Сердце Аримана

Подпираемый слугами, хозяин взошел на веранду и опустился на подушки. Пол под ними жалобно скрипнул.

– Ни одно кресло меня не держит, - пожаловался он.
– Боюсь провалиться прямо к Нергалу!

– Упав на Нергала, ты сломаешь ему шею, - сказал Конан.

– Нет, владыка. Если уж я отправлюсь на Серые Равнины, то стану легким, как тень, и буду избавлен от страданий, причиняемых грузом плоти.

– Зато, сделавшись тенью, ты не сможешь есть и пить.

– Это так. Вот почему, когда я думаю о смерти, у меня разыгрывается аппетит.
– Сирам с унылым видом забрал в кулак свой огромный нос, посматривая, как толкутся у бассейна слуги, прибиравшие остатки трапезы.
– Ладно, когда солнце поднимется на локоть, можно будет перекусить… А сейчас, владыка, назови мне несколько имен. Тех, кого ты подозреваешь.

– Лайональ, посол Кофа. Его поймали вчера в моей сокровищнице.

– Пять локтей и ладонь. Волос светлый, глаза мутные, нос острый, похож на крысу. Глуп и жаден!

– Ты его видел?

– Я же сказал, повелитель, что никуда не езжу и не хожу. Его видел Альяс, и этого довольно. Ну, чьи имена ты еще назовешь?

Конан поглядел на усыпанную песком площадку с бассейнами и зеленую стену кустарника за ней. В большем бассейне - в том, над которым торчала клетка, - что-то плескалось, но солнце отсвечивало на воде и слепило королю глаза.

– Алонзель, аргосец, - сказал он.

– Пять локтей три ладони, волос темный, глаза черные, черты благородные, щеголеват и трусоват… - откликнулся шемит.
– Дальше!

Так они добрались до Минь Сао, и тут Сирам, ухватившись за свой огромный нос, призадумался, а потом сообщил, что о кхитайце ему известно немногое. Можно сказать, почти ничего! Загадочный человек! Таинственный, осторожный… В городе появляется редко, и слуги Сирама его не видели.

В бассейне снова плеснула вода, и Конан приподнялся, пытаясь разглядеть его обитателя. Шемит небрежно повел рукой.

– Это Иракус. Беспокоится, хочет есть. Сейчас его покормят.

– Иракус?

– Да, мой повелитель. Крокодил, доставленный мне с берегов Стикса четыре года назад. Был тогда совсем крошкой, а теперь… - Глаза Сирама многозначительно закатились.

Король с удивлением приподнял бровь.

– К чему тебе стигийский крокодил, приятель? Хочешь откормить его и сделать жаркое?

– Недурная мысль! Слышал я, что в Пунте и Кешане запекают крокодилов целиком в глине… - Сирам облизнулся.
– Но Иракусу такая судьба не грозит, ибо он мне весьма полезен. Видишь ли, государь, даже то, что известно, не всегда доказуемо, а я во всяком деле стремлюсь найти надежные доказательства. Есть много способов их получить - скажем, сиденье Нергала с гвоздями, огненное ложе Сета, сапоги Ашторет или ванна со жгучим бальзамом благостного Мардука… Но боль - не лучший способ разговорить злоумышленника; страх и ожидание боли действуют сильней. Поверь, немногие способны скрыть истину, когда у пяток их щелкают челюсти Иракуса… Или когда сидят в клетке над бассейном, а Салем начинает его кормить.

Ну и умелец!
– промелькнуло у Конана в голове. Пожалуй, этот шемит со своими слугами стоил большего, чем мастер Хрис, хозяин Железной Башни. На миг перед мысленным взором короля проплыло соблазнительное видение: пара дрыгающих ногами послов, подвешенных над бассейном, и зубастые челюсти подбиравшегося к ним Иракуса.

– Ну, вернемся к нашему делу, - произнес шемит.
– Расскажи мне все в подробностях, государь: и о самом талисмане, и о том, где он хранился и как его похитили.

– Расскажу. Но знай, что это тайна, в которую посвящены немногие - моя супруга, вернейшие из полководцев и Хадрат, жрец Асуры. О похищении же камня знают лишь трое - я сам, королева да Паллантид, старший над стражами.

– Грр… - насмешливо прорычал шемит.
– Тайна! Тайна лишь то, о чем знал ты один, да забыл! Забыл так прочно, что даже лязг зубов Иракуса не заставит вспомнить!
– Взгляд его остановился на бассейне, куда чернокожий Салем кидал окровавленные куски мяса. Все прочие слуги удалились, только хитроглазый Альяс сидел в дальнем конце веранды, ожидая повелений хозяина.

Конан приступил к долгой своей истории, поведав о величии божественного талисмана, дара небес, о чернокнижнике Ксальтотуне и Немедийской войне, случившейся восемь лет назад, о злоключениях магического камня, о том, кто похищал его и когда. Рассказал он и про охранные чары, наложенных Хадратом, жрецом Асуры, о черном лотосе и обратившихся в ржавую пыль замках, о Лайонале, койфитской крысе, и загадочном стигийце Нох-Хоре, о двух подделках - творении несчастного Фарнана, и второй, созданной неведомо кем; упомянул про обыск, учиненный в комнатах послов, и о встрече с гадателями и знахарями, согнанными с тарантийских базаров.

Шемит слушал, полузакрыв глаза и скрестив руки на необъятной груди, не перебивая и задавая никаких вопросов; лишь когда речь зашла о гадателях, толстые губы его шевельнулись.

– Им не выдавить сока из апельсина, а я из камня выжму истину!
– с самодовольной усмешкой произнес он. И замолчал - пока история не была закончена.

Когда король смолк, Сирам огладил пышную бороду и поинтересовался:

– Где сейчас поддельные талисманы, мой господин? Тот, который был в сокровищнице, и тот, который ты отнял у койфита?

– Первый я вернул на место, а второй… - Конан распустил завязки своего кошеля, - второй - вот!

На огромной пухлой ладони Сирама камень казался небольшим, хоть был он размером без малого с кулак. Багряный шар сиял в лучах утреннего солнца, и Конану чудилось, что стоит коснуться его, и камень вспыхнет колдовским огнем, испустит фонтан пламенных искр, загорится, запылает, как павшая с неба звезда… Он вздохнул и мрачно уставился на подделку.

– Настоящий рубин, чистого оттенка, большой, - произнес шемит.
– Немалая ему цена, хоть камень и не волшебный!

– Бери его себе и считай частью платы за свой труд. Кром! Я отдал бы сотню таких рубинов за истинный талисман! Да что там сотню - все камни из своей сокровищницы!

– Кстати о сокровищнице… - Сирам, покачивая ладонью, любовался игрой и блеском огромного кристалла.
– Ты помянул, владыка, что побывал в сокровищнице вместе с принцем шесть дней назад. А кто еще туда спускался?

– Никто. Никто - до позавчерашней ночи, когда мы поймали там койфитскую крысу!

– Ты уверен?

– Погоди… - Конан, припоминая, наморщил лоб.
– Вслед за мной туда ходила королева… на следущий день… Ей были нужны самоцветы, чтоб украсить доспех и оружие принца - панцирь, шлем, щит и меч. Она тоже выбрала рубины. Красный цвет Конну к лицу.

– Твоя властительная супруга не проверяла талисман?

– Нет. Она сказала бы мне об этом.

– Жаль! Если б она коснулась камня, и он не вспыхнул в ответ, мы бы точно знали день похищения… Ну, ничего!
– Сирам спрятал рубин под подушку и поманил к себе хитроглазого Альяса.
– Пойдешь в город, сын мой, - распорядился он.
– С собой возьми Хартара, Хабиба и Тульпу. Побродите по базарам и дорогам, заглянете в лавки, в кабаки и в веселые дома, пошарите на постоялых дворах и у причалов, на берегу Хорота… Сроку даю вам от сегодняшнего полудня до завтрашнего вечера. Узнайте, не привозил ли кто в Тарантию снадобье из черного лотоса или иное колдовское зелье, не продавал ли его тайком, и не походил ли сей продавец на стигийца. Стигица тоже попробуйте найти. Он высокий, смуглый и тощий, в черной хламиде, и имя ему - Нох-Хор. Разыщете, следите издалека и осторожно, ибо подозреваю, что он искусный маг, и коль заметит вас, то обратит в жаб либо пауков. Понял, сын мой?

Хитроглазый кивнул.

– Может, отпустишь с нами Салема, хозяин? Из него получилась бы преогромная жаба!

– Салем мне нужен здесь, ибо он займется Иракусом и послами, - пояснил шемит, поворачиваясь к Конану.
– Сегодня и завтрашним утром я буду думать, а после обеденной трапезы пусть их привезут ко мне. Не всех сразу, сперва аргосца Алонзеля и Каборру с Мантием Кроатом. Попозже, вечером, я потолкую с кхитайцем. Прикажи, владыка, чтоб их доставили сюда.

Конан почесал в затылке.