопп.

— Отнюдь. Поверьте, для того, чтобы убедить сентименталя отказаться от прошлой привязанности мне понадобилось очень много сил. И многие из ингредиентов, которые лежат на кровати, нужны не для того, чтобы вызвать сентименталя или удержать его, а чтобы сломить волю этого своенравного создания. К тому же, не забывайте, что сентименталя нужно подкармливать. Это странное животное питается чувствами и эмоциями. Советую вам чаще бывать с фрейлейн Эльзой, когда она очнется. Не стоит укорять ее в том, что было, как не стоит и вспоминать об этом. Подарите ей ласку и любовь, как я вам уже говорил, и она останется привязанной к вам на века.