Сердце Эухеньо
Шрифт:
Сто сорок два подвига он совершил,
Пятнадцать ужасных чудовищ убил,
Одиннадцать дев от драконов он спас
И клад обнаруживал двадцать пять раз.
Поэтому мог он позволить себе
Бухать, сквернословить и сильно смердеть.
Все это любви, впрочем, не повредит -
Другая проблема ждала впереди:
Великий герой в беспрестанных боях
В числе прочих монстров сражал в пух и прах
Вампиров, и знал бы он правду о ней,
Она бы уж рыбок кормила на дне.
Но встал
И им помешал объясниться пока.
В ту первую ночь был ребенок зачат.
Потом ежедневно случался разврат.
И секс был отличный, и свадьба была...
Вот только невеста кота сожрала.
И тут же все понял великий герой.
О жидкости он пожалел семенной.
Из укулеле он выломал гриф:
Ножом зверобойным его заточив,
С собою прихватил его в первую ночь,
Желая окститься невесте помочь.
Однако невеста в ту ночь не спала -
Случился внезапный конфуз и коллапс:
Был слишком мохнат ею съеденный кот,
И шерстью клыкастый наполнен был рот.
Весь вечер той шерстью плевалась она -
Ей было, читатель, совсем не до сна.
Не смог муж свирепый ее замочить.
Обороняясь, пришлось закусить
Вампирше героем, а после бежать,
Чтобы в Румынии сына рожать.
В обратной дороге несладко пришлось.
Вампирша плыла, как шальная лосось.
Но вот - позади голубой океан,
И нежности стоны, и чувств ураган,
И боль от утраты, и горечь стыда...
Беременным главное - это еда!
Вампирша с утра успевала съедать
Двух кроликов и перепелок штук пять,
Обед состоял из большого лося,
Запитого водочкой (грамм пятьдесят).
За это весь лес ненавидел ее.
Доволен в лесу оставался лишь еж -
Он думал, колючки помогут ежам,
Их съесть помешают, однако хуй там!
Тот еж как-то вышел погреться на луг
И был безмятежен и весел, как вдруг
Вампирская тень пролетела над ним,
И был он укушен укусом зубным.
С тех пор знали звери: не будет житья,
Пока здесь лютует вампиров семья.
Носила когда вампиреныша мать,
Она уже знала, как сына назвать.
Ее посетило однажды видение
Лица по ТВ теннисиста Евгения.
Евгений усиленно матч побеждал
И возглас победный лицом исторгал.
Достойное имя - достойный чувак!
Однако казалось, что что-то не так.
Дух Мексики в имени должен был быть,
И имя пришлось ей слегка изменить.
Решивши сынка Эухеньо назвать,
Она побежала скорее рожать.
Ребенок в итоге окреп и подрос,
И звери в лесу наблюдали курьез:
Животных он кушать совсем не хотел,
От мысли об этом лицом багровел.
Что ж, выучил он комариный язык,
В тусню комаров он успешно проник,
И клык был не нужен, а только слова...
Вампирша
считала, что сын туповат,Пыталась его на охоту водить,
Раскаялась, что поспешила родить.
Но все ж материнский довлел над ней долг.
Хотя и не вышел из сыночки толк,
Она прожила с ним достаточно лет,
Махнула рукой и купила билет
В один конец в Мехико. Там ее ждал
Тот, кто ее сердцем давно обладал,
Законнейший муж, мексиканский герой,
Немножко обросший седой бородой.
Укус ее сделал вампиром его.
С тех пор не желал он уже ничего,
Помимо горячей и алой крови.
Стал к монстрам с тех пор он довольно терпим,
Вступил в переписку он с беглой женой
О лучших вариантах диеты мясной,
Она ему выслала фото сынка.
Он будто бы снова влюбился слегка.
Почти каждый день письма слали они:
Он пишет ей - ради бога, вернись,
Она отвечает - вот сын подрастет...
И вот, наконец, восемнадцатый год.
Простились они, и уехала мать.
Остался один Похуеску страдать.
Хозяйство он вел и зверей привечал,
Построил он баню, гараж и спортзал,
Деревьев еще посадил дохрена.
По лесу с утра совершал променад,
А вечером он с комарами тусил,
И кровь, как комар, минимально он пил.
Со всеми был вежлив приятен и мил,
Бухать не бухал и вообще не жестил.
И так год за годом он существовал,
Но под конец все ж задепрессовал.
Любому из нас, как бы ни был он плох,
Всю жизнь одному провести западло.
Оставил он дом и зверей позади
И одиночный поход учудил.
***
Был лес живописен, и сосны крепки,
И кланялись вслед молодые дубки.
Порхали стрекозы вокруг, и пчела
Жужжала задорно, летя по делам.
Увы, постепенно темнело вокруг,
И чаща сгущалась. Промчался барсук -
Скорее укрыться в норе средь корней,
В норе безопасной согреться скорей.
И страх одолел Эухеньо в глуши.
Уже скоро ночь, а вокруг ни души,
Но чу!
– кто-то палой листвою шуршит
И веткой поломанной дерзко хрустит.
Застыл Похуеску на месте, дрожа,
От страха собрался ежа он рожать.
Тут, ветви раздвинув, навстречу ему
Шагнул человек, по гражданству удмурт,
По возрасту бабка, по гендеру - Ж,
С пропиской на тридцать восьмом этаже.
Она собирала грибы в том лесу,
Чтоб их добавлять в суп, там, или мацу.
Короче, обычный, читатель, грибник.
Факт этот, однако, не сразу постиг
Наш Э.Похуеску. Он грозно завыл
И бабку от страха за грудь ухватил.
Старушка сама не преставилась чуть: