Сердце Башни

Мало-помалу эти разговоры начали находить отклик у людей, тем более что правящий двор Кагдерии не обращал никакого внимания на разговоры «черни», предпочитая давать балы, строить и отделывать новые дворцы и заказывать художникам новые картины, ювелирам новые украшения, а портным – новые наряды. И так продолжалось до тех пор, пока не полыхнуло. И как полыхнуло!

Как позже выяснилось, эти непонятные люди не только поили бедняков брагой и пивом. Они сумели сформировать из своих последователей вполне себе эффективную армию. Как они ее назвали, «Армию бедняков». Впрочем, такими уж бедняками ее члены не были. Во всяком случае, после того, как они вступили в эту армию. Да и армией, как выяснилось, они назывались отнюдь не для красного словца.

Все началось с того, что на улицы столицы кто-то выкатил несколько десятков бочек выдержанного вина. Потом толпу, стянувшуюся к дармовому угощению, кто-то довольно умело подогрел возбужденными криками. А едва только первые ватаги разгоряченных людей начали жечь и громить лавки и дома зажиточных горожан, как, откуда ни возьмись, на улицах появились организованные сотни людей, одетые в прочную одежду и вооруженные дубинками, косами, насаженными на древки (откуда они только взялись в городе-то), и топорами. Эти сотни имели своих командиров, были разбиты на десятки и, как бы неожиданно это ни звучало – знали, что и как сделать.

Буквально в течение пары дней столица Кагдерии оказалась перекрыта баррикадами, а на крышах были оборудованы позиции для стрелков и метателей, вооруженных найденными в разграбленных оружейных лавках луками, арбалетами и дротиками. Кроме того, городская стража была быстро, но жестко разоружена, ее руководители тут же повешены, как «пособники тиранов и узурпаторов», а арсенал разграблен. Так что оружия в руках у повстанцев оказалось довольно много. Вследствие чего введенные на третий день беспорядков в столицу королевские гвардейцы сразу же завязли в уличных боях и засадах, неся совсем не ожидаемые ими потери. А городская чернь, при слухах о введении в город гвардейцев, поначалу принявшаяся разбегаться по трущобам как тараканы, за исключением очень небольшой части, которую члены «Армии бедняков» сумели силой удержать на баррикадах, увидев такое дело, тут же полезла обратно и принялась не только драться с гвардией, но и с упоением резать дворян.

Однако тут выяснилось, что дворяне, оказывается, вовсе не «ни хрена не делают», а, наоборот, в военном деле весьма и весьма опытны, поскольку почти поголовно в свое время изрядно послужили в королевской армии. И, вследствие этого, практически все имеют неплохой набор оружия и весьма умело им пользуются. Чернь умылась кровью, но… ситуация уже вышла из-под контроля. Да и, как гласит кагдерийская пословица: «Десять крыс всегда загрызут одного кота». Так что вскоре дворян в столице не осталось. Нет, убиты были далеко не все – большей части, пожалуй, удалось выбраться. Но вот меньшая… когда в дворянской семье погибал последний мужчина, озверелая толпа врывалась в дом и… Изуродованные тела дворянок потом с хохотом выволакивали из разграбленного и частенько подожженного дома, и волокли на рыночную площадь столицы, которая теперь носила название «Кладбище благородных», где сваливали в огромную яму. Впрочем, среди наваленных там тел, которые никто и не собирался убирать, были не только дворянки. И старые и вновь образовавшиеся сотни не щадили никого – ни служанок, ни конюхов, ни истопников, ни кухарок. Все они априори считались «пособниками тиранов и узурпаторов» и подлежали немедленному непременному наказанию, которое в руках у опьяненной кровью толпы чаще всего приводило к смерти. Причем, мучительной. Ну а тела «пособников» потом отволакивали на центральную площадь и сваливали в одну яму с «хозяевами».

Две недели в столице Кагдерии царила абсолютная вакханалия. Правящая чета, потеряв на улицах столицы ранеными и убитыми почти две трети гвардии, впала в ступор и ничего не предпринимала, видно надеясь, что все «само собой как-нибудь рассосется». По слухам, королева целыми днями торчала в своем будуаре, стоя на коленях перед Знаком Владетеля, и плакала, повторяя:

– О, Владетель, спаси мой добрый народ от охватившего его безумия.

Но Владетель не спас…

На третью неделю «Армия бедняков», изрядно увеличившаяся за счет банд, получивших, так сказать, «боевое крещение» во время нападений на дворян (а также, под шумок, на купцов, лавочников, трактирщиков – короче, всех тех, у кого было чем поживиться), вырвалась из города и напала на королевский дворец.

Гвардия дралась отчаянно. В строй встали даже те, кто лежал в дворцовом лазарете – хромые, однорукие, одноглазые, контуженные. Но это не помогло. Озверелая толпа, уже успевшая поднабраться боевого опыта в уличных боях, а также опьяненная кровью и двухнедельной безнаказанностью, ворвалась во дворец и устроила страшную резню. Как рассказывали чудом уцелевшие очевидцы, короля просто разорвали на куски, а королеву… ее принесли на «Кладбище благородных» тоже не полностью целой – без руки, с оторванной ступней и почти до ушей разорванным ртом. Так что узнать в этом куске мяса бывшую чувственную красавицу теперь было почти невозможно.

А потом зараза выплеснулась из столицы.

Города падали к ногам «Армии бедняков» один за другим. Этому не смогли помешать ни крепкие стены, ни гарнизоны, ни запасы оружия и продовольствия. В каждом, КАЖДОМ из городов оказались заранее организованные сотни «Армии бедняков», которые при подходе мятежников к стенам города нападали на воротную стражу и открывали ворота. К тому же «Армия бедняков» с каждым днем росла как снежный ком. К ней массово присоединялись крестьяне, разбойники выходили из лесов, чтобы вступить в ее ряды, в нее вступали городские нищие, ученики ремесленников, бедные мастера – все, у кого была обида на свою нынешнюю жизнь, с радостью сбегались под знамена этой армии, дабы почувствовать себя вершителем не только собственной судьбы, но и судьбы тех, кому они еще так недавно люто завидовали. И их ожидания, как поначалу казалось, вполне себе оправдывались! Ибо добычи, взятой в разграбленных городах, вполне хватило бы любому из солдат этой армии, чтобы вполне себе неплохо устроиться в жизни. У людей, которые в прошлой жизни даже медь в руках держали далеко не каждый день, нынче в карманах звенело серебро, а у кого и золото!

Но все это могло бы оказаться правдой, если бы она, та самая прошлая жизнь, которую все они так кляли и не любили, сохранилась. А вот этого как раз и не было – страна погружалась в хаос. Поля стояли не обработанные, потому что работавшие на них крестьяне ушли с «Армией бедняков» в надежде разжиться серебром и золотом. Горны в ремесленных мастерских потухли, гончарные круги остановились. Рыбацкие лодки покачивались у берега в тщетном ожидании рыбаков. По стране перестали ходить купеческие обозы, потому что и самих купцов практически не осталось. Многие были убиты, их казна разграблена, а те, кто сумел выжить – бежали за границу. Иностранные же купцы совершенно не горели желанием пересекать границы пылающей мятежом страны.

И внезапно оказалось, что «хорошие денежки», звенящие в кармане «борцов за справедливость», в новых условиях как-то начали терять свою ценность. Булка простого хлеба, ранее стоившая один, ну пару медяков, внезапно стала стоить уже пару серебряных, кусок мяса – золотой, бутылка сидра – пять серебряных, вязанка дров – три. Да ты еще попробуй их найди! Ибо существенная часть тех, кто ранее как раз и выращивал хлеб и мясо, ловил рыбу, рубил дрова, в настоящий момент либо гордо звенел деньгами в кармане, как боец «Армии бедняков», либо размазывал слезы по лицу перед пустым амбаром и хлевом, из которых были «икспроприираваны» (ну так это теперь называлось) все запасы «на борьбу с тиранами и узурпаторами», либо… гнил со вспоротым животом в придорожной канаве как «пособник тиранов и узурпаторов», неосмотрительно попытавшись защитить свое добро.

Перед «Армией бедняков» замаячили очень нерадостные перспективы. Но тут кого-то из ее лидеров осенило. И он бросил кличь: «Освободим братьев!», который был тут же радостно подхвачен. Ну как же – там, за границей, в других странах, где есть еще неразграбленные города, не убитые дворяне и неизнасилованные дворянки, стонут под пятой «тиранов и узурпаторов» наши братья – точно такие же бедняки, как и мы. И наша цель в этой жизни – принести им радость свободы и избавления! Так что вперед, братья, на помощь тем, кто так ждет от нас избавления…

И вот сейчас эта самая «Армия бедняков» скорым маршем двигалась к шейкарским горам, чтобы, преодолев перевалы, ворваться на тучные и еще не разграбленные земли Насии.

– Значит, Грон просит задержать их в наших горах? – задумчиво спросил Нушвальц, когда Линдэ закончила свой рассказ. Дочь кивнула, и добавила:

– Хотя бы на неделю. Грон сейчас сосредотачивает армию и собирается двинуться к нам на помощь так быстро, как только сумеет.

– Хм, – старейшина прикусил ус. – А насийцы?