Сердце ангела

— Хорошо, — сказал Аллен. — Утри сопли. Не очень-то ты мне нужна! Только о том, что здесь случилось, молчок. Я внес тебя в мой список, понимаешь, что это значит?

Конечно, я поняла, и совсем не удивилась, когда на следующее утро нашла в своем палисаднике обрывки рисунков — Нани уничтожил и выбросил с балкона мои портреты, когда увидел мое имя в донжуанских списках брата. Но это было ещё не все. Аллен не скрывал своих побед. Сейчас я думаю, что большинство из них были, наверняка, вымышленными. Но ему верили.

Поздно ночью на Пасху Джек ввалился в мою комнату. Он был пьян, как всегда, когда тетя уезжала погостить к подруге. Отшвырнул спавшего у меня в ногах Сакса и сорвал одеяло.

— Чем этот блеющий козел Аллен лучше меня, а? — рычал он, избивая меня. А потом разрыдался и стал жалеть, приговаривая, — Сиротка, малышка, шлюха…

Вита умолкла, опустив голову.

— Не продолжай, девочка. Я все понял: он грозил, что если ты не отдашься ему, он расскажет все Эстер, а ещё покажет твои фотографии директору школы. — Крис саданул кулаком о стол. — Где он сейчас, этот гад?

— Не знаю… Ты угадал — Джек стал моим первым мужчиной… Ведь я могла кричать, разбить ему голову чем-нибудь, выцарапать глаза… Но я струсила… Струсила, позволив Аллену занести мое имя в списки, струсила, когда уступила Джеку. В общем-то он был не самый противный.

— Так ваша связь продолжалась?

— Нет, все вышло по-другому. Наверно, у меня был шок. Я провалялась неделю с температурой, а потом появился некто Эшли Крамер — очень солидный человек, ворочавший большими делами в шоу-бизнесе. Тетя принимала его в своем доме словно президента. Она надеялась, что он даст хорошую работу Джеку. Но Эшли приезжал посмотреть на меня. Оказывается, его очень заинтересовала девочка на открытках — в подвязочках, кружевных панталонах, розовом веночке и с пуделем в обнимку, — что-то вроде этого изображал Джек.

Через пару дней Эшли вызвал к себе в офис меня, Джека и тетю. Они о чем-то совещались, пока я ждала в приемной. Пригласив меня, Эшли спросил:

— Что ты имеешь против миллионного счета в банке, собственной вилы на берегу океана, шикарной яхты, ванн из шампанского, путешествий, славы, блеска… ну, и прочих атрибутов сладчайшей жизни?

— Ну… Ничего. — Не поняла я.

— Тогда надо трудиться, крошка. И немножко шевелить мозгами. Чем отличается умный от глупца? Умный делает только то, что ему выгодно. А глупец зачастую, извини, гадит в собственную шляпу.

Джек и тетя согласно кивали, а я, кажется, открыла рот.

— Значит, по рукам?

— Да… — Удивилась я, надеясь, что мне что-то объяснят.

Собственно, в этот момент родилась Виталия Джордан. Джордан — фамилия миссис фон Ганнесфельд, вдовы американского банкира. После смерти мужа аристократка-австрийка вернулась в свое поместье под Веной. У Джорданов была единственная дочь — Августа, ведущая весьма богемный образ жизни. Тем летом яхта, на которой кутила с друзьями Августа, затонула неподалеку от Лонг-бича. Двое, в том числе и Августа, пропали без вести. Утешил миссис Джордан её давний приятель Эшли — он стал её ближайшим другом и доверенным лицом, — ведь Голди остались только крохи огромного состояния. Но она до сих пор удивительно хороша.

— Ничего себе! — Крис шлепнул ладонью по лбу. — А мне-то всегда казалось, что ты так похожа на мать… Выходит…

— Да, Грета-Анабелла фон Ганнесфельд уже почти десять лет успешно исполняющая роль моенй матери — чужая мне женщина.

— Но как же… Как же вам удалось провести всех?

— Думаешь, трюки осуществляются только на сцене? Мистер Эшли Крамер виртуоз авантюры. Он сделал так, что Августа «нашлась», и в честь своего счастливого спасения получила второе имя — Вита. Мать и дочь Джордан перебрались в заново отреставрированное поместье в Сокраменто, где прежде никто не видел их.

— Но ведь были люди, знакомые с этой девушкой, существовали, в конце концов, фотографии. Или вы похожи, как близнецы?

— Всем бывшим друзьям Августы было объявлено, что она пережила тяжелейшую амнезию и, очевидно, не сумеет восстановить в памяти прошлое. Кроме того, Эшли распустил слух о пластической операции, перенесенной Августой-Витой в результате катастрофы.

— Фантастика! И после всего этого она становится красивейшей женщиной планеты? Кто же в это поверил?

— Как видишь, все. Конечно, это обошлось мистеру Крамеру очень не дешево. До сих пор он получает процент от всех моих гонораров. Еще бы — я получила аристократическую наследственность, звучную фамилию и «зеленую улицу» в карьере модели. Правда, мне пришлось повзрослеть на два года в соответствии с анкетой Августы и подписать отказ от притязаний на фамильное наследство.

— Разве ты не могла стать звездой без этого спектакля? Разве все девушки, выходящие на подиум, могут похвастаться своим происхождением?

— Да, кое-кто. Если это, конечно, правда. Но здесь были другие мотивы. Мистер Крамер хотел заполучить Голди. Он убедил её, что перемена в жизни не помешает взгрустнувшей вдове, и что она станет совладелицей источника дохода по имени «Вита Джордан». Он хотел втянуть её в игру, которая сделала бы их неразлучными соучастниками.

— А что хотела ты — ванны шампанского, как обещал этот мерзавец?

— Я хотела сбежать от Джона. И потом, когда увидела Голди… Эшли устроил нам встречу в своем доме в Лос-Анджелесе. Я вошла в комнату, высокая женщина с гладко зачесанными волосами, элегантная, как Грета Гарбо, поднялась, сделала пару шагов мне навстречу… вдруг спрятала лицо в ладонях и выбежала. Я слышала, как она плакала на террасе, а Эшли утешал. Мне показалось, он сказал: «Ничего, мы найдем другую, милая!» Представляешь, опять другую! Как тогда, в приюте, эта женщина тоже не хотела взять меня. Слезы полились сами собой. Я не заметила, как Голди подошла и обняла меня. Мы плакали вместе, не сказав друг другу ни слова. Но как дивно она пахла! Как чудно сверкала бриллиантовая капелька в её ухе!

— Тебе надо поменять духи, детка. Пожалуй, я знаю, что тебе должно понравиться! — сказала она. Господи, разве я могла разочаровать эту женщину?

— Она действительно привязалась к тебе?

— Голди позволила заменить все фотографии Августы моими. Джек сделал фотомонтаж, и вместо неё в объятиях счастливых родителей появилась я. «Августа-Виталия — школьница». «Августа-Виталия на теннисном корте, на собственной яхте, под картиной Веласкеса» и прочее, прочее. Собственно, эти снимки и стали добычей журналистов.

Она пригласила для меня прекрасных учителей — ведь мне едва исполнилось пятнадцать, а Августа должна была кончать школу. За полгода на вилле в Сакраменто я научилась многому, что надлежит знать юной леди. Я занималась танцем, спортом, немецким языком… Ах, с каким же удовольствием я заглатывала информацию, отсутствовавшую в моей прежней жизни: правила светского этикета, имена и родство влиятельных людей Европы и Америки, лучшие фирмы дамской одежды, парфюмерии, сплетни о кинознаменистостях, названия вин, блюд, лучших курортов, отелей… Я поступила в выпускной класс великолепной частной школы, где учатся привилегированные детишки. Лишь только Виталия Джордан вошла в школьную залу, где в сентябре собрались ученики, все открыли рты. Я испугалась, что меня разоблачили, даже колени задрожали. Но тут самый яркий красавчик присвистнул и громко сказал: «Вот это класс!» Впервые я почувствовала, что значит быть привлекательной. Голди следила за моим загаром, осанкой, манерой говорить и я стала хорошей ученицей…Честное слово, Крис, часто мне казкалось, что я нашла свой дом и настоящую мать…