Сентябрь + сентябрь

Тёма взял из коробки один короткий толстый карандаш. Он был весь мягким и без дерева. Он был вроде из цветного пластилина.

— А мы тоже чертим всякое в тетрадях для эскизов, — сказал Первыш.

— Ну? — удивился художник и поглядел на Колю.

— Да, — сказал Первыш. — Конструируем.

— Приставим угольник к линейке и конструи­руем, — подтвердил Сережа. — На уроках графики.

— И рисуем тоже,— сказал Боря.

— Только не такими карандашами,— не успо­каивался Тёма.

— Бьются, как тарелки,— повторил художник и засмеялся.

— Да, — вздохнул Тёма и вернул художнику его карандаш, который был весь мягким, вроде из пластилина.

— Мы — школа,— сказала на всякий случай Лиля.

— Я слышал, — опять засмеялся художник. — Вы кричали об этом в лесу.

— А почему у вас снег не белый? — спросила Галя. Она долго и молча рассматривала рисунок. — И берёзы серые?

— А ты погляди внимательно на снег,— отве­тил художник.

Галя начала внимательно глядеть на снег, и ре­бята начали глядеть внимательно на снег и на берёзы.

— Снег уже весенний,— сказал художник.— И берёзы потемнели от влаги. А вон там, на поляне, видите, как освещена старая трава?

— И сухой цветок. Он совсем коричневый,— сказал Боря.

— Верно.

— И трава коричневая,— сказал Первыш.

— Не совсем коричневая. Она сохранила в себе лето. Далёкое, прошлогоднее. Она чуть зелёная. А стебель коричневый. Он высокий, и ему не уда­лось как следует спрятаться от зимы. Он совсем погиб, хотя он ещё и стоит. Он не сохранил лето.

И вдруг ребята увидели зимний лес, синее небо, поляны с травой и листьями совсем по-другому.

Синее небо тоже было немного как бы влажноватым, а листья были все в капельках воды. Это пригрело солнце, и льдинки на листьях растаяли. Листья заблестели.

И под карандашами художника они блестели. И небо было влажноватым. И берёзы. И снег. Были весенними, потемневшими от влаги.

— Видеть природу тоже искусство,— сказал художник.— И этому искусству надо учиться. То­же графика. Графика природы, графика прекрас­ного.

С художником познакомились Тамара Гри­горьевна и бабушки. Постояли, посмотрели на кар­тину, какая она получается.

Ребята позвали художника пойти с ними даль­ше в лес, погулять. Но художник сказал, что он должен закончить картину. Что нельзя начать дело и, не закончив его, бросить. Тем более, его картина называется «этюд», который выполняют сразу.

Ребята согласились с художником, хотя многие из них начинали за день десятки всяких дел и ни одного не заканчивали. Признаться в этом было стыдно.

Кое-кто даже уроки толком не делал — начнёт и бросит. А потом и вовсе забудет. А уж что-что, а уроки — самые настоящие этюды, которые надо вы­полнять сразу.

Но лучше про это сейчас умолчать. И без того оскорбили: назвали детским садом.

Тамара Григорьевна взглянула на жёлтый бра­слетик часов и объявила, что пора отправляться в путь.

Все попрощались с художником и двинулись дальше в лес.

Глава 9

Сколько было потом в школе разговоров среди первоклассников. Ну, а как же — совершили поход! Настоящий. Длинный.

Глеб Глебыч даже сказал, что такой поход на­зывается однодневным. И что ребята после похода очень поздоровели и возмужали: совсем редко кто-нибудь зевает на уроках.

Тамара Григорьевна прежде записывала на доске фамилии тех, кто зевал. И это было очень стыдно: зайдёт любой грамотный человек в класс и всё поймёт.

А Серафима Павловна предлагала фамилии тех, кто зевает, сообщать на радио, в «Пионерскую зорьку», чтобы про таких ребят объявляли на весь мир.

И вообще сказала, чтобы готовились к директорско­му диктанту на тему «Ча­сы». Директорский дик­тант — это значит, будет диктовать сама Серафима Павловна. И проверять дик­тант будет сама, и отметки выставлять.

Тут уж не зевай.

Петя нарисовал картину про поход. И на этой карти­не были нарисованы ребята, художник. Были нарисованы парники, которые ребята обнаружили потом в лесу. А в парниках — зелёный лук и огурцы. Спе­лые.

Была нарисована гора, с которой ребята ката­лись на санях. И две бабушки катались. И Тамара Григорьевна каталась.

Были нарисованы лес, поляны, небо. Пустая бу­тылка из-под чая. Лилина маленькая куколка в сумке. А лыжники нарисованы не были — те, кото­рые оскорбили и уехали.

Петина картина всем в классе понравилась. Это была настоящая графика природы, графика пре­красного.

Коллективные вожатые провели сбор октябрятских звёздочек на тему «Наши впечатления о пер­вом походе».

Каждый рассказывал самое яркое впечатление из всех впечатлений. Потому что про все впечатления рассказать было невозможно, так их много у каждого.

Галя рассказала про берёзы. Такие берёзы, ко­торые им показал художник. Галя прикладывала ухо к берёзам, слушала, как внутри берёз уже пере­ливались, бродили весенние соки.

Боря рассказал о настоящей белке, которую он видел. Она прыгала с дерева на дерево. Боря за ней бежал, но так и не догнал.

Тёма рассказал о зелёном луке. Он его съел то­гда немного. Тему угостили девушки. Они поливали лук из больших леек.

Потом Тёма рассказал про белку, которую он не видел, но о которой слышал. Хотел рассказать и про пастельные карандаши, о которых не слышал, но видел. Ведь Тёма как начнёт говорить — его не остановишь. Говорит он сразу про всякое. Нудно и долго.

Лучше бы картину нарисовал, как Петя, и по­молчал.

А Серёжа рассказал про бабушку (она у Пети на картине нарисована). Бабушка здоровья набралась. Он может пригласить её на сбор, и бабушка сама подтвердит про здоровье, если надо.

Лиля сказала, что в такой поход она согласна ходить каждый день. Вот прямо с самого утра и прямо до самого вечера.

Ишь чего захотела!

Это коллективные вожатые сказали — «ишь че­го захотела!». У них выскочили нечаянно такие слова. Они потом объяснили. И когда выскакивают такие нечаянные слова, это называется оговоркой.