Сердце фейри

— Красиво, — прошептала она. — Но я не вижу прохода. Это не тот поворот?

— Люди. На все смотрят поверхностно.

Камень подвинул ее вперед, чтобы она с оханьем обвила руками его шею. Их взгляды пересеклись на миг, их носы соприкоснулись. Она ощущала тепло его дыхания своим ртом. Синие глаза прожигали ее плоть до кости.

— Смотри, — кристалл задел ее рот. — Тебе нужно запомнить это.

Она была уверена, что не забудет холодный камень, согретый жаром его тела. Сорча оторвалась от его взгляда и посмотрела поверх своего плеча. Он надавил большим пальцем на рукоять меча.

Она услышала тихий щелчок, шорох камня, и он толкнул.

Это была не стена, а дверь.

Он обвил ее рукой, и Сорча оставила руку на его шее. Она хотела увидеть этот секрет. Хотела запомнить.

В комнате было темно, но не страшно, а спокойно и тихо. Журчание воды достигло ее ушей, источник был неизвестен. Жар задел ее кожу почти физическим прикосновением.

Сорча медленно выдохнула.

— Я ничего не вижу.

— Я тебя опущу, — сказал Камень. Она услышала треск кристаллов. — Терпение, человечек.

Он опустил ее на гладкую скамью. Сорча не видела цвет, но ощущала мягкую, как бархат, структуру. Она провела руками по краям, по резьбе и впадинам.

Она сбросила мокрые туфли. Мягкий мох был под ногами, когда она опустила их на пол. И мох не был мокрым от дождя.

Сорча склонила голову, слушала капли. Они были, но далеко, словно она была в центре замка. Она не могла поверить, что они были в подземелье. В подземельях не бывало таких хороших дверей или нежного мха.

Где они были?

Вспыхнул желтый свет, искры ослепили ее на миг. Красивая комната перед ней не могла быть в замке! Мох покрывал пол круглой комнаты, а плющ — стены, напоминая о лесе. Румяные розы свисали пологом над кроватью, полной шкур. В центре вырезанная женщина тянулась к потолку на пруде с белыми цветами. Ее крылья были раскрыты для полета, и деталей было столько, что Сорча видела вены.

— Это место слишком хорошее для меня, — сказала она.

— Нет такого места.

Ее рот раскрылся. О чем он? Он же не мог говорить, что она была достойна такой комнаты? Это было для королевичей или фейри высокого класса с даром к искусству.

Сорча посмотрела на свои мозолистые ладони и короткие ногти, ощущая себя неуместно.

— Я не могу… — он посмотрел на нее, а потом вниз. — Я должен приготовиться к визиту паразитов. Ты сама согреешься?

— Тут можно развести огонь?

Он указал на одну из стен в плюще.

— Все, что нужно, в комнате там.

— О, — она не знала, что сказать. Он спас ее, принес в это укрытие и… уходил? Кто так делал? — Тебя сложно понять.

— Не знаю, похвала ли это.

— Не знаю и я.

Он был окружен зеленью, и она невольно задумалась, каким он был на самом деле. Она видела обрывки, но не весь портрет.

Его руки свисали по бокам. Вода капала с прядей волос, стекала по бритым бокам, пропадала в трещинах с кристаллами. Он не мог смотреть ей в глаза, и она смотрела, как он сжал и разжал кулаки.

— Тебе неприятно, когда я смотрю на тебя, — сказала она. — Потому ты не хотел говорить, когда я увидела тренировку.

— Я знаю, как выгляжу.

— И как ты себя видишь?

— Монстром. Это, — он указал на рану на плече и горле, — неестественно. Метки искажения, что делают меня меньше, чем фейри, чем мужчина.

— Я не понимаю, как это делает тебя меньше. Они поражают сначала, но шок проходит, и теперь я едва замечаю их.

— Красивая ложь, — он низко поклонился. — Я забыл, как приятно слышать такие слова. Спасибо, что не говоришь правду.

— Что?

Он вышел из комнаты так быстро, что она лишь ощутила ветер.

Сорча осталась с журчанием воды, движением роз и тишиной. Она сидела на скамье, смотрела на потолок, на роскошь вокруг. Она была одна впервые с прибытия.

Она притянула колени к груди, тихо выдохнула. Когда она в последний раз была одна? Это должно было произойти, но она не помнила, когда. Ее сестры всегда были дома. Она путешествовала к Макнара с Агатой, уехала с дуллаханом, была на корабле днями… даже в океане были мерроу и страж.

Она не хотела думать о мрачном. Сначала нужно согреться. Ей нужно было снять мокрую одежду, пока она не простыла.

Целебные мысли помогали. Она могла поставить себе диагноз, думать о таком.

Сорча встала на ноги и отодвинула плющ. Она еще не видела такую ванную. Лозы покрывали стены, синие цветы раскрыли лепестки и заполнили комнату сильным ароматом. Большой круг был вырезан в земле, теплая вода постоянно лилась из дырки в стене.

— Горячий источник, — прошептала она.

В углу был маленький горшок, а еще столик с гребнями и незнакомыми пастами.

Это было не для нее. Ей нужно было согреть тело и лечь спать. Не нужно ничего трогать, и она не знала, что с ней будет после средств фейри.

Она сняла мокрую ткань, замерла на миг и посмотрела на платье матери. Морская вода точно оставит пятна, но она еще могла попытаться спасти его. Слезы жалили уголки глаз.

— Я скучаю, — прошептала она. Каждый раз это чувство. Она скучала по ее языческим ритуалам, историям о фейри, которые мама так хорошо рассказывала.

Пар поднимался струйками в воздух, молил Сорчу согреться. Она повернулась и опустила палец ноги в воду. Поразительное тепло заставило ее охнуть, застонать и опуститься в воду по плечу.

Ее дрожь тут же пропала, вода успокоила тело. Она могла встать в пруду, и вода доходила только до груди. Вода была безопасной.

Сорча с любопытством зачерпнула горсть и коснулась языком. Свежая вода. Не соленая, не с серой, какими бывали горячие источники.

— Это место становится все страннее, — прошептала она.

Она прислонила голову к каменному краю, дала мыслям утихнуть, пока кожа грелась. Она не сразу покинула комфорт ванны. Она будто осталась одна на земле. Тишина успокоила тревогу, пар забрал с собой старые боли и новые, и вода обнимала ее.

Она могла провести так остаток жизни.

Когда ее веки стали слипаться, Сорча выбралась из теплой ванны. Вяло оглядевшись, она поняла, что полотенца нет. Она вздохнула. Она надеялась, Камень не придет, пока она обнаженной стоит в комнате. Она опустила платье матери в воду и прополоскала его.