Сердце генерала Гурова. Истории из жизни репортёра

Все, дальше в его записях идет речь о других городах и весях.

2007

В тему

«Я расписывала Покрышкина!»

Какое-то время спустя — года полтора, может быть, я узнал, что директору Черниговского краеведческого музея Антонине Харченко удалось отыскать Марию Ивановну Прийму, которая весной 1944 года заведовала черниговским ЗАГСом. Возможно, она, предположила директор музея, сможет уточнить, когда конкретно в Черниговке был зарегистрирован брак будущего маршала и как это происходило.

— ЗАГС наш, — вспомнила 87-летняя бабушка Мария, которую мы навестили вместе с Антониной Викторовной, — находился рядом с главной сельской церковью — в церковной пристройке, имевшей две комнаты. Обстановка скромная в них была: стол да шкаф.

— И чернильница? — добавляю я, улыбаясь.

— И чернильница, конечно.

— Ну а Покрышкина-то помните, Мария Ивановна?

— Как не помнить? Я ж его расписывала! И об этом детям рассказывала, внукам.

— Тогда и нам расскажите, пожалуйста.

— Это было первого апреля 1944 года. День такой похмурый выдался, ненастный. В момент, когда военный «бобик» к ЗАГСу подъехал, я сидела за столом. Машины тогда в диковину были, поэтому во все глаза стала смотреть: кто ж подъехал? Вижу, вышли двое — мужчина и женщина. Оба в военной форме. А вот уже и в дверь стучат. «Заходите», — предлагаю. Они и заходят. У мужчины на голове не фуражка, а шлем. И тужурку помню. Застегнутую.

— Орденов, значит, не разглядели?

— Плотно застегнут мужчина был! На женщине шинель запомнила и косы под пилоткой. «Распишите нас?» — обращается ко мне мужчина. «Пожалуйста, только для начала документы предъявите». И, взяв военные билеты пришедших, прочитала фамилию в одном из них: Покрышкин.

— Каким он вам показался?

— Таким, знаете, бравым выглядел. По всему чувствовалось: хороший мужчина.

— А спутница его?

— Улыбалась все время, а Александр Иванович строго держался.

— Интересовались, почему они в Черниговке надумали расписываться?

— Да, спрашивала об этом. «Жену свою, — ответил Покрышкин, — буду к себе на родину отправлять». Она ж у него уже в положении была — ребенка носила.

— Ну, расписали вы их, выдали свидетельство…

— С ним как раз заминка случилась: печати на свидетельстве не оказалось. «Подождите, — прошу, — в соседней комнате, а я в милицию схожу». На что Покрышкин тут же предлагает: подвезем давайте вас. И подвезли. Ну, пошла я к начальнику милиции [им тогда Иван Борисович Пугачев был] — печать, говорю ему, нужна. Начальник глянул в свидетельство, увидел фамилии регистрирующихся и, поставив печать, на улицу спешит — к машине. «Вы теперь, — обращается к Покрышкину, — гражданин Черниговки. Поздравляю». И руку ему жмет.

— Свидетельство о регистрации брака вы Покрышкину что, прямо на улице вручили?

— Почему ж на улице? Вернулись в ЗАГС, Александр Иванович и Мария Кузьминична расписались, где положено, заплатили рубль пятьдесят. Вот после этого я еще раз поздравила их и вручила им свидетельство. Они и поехали.

— А шампанское?

— Не было ни шампанского, ни цветов, ни свидетелей.

— Тогда можно было так просто брак зарегистрировать — без лишних глаз и лишней суеты?

— Можно было.

Александр и Мария

Бабушка Катерина Семик

Развалины храма в Черниговке

Все, что осталось от дома, который в Черниговке снимал летчик-Герой

История 39-я. Бой на земле летчика Петра Середы

Летчик-истребитель из Мелитополя, которого к званию Героя Советского Союза впервые представили 6 сентября 1941 года, к победному маю 45-го совершил более четырехсот боевых вылетов и получил таки — после очередного представления, Золотую геройскую Звезду, а к ней — девять [!] орденов

Итак, знакомимся:

Герой Советского Союза Петр Середа родился в 1917 году. Закончил Мелитопольский аэроклуб и Качинскую военно-авиационную школу пилотов. На фронте — с июня 1941 года: командир эскадрильи 88-го истребительного авиаполка 216-й истребительной авиадивизии 4-й воздушной армии Закавказского фронта, лейтенант; командир 84-го «А» истребительного авиаполка 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта, капитан; инспектор главного управления боевой подготовки ВВС РККА, гвардии майор.

К концу войны летчик из Мелитополя произвел 421 боевой вылет на разведку и штурмовку позиций противника и, проведя 67 воздушных боев, сбил 15 немецких самолетов лично и еще три — в группе.

11 мая 1942 года вторично представлен к званию Героя Советского Союза, которое присвоили мелитопольцу 22 ноября 1942 года. Кроме этого, за годы войны он был награжден четырьмя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени и орденом Красной Звезды.

С 1963 года гвардии генерал-майор авиации Петр Середа в запасе. Жил и умер [1984 году] в Ростове-на-Дону.

По воспоминаниям близких, в быту был скромен, своими наградами и званиями не щеголял. В Мелитополе Петра Селиверстовича в мундире и при боевых орденах видели лишь однажды: когда он, будучи в гостях, отправился по просьбе матери в горисполком — просить, чтобы в дом родителей провели воду.

«Обратили вражеские самолеты в бегство»

В архиве минобороны РФ, где ныне сосредоточены документы на воинов-фронтовиков, я отыскал наградные листы, заполненные на героического мелитопольца. Вот что записано в первом представлении к званию Героя:

«Показал себя бесстрашным летчиком… имеет 110 боевых вылетов. 14 июля… искусно маневрируя на малой высоте, т. Середа вместе с мл. лейтенантом Деменок зажгли один самолет противника и, несмотря на превосходящие силы противника, обратили вражеские самолеты в бегство. В этом бою был ранен тов. Деменок, т. Середа, прикрывая раненого товарища, обеспечил его посадку на своей территории. … достоин присвоения звания Герой Советского Союза».

Заинтересовавшись, как можно было «обратить в бегство» пилотов Люфтваффе, которые вряд ли были, как это может кому-то показаться, робкими и нерешительными, я выяснил детали того боя — его в своих военных мемуарах описал бывший начштаба авиаполка, в котором служил мелитополец, доктор военных наук, генерал-майор авиации Георгий Пшеняник. Читаем вместе:

«Середа и его товарищ, младший лейтенант Василий Деменок… где-то на подходе к Жмеринке увидели группу «юнкерсов». Не сговариваясь, решили атаковать их. Немцы, заметив наши самолеты, увеличили скорость. Имея преимущество в высоте, Середа и Деменок на пикировании нагнали врага и открыли по одному из «юнкерсов» огонь. В этот момент Василий почувствовал, что его пулемет заело, и тогда он пошел на таран. Летчику удалось срезать часть хвостового оперения «юнкерса», но тот продолжал держаться в воздухе. Поврежден был и самолет Деменка — пришлось идти на вынужденную посадку.