Сердце Аспида: Жена поневоле

– Вольха, ты где??? – очередной вопль Варварушки вспугнул дурные мысли, обнажил страхи оказаться опороченной, застань нас кто-нибудь с княжичем в такой ситуации, и я пихнула Светозара:

– Пусти! Не смей так делать боле! – пригрозила ему, из плена сладкого и коварного сбегая, и метнула опасливый взгляд на верхушки деревьев. Они мирно покачивались от порывов ласкового ветерочка, вот только чувство нехорошее уже в душу закралось.

– И не приближайся! Ежели убьёт тебя Аспид, как я дальше жить буду? – в чувствах отвернулась.

– Клянусь! – в спину прилетело. – Клянусь тебе, убью его! – заверил Светозар. – Вот только бы место узнать его слабое…

– И как это сделать? – затаила дыхание, не оборачиваясь.

– Ты! Ты можешь! – шепнул убеждённо, в затылок сопя. – Ежели в доверие к нему вотрёшься, вызнаешь тайну… – руки положил на мои плечи.

– Вольха!!! – вновь заорала нянька, и я как в тумане Светозару кивнула:

– Узнаю, – передёрнула плечами, от ласки неуместной избавляясь.

– И тогда мы люд избавим от гнёта Аспида. Мир будет всем… и девицам свобода!

– Вольха!!! – совсем уже рядом нянюшка ко мне взывала.

– Тут я, – отозвалась громко. – Иду уже! – торопливо сучья похватала и, не глядя более на Светозара, спешно юркнула меж ближайших деревьев в направлении кричащей Варварушки. И уже за следующими едва не столкнулась с нянькой и Микулой:

– Ты где была? Мы с ног сбились. Ночь уже скоро… Темно… – забрасывала упрёками Варварушка, пока прислужник сучья из рук моих забирал. Не успела я и слова вставить, как умолкла нянька, сузила глаза подозрительно:

– Ох, навлечёшь ты, глупая, погибель на нас, – покачала головой всё понимающе.

– Не специально я, – не собиралась оправдываться, да укор Варварушки душу царапнул, – не я искала встречи. Он подловил…

– На беду княжич за нами увязался, – пробурчала няня и, тяжко вздохнув, кивнула в сторону лагеря: – Ступай уже, пока совсем не стемнело.

Уже приближались к месту стоянки, как волнение заприметили.

– Чего это вои бурчат, да кони не в себе, – забеспокоилась няня, как и мы с Микулой, шаг ускоряя. – Случилось чего?

А как вышли к костру, я обомлела… Аспид стоял подле воеводы. В рубахе, штанах холщовых.

Никола сурово хмурил брови и недовольно зыркал на Дамира.

Но Аспид только меня заприметили, холодно бросил:

– Твои вещи пусть дальше везут, – в два шага близ меня остановился, – а тебя я сам в свою крепость доставлю.

Уж было хотела уточнить как, но Дамир словно мысли мои услыхал и наперёд проскрежетал зубами что-то жуткое, кровь студящее.

Дружинные к нам подступили, готовые меня защищать ценой своей жизни, но с криком Светозара: «Воль!» – муж мой, в миг обращаясь Аспидом крылатым, над землёй взмыл, оглушающе хлопнув крыльями.

От ужаса и не рассмотрела его толком, но успела заприметить морду змеиную, шипами увенчанную, зелёные злющие глаза, чешую, слепящую бликами от костра, крылья могучие и когти острые… КОГТИ! Они последнее, что запомнила пред тем, как меня мгла в свои сети утянула.

***

От ужаса то в небытие ныряла, то выныривала, но только для того, чтобы вновь от страха обмереть, оглохнуть от боя сердца и при очередном громком хлопке крыльев или опасном манёвре Аспида утонуть в темноте.

Благо кошмар был недолгим.

Водоворот ужаса-небытия в который раз вырвал меня из пучины… И я уже не в когтях Змия, не в воздухе – в какой-то мрачной комнате. Испуганно в высокий каменный потолок глядела, пока не села осмотреться. Близ входной двери на голых стенах, от которых жутко веяло холодом, пара свечей в подсвечниках горела. Блики играли на скромном убранстве комнатки. Ложе широкое. Столик и кресло, в котором Аспид сидел.

Мрак его обласкивал почти всего, а подрагивающий свет лишь делал более зловещим его задумчиво суровое лицо и подчёркивал невероятную, неестественную зелень глаз.

Так и застыли: я, страшась пошевелиться и сглатывая сухость во рту, и Дамир… Долго смотрел, выжидательно. Ничего не говорил, даже не моргал вроде. Пилил тяжестью взгляда, будто прочитать меня желал и злился… жутко, сильно. ДА! Его гнев, ярость, я ощущала каждой частичкой трусливого, дрожащего тела, с коим от ужаса совладать не могла. И сердца бой почти сознания лишал…

– Зачем Вы… – всё же решилась подать голос, да от страха язык прикусила, когда Аспид с кресла порывисто встал. В одних штанах и рубахе на голое тело. Босые ноги… Меня всё завораживало и пугало, а когда он у ложа остановился, свою рубаху потянув, в ужасе попятилась к изголовью:

– Вы же время давали…

– Передумал, – отрезал Дамир, уже с голым верхом. Рубаху метко швырнул на кресло и опять ко мне обернулся: – Аль думаешь, подло это?

– Д-да, – закивала рьяно.

– А ты честна? – рычанием упрёк вышел. – Я давал слово княжне! Чистой, невинной, целомудренной девице, коей тайну нашу поведали. Коя клятву давала. Кою в жёны взял, дабы соблюсти правила… Как оказалось зря поверил в благочестие и порядочность людей.

– Я… – поперхнулась оправданием, уже понимая, что он на Светозара намекал. Видать видел… услышал, вот позор на мою голову!! – Я…

– Не нужны мне твои лживые оправдания боле! Мне наследник надобен, – ловко меня за ногу поймал да к себе дёрнул, не обращая внимания на испуганный визг. Перехватил удобнее за платье. Рванул по горловине, заголяя перед собой. – Не хочешь по-людски, буду просто брать, как неугодную и нелюбимую! Отяжелеешь – не трону боле! – с этими словами, подмял под себя…

Не целовал, не гладил, дабы отвлечь. Не шептал, дабы успокоить аль бдительность притупить. Дух выбил, массой придавив… и когда его ладонь шершавая по ляжке без деликатности и нежности прошлась до зада, сдавив так сильно, будто на прочность проверял, я очнулась, словно от звучной затрещины. И, конечно, принялась биться под ним.

Мы посражались за меня – я ведь укусить хотела. Рычала, как дикая, грозила ему отмщением, ежели не одумается. Проклятия кидала, и тогда он, люто скрипнув зубами, бултыхнул меня лицом в ложе.

Я аж взвизгнула от неожиданности и страха, одеяло в кулаках комкая и пытаясь обернуться. А Аспиду хоть бы хны! Меня рывком на край сдвинул, к себе приблизив. И пока я истерично брыкалась, царапалась, визжа да горло срывая, на миг горячей обнажённой кожей меня опалил, к заду прижимаясь…

Вот тогда я в ужасе, ощутив его меж ног, взвыла, мечтая вскарабкаться выше по постели, но от грубого толчка лишь слезами и болью подавилась. Дамир без жалости таранил мою плоть, резкими покачиваниям, вколачиваясь глубже и глубже, будто пробить меня своей восставшей плотью насквозь мечтал. Я уж от боли, пронзающей тело, и рыпаться не могла. Судорожно в кулаках комкала одеяло. Зажмуривалась сильно и зубами вгрызалась в ткань, не позволяя себе больше орать.