Серая сталь

– Была какая-то бумажка. – Николай пожал плечами и убедившись, что все сели в машину, включил зажигание.

– Это не бумажка сынок. – Александр Денисович покачал головой. – Это политика. Там нужно быть непременно. Я знаю, как ты не любишь подобные сборища, но поверь, это совершенно необходимо. Тут от нашего желания ничего не зависит.

Лейтенантский мундир, пошитый лучшим московским мастером Бруксом, сидел словно влитой, но очень стеснял движения, так что Николай старался двигаться аккуратно, лавируя в толпе словно катер в порту. На балу в здании Дворянского собрания, было не продохнуть от людей, съехавшихся со всей губернии, и это были лишь те, кто сумел достать приглашение.

У Белоусова-младшего уже завелись знакомства и со многими он раскланивался и перебрасывался парой протокольных фраз, о погоде (с молодыми девицами) о всеобщем падении нравов (с их матерями) о новом магазине оружия (с их отцами) и о присутствующих дамах (с мужчинами). Всё в общем было вполне обычно, включая огромную чашу с пуншем, и бессчётное количество недорогого, но хорошего шампанского.

На очередном проходе, Елена отловила его и наконец представила своему батюшке – князю Аматуни занимавшему видный пост в министерстве финансов.

Князь, потерявший жену ещё пятнадцать лет назад, находил утешение в объятиях сразу двух московских дам, а посему на шалости дочери смотрел вполне спокойно. Елена была конечно не подарок, но с другой стороны – она уже носила звание поручик что в двадцать два года, было совсем даже немало. Ну и с давних пор, женщины – носившие форму, некоторым образом были вне светских норм, так что на его репутации, похождения дочери никак не сказывались.

С князем Аматуни, Николай расстался если не другом, то вполне светским приятелем, и наконец сбежал на третий этаж, где играли в карты.

Сидящим за столами людям было совершенно не до лейтенанта, пристроившегося в углу, и боярич наконец-то смог отдохнуть от шума и толкотни бала.

Здесь – то его и подловила компания из трёх девиц – дочери князя Курбского, и близняшек – дочерей полковника Алексея Николаевича Толстого, известного ещё и тем, что баловался сочинительством.

Не желая поднимать шум, Николай сразу же вышел из игорной комнаты, и попал под обстрел девичьих вопросов. К счастью он быстро сообразил, что ответов от него и не требуется, а требуется лишь вежливо внимать и поддакивать в местах, приличествующих случаю.

– А я вас ищу. – Цесаревна, двигаясь по коридору с грацией лесной кошки, не особо церемонясь подхватила Николая под руку. – И со словами «Я у вас заберу, боярича ненадолго». Продолжила движение, ведя Николая в поводу, словно лошадь.

Любава, знавшая здание Собрания лучше, чем свой московский дворец, долго вела его какими-то коридорами, лестницами, пока они не оказались у огромного аквариума, который служил потолком в игорной комнате.

– А я вами недовольна. – Любава села, и глазами показала Николаю на стоявшее рядом кресло. – Вы явно избегаете моего общества, и при этом, совершенно открыто встречаетесь с двумя дамами.

Николай сел, и откинулся на мягкую спинку.

– То есть вы хотите встречаться со мной так же открыто, вместо этих двух дам? – Ехидно поинтересовался боярич. – Боюсь ваш батюшка будет категорически против, и наименьшим злом для меня будет плаха.

Любава, которая уже хотела показательно взорваться при первых словах Николая, задержала воздух, и молча выдохнула. Под таким соусом она проблему не рассматривала, и это было неожиданно неприятно. Её словно девчонку ткнули в самое простое объяснение сдержанности боярича, а она уже хотела закатить истерику. Нет, разумеется она не была готова к тем отношениям, что описывались в Декамероне Бокаччо, залистанной до почти полной не читаемости текста. Но и смотреть на то, как две вертихвостки берут от жизни всё, было выше её сил.

– Понимаете, цесаревна. Все эти вздохи, серенады под луной, записки тайком и прочее, не для меня. Ну посмотрите, где я и где романтика. Подарки там, знаки внимания, это запросто, но не любовная горячка. Я ценю в отношениях с женщинами честность, и определённую простоту. Мы нравимся друг другу – значит мы доставляем друг другу радость, и не выедаем мозги партнёра ссорами и склоками, не портим ему жизнь, и как только надоедим друг другу, тут же разбежимся.

– Как у вас всё просто. – Цесаревна помолчала. – Раз, и сошлись, два и разбежались.

– А лучше, как? По настоянию родителей жениться или выйти замуж за совершенно незнакомого человека, и после, всю оставшуюся жизнь мучатся? Так и ищем свою половинку.

– Но кто-то же находит сразу?

– Бывает. – Николай развёл руками. – Но, полагаю нечасто. В итоге, можно притереться к кому угодно, но вот, посмотрите на наше общество. На людях, супруги воркуют словно голубки, а в жизни, у неё на стороне, симпатия, а может не одна, он, погуливает по актрисам… это что, нормальная семейная жизнь? Тогда я против.

– Против всего света? – Появившийся на пороге комнаты цесаревич Константин насмешливо взглянул на Николая, и тот встал, приветствуя нового гостя, и как полагалось по этикету поклонился.

Старший сын императора, был высок, широк в плечах, и драгунский мундир ему был вполне к лицу.

– Это только кажется, цесаревич, что мнение света монолитно. На самом деле, это бурлящий котёл, где нет согласия даже между старыми друзьями.

– Звучит разумно. – Константин кивнул. – Но я нарушу вашу беседу. Настюшка, тебя разыскивает папа, и он весьма недоволен, что ты исчезла.

– Ой. – Девушка подскочила словно ужаленная. – Прошу простить меня, лейтенант. Надеюсь это не последняя наша встреча. – Она подала руку для поцелуя, и торопливо вышла из комнаты.

– Вы позволите мне в некотором смысле заменить сестру в этой беседе? – Константин сел в кресло, и жестом показал Николаю сесть. – Я признаться не ожидал от молодого человека, выросшего в провинции, столь широких и точных взглядов.

– Просто природная наблюдательность, и ум свободный от шаблонов, цесаревич. – Николай тихо вздохнул. Вторая серия расспросов и допросов обещала быть сложнее первой.

– Хорошо, а что же думает ум свободный от шаблонов о нашем обществе в целом?

– Строго говоря, точная оценка системы невозможна при нахождении внутри этой системы, но я попробую. Дворянство как класс сформировалось из землевладельцев, их собственно можно назвать суперкрестьяне, и воинского сословия. Переходы из одной категории в другую, конечно бывали, например, мой батюшка, закончив службу занялся сельским хозяйством, но это не очень частая история. Есть ещё более мелкая группа дворян, занимающихся промышленным производством, и другими промыслами, но основных – две. И самая крупная по численности – служилая часть. Это не только военные, но и гражданские чиновники, а также служащие у тех дворян, что сконцентрировали в своих руках значительные финансовые и промышленные ресурсы. И это – зародыш будущих объединений, которые в Североамериканских штатах, носят название корпорации и тресты. Старые семьи, вообще склонны к формированию собственных структур управления, финансов, и даже воинских подразделений, и в будущем, это выразится в создании своеобразных государств в государстве. И всё было бы неплохо, до тех пор, пока эти точки концентрации власти не захотят вести собственную политику. Вернее, не так. Всё будет хорошо, пока их способы вести политику не перейдут к силовым вариантам.