Сердце Алана 2. Возрождение Эйтала

Энергообмен очень важен для нас. Каждое растение или животное производит свою уникальную энергию. Она поднимается и смешивается с другими, укрепляя купол, но иногда возникают вот такие сгустки, и они повисают в воздухе темными облаками. Любая неоднородность может разрушить защиту Обители, как и мои неосторожные эмоции, если они покинут пределы оболочки. Поэтому был придуман механизм смешивания.

Птицы помогают распределять энергию между куполами. Это единственные существа здесь, которым Низуан не может запретить покидать свою эйталу. Но их не хватает, а купол Покровителей животных без регулярного оттока более жесткой энергии превращается в тюрьму. Об этом и говорит Энджи.

У безумства ее наставницы есть причина. Не так давно главный эллати Оллин погиб в саду, и Низуан обвинила в этом Ифэ. С тех пор между эйталами началось тихое ледяное противостояние.

– Мы, как Кейтелани, раскалываемся изнутри – говорю я и встаю. – Каждая эйтала уходит в себя. Мы больше не едины. Это и приведет нас к гибели.

Энджи встает следом, и ее прекрасное лицо выражает еще больше жалости ко мне, чем раньше.

– Ты разобрался, в чем причина твоего напряжения?

Я должен сказать хотя бы кому-то о том, что меня гнетет. И что светило – самый жестокий монстр в системе, а не благо.

Я набираю воздуха и цежу:

– Это Эльдан. Он издевается надо мной. И никто не знает об этом, кроме тебя.

– Светило? – с ужасом произносит Энджи и смотрит вверх.

Она знает, что я не стал бы обманывать, поэтому верит мне. Всегда верила. И теперь не может сдержать страх. Он вырывается из ее сердца и превращается в черную крупинку, а затем серым налетом ложится вдоль всей оболочки. Теперь это пятно останется с Энджи до новой встречи рассвета.

– Если ты расскажешь о том, что светило…

– Знаю. Мне никто не поверит, но я не собирался.

Энджи оглядывается, потому что наше общение вне работы начинает привлекать внимание собратьев. Об этом все равно узнают, так что нас обоих ждет внушение от эльсеи. Время здесь – такой же ресурс, что и энергия. Ценна каждая минута.

Никогда не понимал, как можно ценить минуты выживания, а не жизни!

– Будь осторожна. Никакая жизнь на Мэрионе не стоит твоей, – говорю я и киваю, чтобы попрощаться.

Звучит кощунственно, но я никогда не считал чужую жизнь более ценной, чем свою или Энджи. И это еще одна причина, почему мне лучше не общаться с другими. Бессмысленная жертвенность – не мое сильное качество, как и терпимость к безропотности эталийцев.

– Если я скажу об этом, то не смогу скрыться в саду, как ты, – отвечает Энджи. – Для нас нет ничего важнее чужой жизни. Запомни хорошенько…чтобы избежать проблем.

Она отходит от меня, и наши оболочки разделяются. Мне становится легче, потому что я больше не вижу ее лица так близко и всех ее эмоций. Когда она скрывается из виду, я смотрю вслед прожим и невольно думаю, что в их покорности есть что-то противоестественное.

Если жизнь разумных существ так священна, почему мы не ценим свою? Почему нам никто не помогает, те же люди с Ниссеала? Если бы они не были так слабы и трусливы…

Это невыносимо! Я снова начинаю раздражаться.

От меня отделяется очередной серый сгусток и превращается в темную крупинку, и я, наконец, замечаю, сколько наплодил их за утро.

Это похоже на нашу систему. Песчинки – планеты, а в середине я – светило. Они кружатся надо мной и не знают, что вскоре их не станет, а еще не догадываются, что центр их мира готов уничтожить все, что их окружает. И все, потому что ему очень тяжело.

А что, если наш Бог испытает то же, что и я? Может, поэтому он готов сжигать до тла опостылевший ему мир? Нет. У этого безумства нет оправдания! Это какие-то глупости!

Я иду в сад, не видя дорогу, потому что помню ее наизусть. Мимо мелькают размытые белые образы, проносятся длинные туннели между куполами. Неизменной остается только тишина. Мы даже не производим шума, и этот ваакум раздражает меня еще больше. Особенно сейчас.

Почему светило избрало меня для своих пыток? И как мне выдержать это? Рано или поздно я сдамся, и что тогда? Что оно сделает со мной? Что!

Кричу и сталкиваюсь с шершавым стволом олифы.

Благодаря оболочке меня никто не слышит, пока я сам не обращусь к кому-то, но крик – то же выражение эмоции. Так что рядом появляется еще одна крупинка.

Смотрю вокруг себя и понимаю, что я на окраине сада. Олифа склоняется надо мной и протягивает резные красные ветви. Когда-то я посадил ее здесь и заботился о ней, пока она не стала взрослой. Но даже после этого, она цепляется за меня каждый раз, как я прохожу мимо. Вот и сейчас. Она обвивает меня и источает мерцающие зеленые частички. Олифа хочет подарить мне спокойствие. В отличии от нас, людей, растения ощущают все, что происходит.

Мне действительно становится легче. Это поможет мне продержаться. В последнее время Ифэ стала слишком много замечать. Возможно, эльсеи поверила бы мне, но я не готов признаться ей, что считаю все, что происходит здесь ложью.

Я иду дальше и вижу ее. Она сидит на куске белого камня и наблюдает за работой лори, но сразу поднимает глаза, когда я приближаюсь.

Моя наставница – удивительная женщина! Несмотря на серьезную роль и ответственность, меня всегда ободряло ее чувство юмора, а еще стойкость. Что бы не случилось, ее не сломать! Она кажется маленькой и хрупкой, но я точно знаю, что она способна сдвинуть горы Эйтала за каждого из нас.

– Ты весь горишь. Что происходит с тобой? – спрашивает эльсеи, как всегда, поглаживая меня по голове. – Сядь сюда.

Я сажусь рядом, а эльсеи рассматривает меня снизу вверх и иронично заявляет:

–Хорошо, что я не трачу свое время на утреннее стояние в толпе. И, как вижу, не зря. Но я этого не говорила…

– Вы эльсеи…– отвечаю я, имея ввиду ее привилегию не появляться в куполе утром.

Наставники не имеют защитных оболочек и проводят утро как-то иначе, но что именно они делают, я не знаю. Энджи считает, что сама Богиня даровала им частичку своей силы, и теперь светило не влияет на них.

Если это так, то почему она не помогла каждому из нас?

В ответ на шутку Ифэ лори рядом с нами усмехается, но тут же натыкается на строгий взгляд наставницы.

– Простите, – бормочет Мидл и пытается взбить плазменные шары из чаши в субстрат для растений.

Мы используем его вместо почвы. Субстрат помогает быстрее передавать энергию через корни от одного растения до другого, а еще соединяет их в особую сеть. Так они могут общаться между собой, и обеспечивать еще один механизм смешивания энергии.

– А тебе не помешало бы обзавестись оболочкой, – иронизирует Ифэ, глядя на то, как Мидл пытается достать руку из кучи липкого субстрата.– Может, тогда ты избавишь меня от своей вечной трескотни.