Сербские союзники Гитлера

Следует отметить, что сербские следователи рассматривали и другой след, который представляется наиболее вероятным, но по различным политическим соображениям не нужным ни немецким, ни титовским югославским, а теперь и современным сербским властям. Английское посольство с конца тридцатых годов превратилось в центр иллегальной пропаганды и подрывной деятельности с широкой зоной влияния, охватывавшей не только Югославию, но и Румынию, Грецию, Болгарию и даже некоторые районы европейской Турции. К получаемым дипломатической почтой пачкам пропагандистских материалов присоединились и 50—80-килограммовые, герметически запаянные банки со взрывчаткой [62] . Цели английской «подрывной деятельности» сосредотачивались в придунайских городах и уязвимых местах [63] . Часть взрывчатки, которую не успели увезти англичане, была унаследована коллегами из американского посольства, которые, в свою очередь, также не успели ее использовать и зарыли в садике рядом с резиденцией. Там ее и обнаружили после эвакуации американского персонала сотрудники гестапо и сербской Специальной полиции [64] . При этом в организации диверсий присутствовала опасная комбинация дилетантизма, решительности и безрассудности, которая обычно приводила к неуспеху, но при определенном стечении обстоятельств могла закончиться тем, что произошло солнечным днем 5 июня 1941 г. в Смедереве.

62

ИАБ, ф. BdS, br. H-36. 3–6; Mackenzie W. The Secret History of SOE: Special Operations Executive 1940–1945. London, 2000.

63

Алексић Д. Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002. С.116.

64

Рад британских агената у нашој земљи. Експозив, пушке и муниција. // Ново време. 1941, 11 септембар.

Как бы то ни было, после взрыва немецкие власти показали себя с лучшей стороны. Их врачи оказывали первую помощь горожанам, сербские коллаборационистские власти выделили с благословения немцев крупную сумму средств для помощи пострадавшим [65] , а центр города, сохранивший свой вид и поныне, фактически был заново отстроен в течение нескольких лет оккупации. Руководил этими работами Димитрие Льотич, приложивший все усилия для восстановления родного города. Интересно, что его деятельность оценивалась местным населением настолько положительно [66] , что после падения коммунизма в Сербии (в 2000 г.) городские власти серьезно рассматривали вопрос о переименовании центра г. Смедерева в площадь Димитрие Льотича и отказались от этого лишь под давлением правозащитных организаций из Белграда. Взрыв в Смедереве имел большое значение и для последующего развития событий в оккупированной Сербии. Вокруг Д. Льотича, получившего звание комиссара по восстановлению Смедерева, сразу же стали собираться помощники для работы по расчистке завалов, извлечению и захоронению гниющих на летней жаре трупов, помощи раненым и обеспечению пострадавших предметами первой необходимости. Сербская молодежь, объединенная в Добровольную трудовую службу, работала бесплатно и добровольно, получая лишь скромную еду и ночлег. Из этих молодых людей осенью 1941 г. началось формирование ударной силы сербских антипартизанских сил коллаборационистов – Сербского добровольческого корпуса. При взрыве в Смедереве погиб единственный сын Милана Недича со своей супругой и дочерью, что, по свидетельству очевидцев, опустошило жизнь старого генерала пустой и наполнило его душу отчаянием, подтолкнув к самым крайним шагам и поступкам. С начала июля в дополнение к газете «Ново время» сербские коллаборационисты приступили к изданию еще одной ежедневной газеты под говорящим названием «Обнова» (серб. – восстановление).

65

Только за первый месяц после трагедии для помощи Смедереву поступила огромная сумма в 9 200 000 динаров (с тем, что реальный прожиточный минимум сотавлял около 500–600 динаров в месяц). Ново време. 1941, 16 јун.

66

Јовановић Н. Смедерево је било добро обновљено: Димитрије Љотић и делатност Изванредног комесаријата 1941–1944, Смедерево, 2001.

^{Герб Сербского добровольческого корпуса}

2. Воспламененная Сербия

Хотя англичане и мечтали «поджечь Европу» на Балканах [67] , им так и не удалось разжечь пламя местной войны весной и в начале лета 1941 г. Группки офицеров югославской королевской армии лишь приступили к организации своих отрядов в мае 1941 г., но не решались перейти к нападениям на немцев, понимая все трагические последствия немецких репрессий, которые неминуемо обрушились бы на страну. Таких мучительных опасений не было у лидеров КПЮ, среди которых было несколько десятков опытных организаторов конспиративной и партизанской деятельности, получивших теоретическую подготовку в спецшколах Коминтерна, а практическую – на полях гражданской войны в Испании [68] . После организованного британской разведкой военного переворота 27 марта 1941 г. Г. Димитров (после консультации с В.М. Молотовым) посоветовал руководству КПЮ «…избегать вооруженных столкновений с властями… не поддаваться на вражеские провокации. Не ставить под удар и не бросать в огонь слишком рано авангард народа. Момент для решительной борьбы с классовым врагом еще не пришел», «готовить себя и массы» [69] . КП Югославии строго следовала рекомендованному «легальному» направлению, что видно из призывов ЦК КПЮ «Против капитуляции – за пакт о взаимопомощи с СССР» от 15 и 30 марта 1941 г. [70] С другой стороны, в прямом соответствии с рекомендациями ИККИ также проводилась и «нелегальная» линия действий. Подготовку «себя и масс» отразила радиограмма Тито Димитрову от 13 мая 1941 г.: «Организуем боевые отряды, воспитываем военные кадры, готовим вооруженное восстание в случае нападения на СССР» [71] .

67

Mackenzie W. The Secret History of SOE.: Special Operations Executive 1940–1945. London, 2000. P. 23–24, 104–108, 112, 133.

68

Војне и безбедносне структуре СССР у припреми партизанског ратовања до почетка Другог светског рата, Војно-историјски гласник, 2/2008; Совјетска улога у школовању и припреми југословенског партизанског кадра до почетка Другог светског рата, Војно-историјски гласник, 1/2009.

69

Коминтерн и Вторая мировая война. М., 1994. Ч. I. С. 519.

70

Односи Југославије и Русије (СССР) 1941–1945. Београд, 1996. С. 16–18, 23–24.

71

Односи Југославије и Русије (СССР) 1941–1945. Београд, 1996. С. 16–18, 58.

То, что коммунистическое движение готово нанести удар, было известно и немцам. Поэтому 18 июня 1941 г. глава гестапо Г. Мюллер разослал своим подопечным директиву о борьбе против коммунистического движения в оккупированных областях, в которой предупредил о том, что «внешнеполитические события требуют усиленного наблюдения и пресечения коммунистического движения», и указал, что аресты по широкому списку левых надо будет провести незамедлительно, сразу же после того, как из Берлина поступит с обозначением «сверхсрочно» пароль «Интернационал» [72] . Так как несколько десятков немецких сотрудников гестапо были не в силах обеспечить своевременное выполнение этого приказа, стало ясно, что решающую роль здесь должны сыграть местные полицейские силы (в одном Белграде их было около 900 человек), уже имевшие долгую традицию борьбы с КПЮ, входившей в список запрещенных партий до самого конца существования королевской Югославии. М. Ачимович, Т. Динич, Д. Йованович провели в МВД особое заседание, на котором были предложены чрезвычайные меры, в том числе: превентивные аресты 150–200 активистов и их заключение в специально созданный лагерь, возобновление действия довоенного Суда по защите государства, который решал дела по ускоренной процедуре, организация курсов подготовки оперработников и жандармерии к борьбе с коммунистическим подпольем и его боевиками, изъятие из открытой продажи и уничтожение левой литературы [73] . Кроме этого, были дополнительно увеличены полицейские кадры, гестапо стало выделять специальную денежную дотацию на антикоммунистическую акцию Специальной полиции из фондов «ариизированного имущества», реквизированного у еврейских собственников. Согласно месячному июньскому отчету МВД Сербии, в течение последней декады июня 1941 г. оперативные работники Специальной полиции и жандармерии арестовали около 400 коммунистов и сочувствующих, еще 300 человек были задержаны представителями гестапо и абвера. Однако, согласно оценкам сербской полиции, удалось арестовать менее половины подозреваемых, а остальные (в основном – в провинции) смогли перейти на нелегальное положение. В день нападения рейха на СССР М. Ачимовичем с ведома немецкого коменданта Белграда и руководства гестапо было подписано решение об организации концентрационного лагеря, который было решено разместить на периферии сербской столицы в районе Баница, в бывших казармах 18-го пехотного полка. Лагерь Баница заработал 5 июля, а первую группу коммунистов, арестованных Специальной полицией, принял уже 9 июля 1941 г. Согласно регистрационным журналам баницкого лагеря, в течение трех лет оккупации через лагерь прошли 23 288 заключенных, из которых 3 849 человек были расстреляны [74] .

72

Зборник докумената и података о НОР-у народа Југославије (далее З.д.и.п. о НОР н.Ј), т. XII, књ.1, Београд, 1978. С. 178–179.

73

Интересно, что после немецкой оккупации в открытой продаже появились книги коммунистических класссиков и в то же время была запрещена к продаже довоенная антисоветская книга одного из комиссаров-льотичевцев. Васиљевић М., Истина о С.С.С.Р., Београд, 1940.

74

З.д.и.п. о НОР н.Ј, т. XII, књ.1, Београд, 1978, с. 341–342; Беговић С. Логор Бањица, Београд, 1989; ИАБ, ф. Бањички логор; Mickovic E., Logor Banjica: logorasi: knjige zatocenika koncentracionog logora Beograd – Banjica (1941–1944). Tom 1, 2, Beograd, 2009.

^{Повешенный патриот на одной из белградских улиц}

После того как 22 июня 1941 г. Германия напала на СССР, руководство КПЮ получило радиограмму Исполкома Коминтерна (ИККИ), в которой сообщалось о начале «отечественной войны в СССР», коммунисты были призваны к оружию, рекомендована ориентация на единство со всеми силами, борющимися против фашизма и нацизма, несмотря на идеологическую основу этих сил [75] . В.М. Молотов указал Г. Димитрову на то, что иностранные коммунисты должны решительно дезорганизовывать тыл врага и его армию. В тот же день ИККИ послал ЦК КПЮ следующие указания: незамедлительно организовать партизанские отряды, начать партизанскую войну, жечь военные фабрики, склады, нефтяные резервуары, аэродромы, уничтожать железнодорожное полотно, телефонные и телеграфные сети, срывать перевозки войск и боеприпасов, развязать кампанию террора против врага [76] . ЦК КПЮ незамедлительно опубликовал свое обращение к народу, почти идентичное посланию ИККИ [77] .

75

Коминтерн и Вторая мировая война. М., 1994. Ч. I. С. 6.

76

Коминтерн и Вторая мировая война. М., 1994. Ч. II. С. 9, 106. Cencic V. Enigma Kopinic. Beograd, 1983. Т. I. С. 213–214.

77

Tito. Djela. Beograd – Zagreb, 1982. T. 7. S. 43–47; Односи Југославије и Русије (СССР) 1941–1945. Београд, 1996. С. 16–18, 61–65.

Первые акции саботажа на территории Сербии, проведенные коммунистическим подпольем в конце июня 1941 г., отличались непрофессионализмом и малозначительностью. Кроме пары неудачных попыток поставить самодельные бомбы (один раз «адская машина» взорвалась на конспиративной квартире, а во второй раз была обнаружена раньше времени), подпольщикам 28 июня 1941 г. удалось перерезать кабели высокого напряжения на радиопередатчике Белграда, в результате чего крупная радиостанция, передававшая радиопрограммы не только для Балкан, но и для сил вермахта в Северной Африке, замолчала с 18.00 до 19.45, когда питание было восстановлено силами немецкой инженерной роты. В качестве акции возмездия по приказу Оперативной группы Белграда расстрельная команда Специальной полиции расстреляла 10 коммунистов и 3 евреев [78] . Вслед за этим начались массовые нападения коммунистически настроенной молодежи на уличных продавцов газет, у которых выхватывали всю пачку, а потом рвали или поджигали газеты.

78

Ново време. 1941, 7. јул; З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. I, књ. 2, Београд, 1952, с. 304..

Вскоре в ход вступили и подготовленные кадры КПЮ. Первое такое выступление в Сербии (и вообще в Югославии) организовал участник гражданской войны в Испании, недоучившийся студент филологического факультета (отделение сербской литературы), профессиональный боевик КПЮ двадцатишестилетний Живорад Йованович (Шпанац) [79] . В соответствии с решением Окружного комитета КПЮ в г. Валеве, он сформировал партизанский отряд и провозгласил себя его комиссаром. Поддерживаемый этим отрядом 7 июля 1941 г. в селе Бела Црква в районе г. Валева он обратился к народу с патриотической речью, воспользовавшись скоплением людей, собравшихся на сельский праздник. Когда два сербских полицейских, сержант Богдан Лончара и младший сержант Миленко Бракович, попытались разогнать несанкционированный митинг и задержать «смутьяна», он застрелил их из пистолета. Этот трагический случай лидеры КПЮ провозгласили началом вооруженного восстания, а современная историография оценивает как начало кровопролитной четырехлетней гражданской войны в Югославии. Как бы то ни было, со спокойной жизнью и «нормализацией» в Сербии было покончено. Немцы начали ускоренно вооружать пистолетами и винтовками сербскую полицию, которая до этого была вооружена лишь резиновыми дубинками, штыками и саблями [80] . В качестве меры пропагандистского воздействия 21 июля в центре Белграда был проведен парад сербской жандармерии, которая торжественным маршем прошагала перед немецким комендантом Белграда Э. Кайзенбергом, комиссаром МВД М. Ачимовичем и начальником белградской полиции Д. Йовановичем [81] . За новый крупный акт саботажа – перерезанный телефонный кабель поздним вечером 16 июня в пригороде Белграда – сербская жандармерия по приказу военного коменданта города вновь расстреляла 16 заложников из группы евреев и арестованных коммунистов из лагеря Баница. В дальнейшем такие расстрелы приобрели регулярный характер, однако не способствовали умиротворению. Согласно отчету администрации военного коменданта Сербии на имя командующего немецкими вооруженными силами на Юго-Востоке, в Сербии началось «настоящее коммунистическое вооруженное восстание» [82] . При этом стоит отметить, что на конец июля в активе повстанцев, кроме нескольких обрывов телефонных проводов и неудачной попытки подорвать мост в пригороде Белграда (с. Рипань), были лишь спорадичные обстрелы немецкого автотранспорта и поездов. Верхом достижений был поджог немецкой военной автомастерской в центре Белграде 27 июля 1941 г., в результате чего были повреждены (но не уничтожены) три легковых и одна грузовая автомашина. Куда успешнее развивались действия повстанцев против местных коллаборационистов: имели место 4 нападения на провинциальные участки жандармерии, закончившиеся их сожжением, нападение на администрацию в селе Горна-Трешневица, в результате которого были убиты 4 жандарма и глава местной администрации, происходили также многочисленные одиночные убийства сербских полицейских и мелких чиновников администрации в провинции. В результате только в июле погибли 25 сербских полицейских и еще 8 пропали без вести. Как возмездие за все эти нападения сербская жандармерия расстреляла свыше 412 человек. Особенно тревожным было то, что подобная же волна коммунистического террора стала подниматься и в сопредельных, населенных сербами областях – в Хорватии, Боснии и Черногории. При этом немецким представителям военных властей, а также гестапо и даже МИД в Сербии стало ясно, что бороться с этой волной имевшимися в их распоряжении силами немецких солдат и полицейских сложно и невыгодно. Единственный выход, очевидно, был в том, чтобы борьбой с коммунистами занимались местные коллаборационисты [83] .

79

РГАСПИ, ф. 495 «ИККИ», оп. 277 «Личные дела (Югославия)», д. 677 «Йованович Живорад».

80

З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 1, Београд, 1978, с. 205–207.

81

Ново време. 1941, 22. јул

82

З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. I, књ. 2, Београд, 1952, с. 308–313.

83

З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. II, књ.1, Београд, 1952, с.14–17; З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 1, Београд, 1978, с. 220–230, 251–259.

Параллельно с коммунистическим движением Сопротивления немецкие оккупационные власти в Сербии обнаружили и другую потенциальную угрозу, растущую в горах, – движение Драголюба (Дражи) Михаиловича. Начало этому движению было положено 11 мая 1941 г., когда на Равну гору (горный массив в центральной Сербии) прибыли 26 солдат и офицеров королевской армии, не пожелавших сдаться в плен и не признавших капитуляции [84] . «Движение ДМ», или «четники», официально называло себя «Югославским войском в Отечестве» (ЮВвО). Хотя до конца августа 1941 г. это движение занималось лишь концентрацией сил и организацией, оно было потенциально опасно для немцев своими сербскими национальными лозунгами и обширными связями среди высших и средних слоев сербского общества. В силу этого, хотя в Специальной полиции и был создан особый реферат для борьбы с «движением ДМ», немцы не могли доверить эту борьбу местным коллаборационистам, т. к. многие из них были и сами движимы идеями сербского национализма [85] .

84

Димитријевић Б., Николић К.Ђенерал Михајловић. Биографија, Београд, 2004, с. 151.

85

Nemacka obavestajna sluzba, UDB III odeljenje, Beograd 1958–1960, t. IV, s.418t. VIII, s.669.

После небольшого затишья в августе 1941 г. число актов саботажа, обстрелов немецких транспортных средств и нападений на чиновников сербской администрации и полиции в провинции возросло. Всего лишь за 10 дней августа немцы зафиксировали 30 случаев обстрела поездов, 9 случаев обстрела немецких войск, 14 нападений на станции сербской жандармерии, 16 повреждений телеграфных и телефонных кабелей, 3 диверсии на мостах и железных дорогах, 4 нападения на промышленные объекты, 53 случая нападения на сербские административные и общественные учреждения и 5 попыток нападений на индустриальные и рудные предприятия. При этом погиб 21 военнослужащий вермахта, 34 были ранены и 4 пропали без вести [86] . При этом в связи с действиями на Восточном фронте в переброске дополнительных сил полиции в Сербию было отказано.

86

З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. XII, књ. 1, Београд, 1978, с. 343–346.

Немецким оккупационным властям стала очевидна необходимость принятия срочных мер. Немцы перешли к нарочитому проявлению жестокости как форме запугивания местного населения. Так, 15 и 17 августа, к ужасу прохожих, они «украсили» центр Белграда (площадь Теразие) повешенными на фонарных столбах партизанами. Впервые на территории Сербии немцы сожгли все 350 домов села Скела (неподалеку от г. Обреноваца), а все мужское население села расстреляли в знак мести за 4 немецких полицейских, убитых из засады на территории села [87] .

87

З.д.и.п. о НОР н. Ј, т. I, књ.1, Београд, 1949, с. 365–368, 374–376.

Военным комендантом Сербии было принято решение перейти от обороны к нападению, сформировать для истребления повстанцев ягд-команды из наиболее подготовленных немецких солдат и офицеров. Кроме того, стало очевидным, что распыленные по всей Сербии небольшие группки сербской жандармерии совершенно бесполезны. Было принято решение об их укрупнении в ударные группы по 50—100 человек, которые могли бы противостоять отрядам повстанцев, передвигавшимся по гористой местности сербской провинции. Не только военным, но и политическим представителям рейха в Сербии (записка эмиссара МИД Ф. Бенцлеру) стало ясно, что «укрупнять» следует не только отряды жандармерии, но и сам сербский оккупационный аппарат. Основную проблему немцы видели не в незначительных по ущербу диверсиях, а в том, что в результате волны террора нормальная деятельность сербских сельскохозяйственных и промышленных предприятий была нарушена. Прозвучало предложение о создании в Сербии полноценного правительства с премьер-министром во главе [88] .

88

З.д.и.п. о НОР н.Ј, т. XII, књ.1, Београд, 1978, с. 294–299, 331–332, 334–335.