Сердце нового мира. Книга седьмая

Я мотнула головой.

– Я сама здесь осталась, мам, – не стала уточнять для неё всех нюансов, – и я теперь глава рода. А значит и ответственность несу за тебя я. Потому… Лорд Вольтер, нанесение вами брачной метки было незаконным, потому как не было согласовано со мной. Но я прощаю вас на первый раз. Ещё одна такая… один такой выверт, и вам несдобровать.

Острие меча плюхнулось на пол.

– За дыры и царапины в полу тоже получишь, – зыркнула на него.

– Глава рода? – он добрёл до стола и сел напротив меня, – Совет никогда теб не одобрит, Лесси. Какая с тебя глава?

– Завтра и посмотрим, – сузила глаза, – можешь идти.

И вернула внимание письму: «Мама пришла к нам. И твой волочащийся за ней отец. Единственное, о чём я сейчас жалею, это о том, что не могу отобрать у него родовой меч, которым он тычет во все возможные стороны. Атланта на рукояти меня чрезвычайно привлекает.

А папа не такой вредный, как я думала – сказал же ей где я. А ещё, видимо, разъяснил что и как во второй раз.

Не ругайся из-за Совета, пожалуйста. Обещаю, что буду сидеть рядом с тобой и, если хочешь, даже трястись от страха.

Я тебя люблю. Есть вероятность, что больше жизни. Но ты не обольщайся сильно. Тебе, очевидно, с вредной мной целую жизнь жить. Готовься сейчас.

Восхищена тобой, Лесси.»

– Вы обе сошли с ума! – отвлёк меня от запаивания конверта Лорд.

– Вы мешаете ей писать, – остановила его Алиса, – смотрите, как она улыбается. Пишет Вольтеру очередную пошлятину.

Я даже голову повернула к ней, чтобы показать насколько она не права.

– Вы с ним привязаны, – поддержала её Нира, – ты ему, кроме пошлостей, можешь написать только «Хочу детей» раз восемьсот! И только, чтобы строчки было чем заполнить! Так бы уже бежала в стаю…

– Ой, давай без этого! – закатила глаза я, – я писала ему о другом. Что вообще за манера делать всех подобными себе? Почему я не могу любить его без того, что сидит у вас в головах?

– Любить? – усмехнулась старшая из висталок.

Младшая решила пойти другим способом:

– Я в твоей голове просидела двадцать лет. Кому ты врёшь? Чистая любовь! Ага.

Смутить меня она не смогла. Только заставить слегка надуться.

– Какая ложь, – буркнула так, что все поняли, кто тут врёт на самом деле, – Лорд Вольтер, вам пора.

Мама впервые за все время, что находилась здесь, улыбнулась, кивнула и помахала мужчине пальцами, мотивируя того к уходу. Последний понуро опустил голову, выдохнул с тяжестью и подошёл к креслу напротив меня. Сел, источая взбешённый негатив, выпрямил спину и скрипнул зубами.

– Что мне нужно сделать для этого брака? – крылья его носа заметно расширялись, насколько сильно он их раздувал.

Сперва я подумала, что вопрос адресован мне, однако так это было или нет, мне узнать не удалось – мама послала его сама:

– Вернуться во времени, не жениться на Гилиде, не делать ей ребенка, не трепать мне мозги! – скрещённые на груди руки, – и это для начала.

Висталки и я слаженно посмотрели в окно, сделав вид, что нас здесь нет.

– Ты обиделась на это? – недоумевающе повернул голову в профиль к ней Лорд.

Я не смогла сдержать закатывания глаз. Серьёзно? Он до сих пор этого не понял?! Однако, он решил нас всех добить:

– Варг тебе направо и налево изменял! А… а ещё издевался, насильно… трепал о тебе столько всего, что…

– Что оно всё даже вместе выглядело не так убийственно, как то, что делал ты, – не выдержала я, – а ещё она от него ушла. Так что, дед, будь добрым и адекватным, хотя бы сейчас. Иди к себе домой.

Несколько секунд звонкого молчания. Я видела в его глазах то, что успела заметить в тот момент с Филом и снятием привязки. Больно. Ему было больно.

– Риа, ты уверена? – выдохнул он.

Голос почти не дрогнул.

– Да, – вот у неё дрогнул.

Я постаралась остаться безучастной. Мужчина встал и держась всё ещё прямо, двинулся на выход.

– Холодные суки Хакгард – ничего нового, – хмыкнула Нира, – он же её любит. А вы издеваетесь.

Мама потёрла переносицу. Я же перестала вертеть в пальцах карандаш, застыв с ним.

– Папа как-то сказал мне, что есть те, кого буду любить я, а есть те, кого не буду. И в этом смысл всего: я не обязана любить того, кто чувствует это ко мне, – я поймала рванувшее сквозь окно письмо от Князя, – заставлять скорбеть себя о том, чего не могу у себя вызвать – последняя вещь.

Даже если меня будет любить тот, кого я никогда не смогу принять иначе, как элтана. Как близкого и самого родного брата. Пусть истинного. Пускай он станет кем угодно – он останется для меня дорог, однако не так, как хотелось бы ему самому.

В этом нет моей вины.

Наверное.

– Да куда она денется? – перебила меня веселая и совершенно беззаботная Алиса, – он её истинный – ничего она сделать не сможет.

Я напряжённо сжала пальцами едва открытый конверт.

– Что за «истинный»? – не поняла мама.

Нира открыла рот.

– Лерой, сходи, пожалуйста, покажи маме её комнату – ту, которая ближе всего к моей, – перебила её я, – противоположную бабушкиной.

Братец кивнул, опасливо обошел Риайю полукругом и махнул ей за собой:

– Пойдемте, Л-леди, – был смущён он, – там даже немного прибрано. Туда должна была заехать сама сестрица Лесс, но она Геру одурачила и забрала себе спальню Хозяина.

Его слова удалялись, поднимаясь выше по лестнице.

«Мне это не нравится. Вся концепция появления на Совете для тебя в равной степени идентична твоим лишениям. Я выразил своё недовольство сбором Атланты – ты пренебрегла. Я стерпел. Однако, аларин, восстановление миров ни в какой мере не относится к вступлению в политические дебаты на уровне правления Танатоса. Желаешь поспорить с досадой и унижением для самолюбия? Сделай шаг из-под барьера Агератум – я перенесу тебя в стаю к нам с Варгом и, обращаю твоё внимание, семи несносным волчицам, с которыми мы двое управы не находим уже который день.

Частные встречи Совета, на которых ты присутствовала с отцом ни в коей мере не соответствуют тем, которые практикуются в закрытом зале. Вспоминай Деймос и свою очаровательную потерю в глазах, когда ты неосознанно не отпускала мою руку, опасаясь вымолвить единое слово. Вспомнила? Мир богов строже и агрессивнее в разы.

Тебя ждет профанация. Открытая и непредсказуемая.

Однако, как бы не было мне смешно и одновременно страшно это писать, на всё твоя воля. Даже если она в какой-то мере абсурдна.