Сердце ангела
Шрифт:
... Ночью вокруг башни вновь бушевала вьюга. Укутав Виту, Крис жарче разжег очаг. В их комнате, как по мановению волшебной палочки, появлялось все необходимое. Проводив заходящее солнце, они вернулись в тепло - кто-то разжег огонь и оставил на полу серебряный поднос с вином, хлебом и сыром.
– Я должна прилечь... все качается и кружится перед глазами... Мне хорошо, Крис.
Он сел рядом, согревая в своих ладонях её пальцы и стараясь не смотреть в глаза. Только что в лучах заката Вита казалась столь радостной, полной сил и желаний, что Флавин возликовал: подземный источник поборол болезнь. Теперь её лицо на
– Радость моя, ты не спишь?
– Боюсь потерять то, что во мне - покой и умиление, которых никогда больше не будет... Да, я знаю, больше не будет.
– В упорно глядящих на огонь глазах Виты блеснули слезы.
– Неправда, девочка! Все будет совсем по-другому. Засыпай, а я расскажу тебе о нашей свадьбе.
– У нас будет необыкновенная свадьба...
– Конечно, ведь наша любовь - чудо. мы будем путешествовать, устраивая свадьбы в самых удивительных местах - на суше и на море, в небесах и в горах...
– Но вначале мы приедем к отцу Гавриилу на остров Сими... Там ещё будут цветы, Крис?
– Там вечная весна, радость моя. Скоро появятся поля желтых и красных тюльпанов... Мы проснемся на рассвете, чтобы встретить восход солнца. Умоемся родниковой водой из каменного колодца во дворе, и я осыплю тебя ворохом только что сорванных цветов. Чистая и прекрасная, как весенний тюльпан, ты протянешь мне руку и мы войдем в храм, чтобы стать мужем и женой.
– В тот древний храм, которому уже тысяча лет? Боже, как это здорово! Я ещё тогда подумала, как будут счастливы те двое, кто станет мужем и женой на чудесном островке... А обвенчает нас сам отец Гавриил...
– Но потом нас ждет настоящая греческая свадьба - Кэтлин уже, наверно, придумала, какой закатит пир. Я позову своих школьных дружков. Тех, с кем враждовал, и, конечно, Русоса.
– Крис, а как же... как же Голди и Брант? Мне совсем не хочется обижать их.
– Ты замечательная, детка! Я знал, что ты вспомнишь о Голди Джордан. Клянусь, она будет рада твоему возвращению. Когда-то эта женщина сделала выбор, признав сироту дочерью. И теперь, я уверен, сердце подскажет ей верный ответ. мы приедем в Сакраменто и она выйдет навстречу. Такая сильная и строгая, эта женщина обнимет тебя, а ты скажешь: "Мама, познакомься, это мой муж".
– Спасибо, Кристос... Ты рассказываешь дивные сказки.
– Голос Виты стал блеклым, словно доносился издалека.
– Я постараюсь увидеть все это во сне...
– Спи, дорогая.
– Крис поцеловал покрытый испариной лоб.
– Спи, я буду рядом. К несчастью, я не умею петь колыбельные. Но зато могу тихонько молиться. Наверно, в моей молитве неправильные слова, но суть самая верная. Господи, спаси и помилуй меня. Спаси и помилуй мою любимую, моих дорогих и близких. Спаси и помилуй всех добрых людей на свете...
Когда Вита уснула, Крис осторожно выпустил её руки и поднялся, собираясь уйти. Он был уже в дверях, когда раздался тихий голос:
– Мне страшно... Мне очень страшно, любимый...
Он бросился назад, но девушка спала.
– Я
ждал тебя. Садись.– Хозяин указал Флавину место у стола, заваленного фолиантами.
– Пришлось достать древние книги, чтобы ответить на твой вопрос.
– белые глаза смотрели прямо на гостя.
– Разве ты можешь читать?
– Я вижу смысл, когда прикасаюсь к ним.
– Он перевернул ветхую страницу.
– Каково же решение?
– Крис опустился на стул с высокой резной спинкой.
– Я хотел помочь тебе, открыв доступ к священному озеру. Там было её спасение.
Вскочив, Крис схватил старика, приподняв его в воздух:
– Но ведь твое сокровище - всего лишь иллюзия! Ты обыкновенный мошенник! Я раскусил твой трюк!
– Успокойся, вернись на место.
– Старик терпеливо вздохнул.
– Разве иллюзия не целительна? Всякое внушение, к которому относится и твоя любовь, иллюзия.
– Довольно. В чем спасение Виты и сколько оно стоит?
– У девушки серьезный противник, имеющий власть над силами зла. Жертва давно бы покинула этот мир, если бы её не оберегали. Ты все сделал правильно, Кристос. Отец Гавриил со своими святыми заступниками и слабоумная Кэтлин - никудышная защита, но они помогли смягчить удар. Но больше, увы. Девушка слишком хороша для этой жизни. Ты. наверно, уже заметил, наиболее уязвимы лучшие. Добро беззащитно и хрупко. Ты пришел ко мне за помощью, которую не могли дать тебе очень добрые люди. Но и я - не в силах помочь.
– Кто может?
– Тот, кто любит её.
– Я же сказал, что готов оплатить любой счет. Любой.
– Речь идет о жизни. Жизнь за жизнь. Так говорится в этих книгах. Но в оплату идет только жизнь любящего.
– Старик поднялся и подошел к очагу. Белые глаза полыхнули огнем.
– Мне не хотелось это говорить тебе. Ты единственный наследник моих знаний, и я предвидел, что ты, не колеблясь, принесешь себя в жертву.
– Разве нет другого пути?
– Флавин подошел к старику.
– Поверь, я частенько играл со смертью, презирая страх. Я думал, что очень смел... Но это было другое, другое... Просто я не очень дорожил своей жизнью. У меня не было Виты...
– Страх - совсем не то, о чем думают люди, считающие себя смельчаками... Однажды жил человек, который научился ничего не бояться. Он взбирался на вершины, висящие над пропастью, держал в ладони раскаленную монету, спал в клетке со змеями. Этот отважный человек был непобедим в бою и завоевал целые царства. Но когда на его глазах враги хотели убить его ребенка - он испугался и отдал все. Только тогда к нему пришел настоящий страх.
– Я знаю. Впервые в жизни мое сердце едва не остановилось от ужаса, когда я понял, что диагноз Виты - не ошибка. Но у меня были силы и я решил бороться до конца. До конца...
– Но ведь я не сказал, что убить себя должен непременно ты. Разве у твоей возлюбленной мало рыцарей, готовых отдать за неё жизнь?
– Он провел ладонью по листам развернутой книги.
– Здесь сказано, "искренне любящий жертву". Ведь ты не один!
Флавин рванулся к старику, но, сделав над собой усилие, остановился.
– В твоих книгах отсутствует самое главное. Ты ничего не знаешь о Христовых заповедях. Там сказано, что убивать нельзя. Человек, унизивший свою душу злом, уничтожает себя. Вита отдала себя мне и только я должен защитить её.