Сердце Дракона. нейросеть в мире боевых искусств (главы 1-650)
Шрифт:
– Эй, эй, – Сера опустилась рядом с мужем. Она плакала. – ты чего? Ну же, болван, хватит притворяться. Вставай! Это ваш очередной с Хаджаром розыгрыш? Правильно? Ну хватит уже! Мне не смешно… Не смешно… Пожалуйста, Неро…
Из спины Неро торчало лезвие длинного клинка. Разорванные одежды обнажили мышцы и белые линии татуировок на них. Шлем упал рядом. Он слегка качался на мраморе издавая не мелодичный звон. Из-под ног принца текла кровь. Много крови.
– Прости… – одними губами произнес Неро. Его рука соскользнула со щеки Серы, оставляя на ней две кровавые полосы.
Светило солнце сквозь витражи.
Хаджару казалось, что он падает. Куда-то далеко и глубоко. Что пол ушел у него из-под ног. Что в очередной раз раскололось сердце. А затем весь мир стал красным. Он запылал в огне безумия и ярости.
Меч сам собой лег в руки Хаджару. Раскалывая мраморные плиты, он рванул в неистовом выпаде. Он двигался с такой скоростью, что увидь это простой смертный, различил бы лишь очертания дракона и не более.
Хаджар ударил клинком, вкладывая в него столько ярости и силы, что от удара рухнули десятки мраморных колонн. Эхо от столкновения двух клинков раскололо стены. Трещины толщиной в торс человека устремились к далекому своду с которого падали каменные осколки.
Наместник, принявший этот неистовый выпад в жесткий блок, даже не сделал шага назад. Он буднично двинул запястьем, его клинок качнулся в сторону, вновь отшвыривая Хаджара прямо на печать, закрывшую вход.
Поднимаясь, Безумный Генерал сплевывал кровь. Этим простым движением Наместник ранил его внутренние органы и каналы энергии.
– Проклятье, – просипел Хаджар, утирая кровь с уголка губ.
– Вижу, ты догадался, – улыбнулся Наместник, высвобождая всю свою энергию.
Перед Хаджаром стоял вовсе не Небесный Солдат, находящийся на пике сил, а Рыцарь Духа.
– Убейте их, – распорядился Наместник и повернулся к Королю. – а с тобой мне придется немного поработать. Но, не бойся, ничего серьезного. Во всяком случае не серьезнее, чем мы с тобой проворачивали с твоей племянницей.
Наместник, впрочем, никуда не ушел. Он повернулся к ведьме и воину, ожидая как долго они смогут сопротивляться шестерке воинов в плащах. Тех самых, что некогда защищали Примуса во время нападения.
Хаджар посмотрел на бездыханное тело брата. И вновь он оказался слишком слаб, чтобы спасти родного ему человека.
Слишком слаб…
В голове, пустой и лишенной всяких мыслей, кроме желания убивать, звучала эхом предпоследняя строчка отрывка:
– “А может мне, подобно римскому глупцу упасть на свой же меч?”.
Глава 251
Сера все еще прижимала к себе надвигающееся тело Неро, когда один из Плащей рванул в её строну. Сверкнуло лезвие изогнутого меча. На его клинке плясали изумрудные огоньки, источающие достаточный жар, чтобы испепелить половину этого дворца.
– Сера! – выкрикнул Хаджар, но ведьма даже не пошевелилась.
Используя максимум своей скорости, Хаджар обернулся тенью пяти воронов. На такой скорости его мышцы и сухожилия растягивались подобно детской резинке.
Поврежденные ударом Наместника внутренние органы еле выдерживали напряжение. Оставляя за собой не только шлейф тьмы, но кровавую дорожку,
Хаджар успел в последний момент подставить свой клинок.От удара в то месте, где стояли Генерал и Плащ по мрамору разошлись глубокие трещины. Плиты, сломавшись под давлением, поднялись каменными клыками.
Оттолкнув нападающего в сторону, Хаджар развернулся и ударил ногой по одному из “клыков”. Осколок размером с руку взрослого человека вонзился в плечо не ожидавшего такого поворота Плаща.
Он протащил его по воздуху несколько метров, пока не вонзился в стену. Имперец кричал и пытался освободиться, но в итоге больше походил на трепыхающуюся бабочку.
Никто – ни пять оставшихся воинов, ни сам Наместник не собирались помогать раненному. Зеленый плащ постепенно принимал болотный оттенок. Кровь ручьем потекла на и без того уже алый пол.
Хаджар, видя что пять Плащей, обнажив клинки, готовятся к атаке, взмахнул клинком. Тут же вокруг него и Серы поднялась пелена спокойного ветра. Когда имперцы атаковали, то их мечи будто застряли в вязкой субстанции. Медленно, очень медленно, но все же они продвигались сквозь пелену.
– Сера! – Хаджар опустился рядом с ведьмой. – да очнись же ты, проклятье!
Хаджар вырвал тело мертвого друга из рук Серы и заглянул ей в глаза. Там он увидел ничего, кроме всепоглощающей пустоты. Она затягивала его внутрь, манила блаженным забвением внутри печали, тоски и цветущего одиночества.
Генерал справился с соблазном. Он стряхнул с себя наваждение. Не найдя ничего лучше, он отвесил подругу звонкую пощечину. Мигом в глазах Серы зажегся маленький огонек, впоследствии разбудивший пожар ярости и желания отомстить.
– Меч! – в голосе Серы звучал весь жар огромной пустыни.
Хаджар протянул Лунный Стебель. Ведьма провела по клинку ладонью, оставляя на металле след из светящихся белых иероглифов. Хаджар внезапно ощутил, что держит в руке уже не свой старый, добрый меч, сделанный из клыка матери Азреи.
Нет, это все еще был Лунный Стебель, но ставший более… целостным. Более сильным. Более острым. Более быстрым.
– Чары продержаться не дольше часа, – говорила Сера поднимаясь. – затем меч разрушиться.
Хаджар кивнул. Он прекрасно понимал, что в предстоящий битве им придется использовать каждое, самую микроскопическое преимущество. Так что то, что эта битва станет последней для Лунного Стебля… Что же, все может быть еще хуже.
В саду прозвучал мощный взрыв. Десяток пушечных ядер ударил в мерцающий иероглиф печати, закрывшей вход во дворец. Затем послышались крики раненных людей, когда все эти ядра просто отпружинили от печати и полетели в обратную сторону.
Поднялись клубы порохового, черного дыма. Они закрыли солнце, вновь придавая коже Серы медный оттенок.
Она встала рядом с Хаджаром. Плечом к плечу. Как некогда стоял её муж…
Она что-то произнесла на незнакомом Хаджару языке. Вокруг её пальцев закружили вереницы иероглифов, а затем, между ладонями, появился маленький голубой огонек.
Он рос, увеличивался, пока не обернулся стрекозой. Не больше указательного пальца, её синие крылья – уплотненное пламя.
Хаджар накинул на голову капюшон и выставил вперед окровавленный клинок. Светились белые письмена, даруя чувство небывалой силы и мощи.