Сердце на двоих. Теория поцелуя

Я ускорил шаг, стараясь не бежать, чтобы не привлекать внимания. Холодные дождевые капли больно хлестали по лицу. Со всех сторон мне мерещились сирены полицейских машин и визг шин, в висках гулко стучала кровь. Как в замедленной съемке: подошел к тачке, достал ключи, непослушными руками вставил их в замок, еле повернул.

Машина показалась мне тогда единственным возможным спасением. Сядешь в нее – и на несколько мгновений будто спасся от всей этой кутерьмы. Но совсем не вовремя упал зонт. Прямо в лужу. Нагнулся и поднял его, открыл дверцу, с размаху швырнул туда вместе с чемоданом.

Сел за руль и только тогда понял, как сильно дрожали руки. Уставился на свои ладони и шумно выдохнул. Не помогло. С силой ударил по ободу руля и зарычал.

Соберись, тряпка! Соберись!

Зажмурился сильно, затем медленно открыл веки. Картинка перед глазами плыла и размывалась. «Все хорошо», – попытался себя успокоить. Завел тачку и молнией рванул со стоянки.

* * *

Боксы Славы Шумахера прятались за ржавыми фасадами обычных гаражей одного из спальных районов города. Тихий неприметный кооператив, куда ставили свой транспорт на ночь жители сразу нескольких близлежащих домов. Никаких лишних глаз, шума и ненужной движухи. Все свои.

В ворота одного из таких гаражей я и постучался, убедившись, что слежки за мной нет. Условный стук – раз, два, три, раз-два. И калитка с облупившейся на ней краской со скрипом отворилась. Быстро оглядевшись вокруг еще раз, я резво нырнул внутрь душного помещения.

Слава, стоявший сбоку, поспешил закрыть за мной дверь сразу на два засова. Обычный мужичок – помятый, с мешками под уставшими глазами и старым кепончиком на голове «а-ля Ленин». Невысокий, щупленький, с сероватым лицом и сильными руками. Он выиграл бы в армрестлинг любого силача – когда с утра до вечера крутишь гайки или возишься с кузовными работами, сильнее всего тренируются именно кисти рук и пальцы. А по виду этого и не скажешь.

– ЗдорОво! – Он протянул мне перепачканную ладонь.

– Привет! – Пожал ее крепко.

Теперь дышать было легче, чем всего каких-то пять минут назад. Правда, адреналин продолжал настойчиво долбить в висках, но здесь я чувствовал себя в безопасности.

– Проходи.

Я огляделся.

Невзрачный гараж оказался целой сетью боксов под одной крышей. Перегородки между гаражными отсеками отсутствовали. Современное отопление, высокие потолки, хорошее освещение – все было сделано по уму и для удобства.

– Красиво сработано! – Заметил Слава, поворачиваясь к красному автомобилю, возле которого уже кружили, пытаясь справиться с системой навигации GPS, его проворные ребята в рабочих синих костюмах.

– Ага. – Протянул я и уставился на Тима, который в эту секунду как раз появился из соседнего бокса.

– Вот и ты, гаденыш! – Он быстро преодолел расстояние в несколько шагов, заключил меня в объятия и ощутимо больно похлопал по спине. Отстранился и сильно сжал пальцами мое плечо. – Все нормально? Как ты?

– Да. Все путем…

Друг двинул еще раз мне по предплечью и заржал.

– Как я тебе? Здорово обкатал эту малышку? – Он указал на феррари. – Красавчик, скажи? Да не тачка, а я!

И тряхнул меня несколько раз, будто приводя в чувство.

– Да я чуть не обделался, когда тот мужик про псину вспомнил… – Выдохнул я. – Как ударил по кнопке лифта, как ломанулся обратно! Я подумал, что тебя уже жрет огромный питбуль, сидящий у него в салоне, а потом представил, как нас обоих вяжут легавые.

– Питбуль? – Левицкий достал зубочистку и, вытирая слезы от смеха, сунул ее меж зубов. – Да там мышь какая-то была, забилась вон в угол. Я ошалел, когда эта обезьяна пузатая вылетела из лифта и бросилась мне на капот!

– И где она? – Я посмотрел по сторонам.

– Псина-то? – Он тоже огляделся. – Да носится где-то здесь, надо найти и на улицу ее выбросить. – Взял меня за рукав пиджака и потянул к машине. – Лучше посмотри, какая она наощупь, эта крошка. Хочешь такую? – Друг положил мою ладонь на кузов. – Проведи по всем ее изгибам. Нравится?

Его глаза горели безумным огоньком.

– Хм. – Сопротивляться я не стал. Провел ладонью по блестящему красному крылу автомобиля, затем скользнул на капот – медленно, получая одну порцию мурашек за другой.

Поверхность кузова была гладкой, прохладной и все еще мокрой после дождя. Нереальное удовольствие, особенно если представить, что эта тачка – твоя.

– Ты тоже возбудился? – Закусив зубочистку, прошептал Тим мне на ухо и вдруг как-то понимающе подмигнул и заржал. Затем поправил что-то у себя в джинсахи покачал головой. – Она нереально красивая, да?

Я усмехнулся и убрал руку с капота.

– Ребят, – отвлек нас Слава. Подошел и протянул тонкую стопочку пятитысячных купюр. – Вот. Как и договаривались.

Деньги. Ничего не обычного для того, кто привык шиковать, но у меня все равно почему-то перехватило дух.

Тим взял банкноты, пересчитал и быстро спрятал в карман. Кивнул. Значит, все верно. Затем мы по очереди пожали Шумахеру руку.

– Буду на связи, – уже серьезно произнес Тим и направился к двери.

– А псина? – Напомнил я.

– Чертова крыса, – выдавил Левицкий, развернулся и пошел в смежный бокс.

Мое внимание там сразу привлек матерый черный гелендваген с распахнутыми настежь всеми четырьмя дверями. Мерседес ослеплял красотой и статью. Махина! Олицетворение мощи, силы и власти.

Кажется, он пах деньгами. Обойдя вокруг него, я отметил, что тачка была совсем новой. Заглянул внутрь. Сидения еще издавали приятный аромат новой кожи.

– Ух, ты, – я даже сглотнул невольно, – Слава, это чья?

– Это певца Кости Стасюшкина. – Ответил он из соседнего помещения. И добавил: – Была.

– Правильно, – отозвался Тим, который в это время выдирал из-под машины бедную собачонку. – На черта этому слащавомунормальная тачка? Пусть теперь пешком ходит!

Собачка, которую я представлял себе злобным питбулем, оказалась напуганным маленьким йорком с красным бантом на шее, отчаянно лаявшим и пытавшимся укусить Левицкого. Стараясь удержать ее в руках, Тим потерял бдительность, за что тут же был наказан коварным и неожиданным укусом за палец.

– А-а-а! – Завопил он.

Хотел с силой отбросить зверька, но я подошел и в последний момент перехватил его. Прижал к себе и посмотрел в перепуганные собачьи глаза. На удивление, глядя в мое лицо, пес сразу успокоился. Молча смотрел на меня и лишь изредка вздрагивал, слушая брань и подвывания разозлившегося не на шутку Тима.