Сердце Эухеньо

Заметил Флори: "Он же вытащил нас!"

Подсос произнес: "Ну валите вдвоем!

Остался сарай, для двоих места в нем

Достаточно. Брюс и я будем здесь жить,

Приличных невинных девчонок ловить".

Флори с Похуеску отправились прочь.

Весь день они шли. Вот настала и ночь.

Сказал Похуеску: "Ты знаешь, дружок,

Ведь я золотой унитаз уволок".

"Ого, так давай же закажем такси!" -

Флори Похуеску тотчас попросил.

И вот Дача Логан за ними пришла

И их на себе до Парижа несла.

***

В Париже в Марэ сняли хату они.

Весельем наполнены были их дни.

Ходили они в магазин и в кино,

Французское употребляли вино,

На башню забрались и в Лувр пошли,

И покурили чуть-чуть конопли.

Решил Похуеску, он - космополит,

И жизнь свою странствиям он посвятит.

Но мысль одна все терзала его:

"Может, я пидор, а может - того.

Сосо, хоть и мерзкая жирная мразь,

Но, может, не зря он втоптал меня в грязь,

Возможно, со мною чего-то не то.

Я признаю, что отнюдь не святой,

Но вдруг я совсем безобразный урод?

Хотел бы я милым быть, словно енот!"

Прошло две недели. Такой гедонизм

В душе Похуеску родил похуизм.

Он перестал опасаться и злиться

И начал к себе хорошо относиться.

Однажды сосед к Эухеньо зашел.

Он был педераст и японский посол.

Сакуры ветку ему он вручил

И на парад геев его пригласил.

Настал день парада. Эухеньо побрился,

Помылся, подстригся и в плащ нарядился.

Из дому он вышел воодушевлен.

На звуки музла резво ринулся он.

Подумав чутка, он зашел в магазин

Одежд для нетрадиционных мужчин.

Хотел прикупить он красивый комплект:

Шляпу, трусы и две штуки штиблет.

Товар продавец для него завернул

И было покупки ему протянул,

Но тут посмотрел Эухеньо в глаза,

Поморщился, сплюнул и тихо сказал:

"Советую маску я вам прикупить,

Чтоб на параде чудесно тусить.

В этом году очень маски модны,

В масках придут все большие чины,

В маске загадочность вас окружит

И окружающий люд возбудит".

Наш Эухеньо внял продавцу,

Маску купил и приделал к лицу.

Везде серпантин и букеты цветов -

Париж был давно уж к параду готов.

Прохожие в воздух пайетки бросали

И радужным флагом усердно махали.

И наш Эухеньо в центр пришел,

Телом красивым фурор произвел,

По Елисейским прошелся полям -

Весел, шикарен, роскошен и прям.

Стал танцевать он - сначала слегка,

Но разошелся, нашел мужика,

И танцевать они стали вдвоем,

Потом втроем, а потом вчетвером -

Всех Эухеньо манил, как магнит

(Почти как цыган еж жирнейший манит).

"Же суи Эухеньо, мон ном Похуеску.

Стоит ма мезон вон за тем перелеском."

"Же суи Оливье по фамилии Атак.

Я продавец длинношерстных собак."

"Же суи Жульен по фамилии Ашан.

Люблю отдыхать ездить я в Киргизстан."

"Же суи Фуа Гра-Круассан де Карфур.

Я дальнобойщик, властитель я фур."

Представившись, вновь они в танце сошлись

И между делом слегка напились.

Парад был в разгаре и радовал глаз.

Признал Похуеску, что он педераст.

Ему приглянулся сначала Жульен,

Жульен Эухеньо стал вожделен,

Но и Оливье был отнюдь не урод,

Скорее совсем даже наоборот,

Да и Фуа Гра-Круассан де Карфур

Манил красотой прессовых кубатур.

И сам Похуеску казался им мил,

И каждый его ущипнуть норовил.

И вот, самый смелый (Ашан иль Атак)

Сорвал с него маску и глядь - вурдалак!

И страшен ужасно, сверкает клыком

И щурится в них вертикальным зрачком.

Бежали Ашан, Круассан и Атак,

Орали: "О боже, скорее в кабак!

Пускают тут всякую мразь на парад!

От них баррикаду построить пора!"

Воинственность распространилась в толпе.

Толпа завела Марсельезы припев

И двинулась соорудить баррикад.

Мальчики, сладкие как рафинад,

Прочь уносились, терялись вдали.

Где-то костер вдалеке развели,

Кажется, даже девчонку сожгли,

После чего, наконец, разошлись,

А маска печально лежала у ног.

Остался герой наш совсем одинок.

***

Грустно побрел он сквозь мрачный Париж

И превратился в летучую мышь.

Он пролетел Нотр-Дам де Пари,

Лувр, Сорбонну и Сад Тюильри,

Низко над Сеной пикировал он

И без билета влетел в Одеон,

Пьесу мою о Жиде посмотрел,

А посмотрев, снова жить захотел.

Гулять пошел он после на рю д"Алжир,

На автостоянке узрел автожир.

Тот тарахтел, собираясь взлететь.

Решил Эухеньо слегка обнаглеть

И к автожиру помчался скорей,

Сел на шассю, мимикрировал к ней.

Пилот автожира не видел его,

Поскольку не видел вообще ничего:

Был увлечен автожиром своим,

Приготовляясь к полетам ночным,

Кроме того, песню он напевал

И между строк каберне попивал.

И Эухеньо, почти не дыша,

Слушал, и пела вампира душа.

Текст этой песни я здесь опишу.

Ее раз услышав, я плодоношу

Прекрасной поэзией, прозой крутой.

Попробуй, любезный читатель, напой:

Если б ты на свете был,

Ами, я бы тебя любил,

Я бы нежил тебя, обнимал,

Крепко бы с тобой дружил.

Если б ты на свете был,

Будь ну ты хоть урод какой,