Сердце бури

Кажется, теперь она начинала догадываться, почему он выглядит именно так…

Лея.

Сердце бури разорвало Узы между супругами, но оно не могло уничтожить связь между матерью и сыном. Какой бы плохой родительницей ни была генерал Органа, часть Бена сохранилась благодаря ей, другого шанса не было. Ее любовь, ее забота, ее Сила хранили его на протяжении тех шести лет, которые Бен провел под боком у Рэкса, и не дали окончательно пропасть сейчас. Это в ее представлении он по-прежнему остался ребенком. Мальчиком, каким она однажды оторвала его от себя и отпустила в мир, хотя оба сердца — и его, и ее — в тот день обливались кровью.

Выходит, Лее удалось сделать то, чего не смогла Рей. Сама того не зная, генерал сохранила жизнь своему сыну — хотя Галлиус Рэкс позаботился о том, чтобы ни одна душа не узнала об этой его слабости. У него было три года, чтобы спрятать этот маленький дефект, это недоразумение, подальше, в самые глубины сознания, где даже сама мать не смогла бы его почувствовать.

Чем больше Рей размышляла, чем отчетливее чувствовала, как ужас и злоба накрепко вгрызаются ей в душу. Глаза по-прежнему обжигало слезами, а к горлу подкатывал нездоровый хохот.

Сглотнув тяжелый ком, она еще крепче обняла детское тело.

— Не бойся, Бенни. Теперь я здесь. Значит, чудовищу самому придется уйти, а ты останешься…

***

Бежало время. Рей с маленьким Беном на руках продолжала сидеть на чем-то холодном, упершись взглядом в пустоту окружающего пространства. Похоже, мальчику удалось задремать. Обессиленный, он быстро поддался слабости и провалился туда, где нет ничего, кроме покоя и отдыха.

Рей продолжала обнимать его, как величайшее сокровище, и думать лишь о том обещании, которое успела ему дать. Дважды она спасла Бена Соло от гибели. Однако оба этих раза ей помогали. На «Старкиллере», говоря по-честному, их всех спас Чуи. Если бы не он, то не только Бен, но и сама Рей, и Финн, вряд ли ушли бы живыми. На Мустафаре рядом был Люк. Это благодаря ему Бен остался жив, Рей лишь указала место, где искать пропавшего рыцаря.

Сейчас она была одна. И боялась, что у нее ничего не получится. Она могла бы разорвать Рэкса на клочки. Могла бы испить его душу до дна. Но как убить его и сохранить жизнь Бену? Они переплетены так тесно, что победить одного, не нанеся вреда другому, казалось невозможным.

Пока Бен спал, Рей, иногда даже не замечая этого, тихонько мурлыкала знакомую песню. Все-таки ей по-прежнему было проще всего облечь исцеляющие чары в пение. Она бережно держала в руках последний трепещущий огонек души любимого мужчины — и мало-помалу старательно раздувала его до полноценного пламени.

Она помогала восстановиться нынешнему облику Бена Соло, но в душе надеялась, что он недолго пробудет под личиной ребенка. «Это только иллюзия… только иллюзия…» — твердила Рей сама себе. Здесь, за гранью реального, он выглядел так лишь потому что именно так себя и осознавал. Если он вспомнит о своей взрослой жизни, если поверит, что он уже не мальчик, едва лишившийся матери, возможно, к нему возвратится его истинное обличье.

Поэтому, окончив петь, Рей осторожно подняла руку над головой Бена, чтобы соединить свой и его разум. Чтобы показать ему, по крайней мере, то, что она помнила о нем. Эта дорога воспоминаний должна была стать довольно болезненной, но как иначе возвратить ему себя самого? Вся жизнь — это путь страданий. Путь, по которому необходимо пройти. Никогда еще Рей не осознавала смысл этого заезженного иносказания так отчетливо, как сейчас. Без боли картина его жизни не будет полной.

Перед ее мысленным взором мелькала вереница образов из прошлого, часть которого ей и самой хотелось бы выкинуть из головы.

Их первая встреча на Такодане. Рей, напуганная, палит из бластера без разбора, пока темный рыцарь отражает выстрелы световым мечом, словно отмахивается от стаи мух.

— Ты могла убить меня. Не зная обо мне ничего, — его голос полон изумления и неприкрытой обиды…

Именно с того момента в них зародились Узы. Сердце бури соединило души врагов поначалу против их воли — и… Сила, сколько горя и сколько радости им это принесло!

Они на «Старкиллере», и он впервые снимает перед ней маску.

Ее тело во власти стальных зажимов. Рей переполняют негодование и страх. Но когда она видит это простое, открытое молодое лицо, видит обжигающий взгляд этих бархатных глаз, в ее душе поднимается изумление и… что-то еще. Что-то, в тот момент кажущееся странным и опасным. Это первая искра симпатии.

Быть может, именно она, эта искра, и не позволила Рей оставить поверженного врага в ледяных лапах гибнущей планеты?

Он пытал ее?

Да, но сейчас, стараясь хоть как-то смягчить удар, она показывала все так, чтобы он понял: ей было совсем не больно. Он был мягок с нею. И это правда. Не она одолела его в том ментальном поединке; это он проявил к ней сострадание. Отчего, вероятно, и пострадал…

Все это время мальчик лежал, уткнувшись лицом в ее плечо, и никак не реагировал на ее манипуляции.

Рей продолжала. Для того чтобы перейти к следующему эпизоду ей потребовалось несколько мгновений — просто собраться с силами, ведь вспоминать без содрогания о том, что произошло на мосту над осциллятором, у нее до сих пор не получалось.

Она смотрит, как фигуры отца и сына, кажущиеся ей отсюда, сверху, совсем крохотными, сходятся на середине хрупкого железного мостика. И как солнечный свет угрожающе гаснет, открывая дорогу мрачным теням Темной стороны. А потом мглу разгоняет красная вспышка, и девушка ясно видит, как луч проходит сквозь тело Хана Соло…

— Нет! Нет! — Поначалу Рей показалось, что она слышит собственный горький вопль. Однако она ошиблась — так кричал Бен, внезапно очнувшись и устремив к ее лицу взгляд, полный ужаса и неистового отрицания. — Нет, я не мог убить папу! Вы лжете! Вы — лгунья!

Он вновь принялся метаться и колотить руками по всему, до чего мог дотянуться.

— Вы ничего не знаете! Я люблю папу! Мой папа храбрее всех! Лгунья! Лгунья!..

Рей не пыталась возразить ему. Чутье подсказывало ей, как тогда, на «Сабле», что его муке нужен выход. А значит, пусть он бьется и кричит. Пусть лучше направит свою злобу на нее, чем на кого-то еще… чем себя самого.

Она крепче обняла его исхудавшие плечи. Хотя Бен яростно вырывался, но он был слаб и не мог всерьез противиться ее объятиям.

— Лгунья! — неистовал он. — Мусорщица!

Рей словно током ударило. Она не ослышалась? Он вправду произнес это?

— Ты уверен, Бен? — спросила она, напряженно прикусив губу. — Скажи-ка еще раз, кто я?

— Мусорщица! Проклятая мусорщица! Помойная девка! Дрянь!..

Никогда еще Рей так не радовалась его ругательствам. Она широко улыбнулась. Да, она знала, что воспоминание о смерти отца было для Бена Соло одним из самых, если только не самым болезненным. Но сейчас эта боль, похоже, пошла ему на пользу. Она, именно она, как будто надорвала в нем что-то, помогая памяти последних лет пробиться наружу.