Сердце Пламени

В один момент, когда Нестуна разрубили надвое, а гном пропал в круговерти схватки, Олен подумал, что им не выстоять. Ощутил, как огненная ярость туманит разум, и не стал ей сопротивляться. С хриплым криком прыгнул навстречу гиппарам, одному снес голову, другому прорезал нагрудник прямым ударом. Услышал полный тревоги вскрик девушки. Присел, пропуская над собой топор, и стремительным выпадом поразил громадного рака в шею.

Остальные попятились. Сбоку выскочил ревущий Гундихар. Его цеп обрушился на одного из врагов с такой мощью, что брызнули чешуйки. Гном завопил что-то торжественное и гиппары, словно испугавшись, обратились в бегство. Когда последний исчез за парапетом, побеги лестниц начали сами выковыриваться из камня.

— Чего это они, клянусь Селитой? — спросил Олен, понимая, что руки и ноги дрожат от усталости, а спина и лицо мокрые от пота. — Нас испугались?

— Вряд ли, — хмыкнул Богалак, показывая в сторону ворот. — Скорее всего, их вот это не порадовало!

Там у стены парализованной черепахой замер бурав. Над ним поднимался черный дым, вокруг лежали искореженные, покрытые сажей тела гиппаров. Рядом находилась и самбука — поваленная набок, наполовину развалившаяся, с торчащими «ребрами» балок и вывернутой «шеей».

— Смолой угостили, — кивнул Олен. — Не одна бочка понадобилась, наверное… самбуку — крюками завалили.

— Неужели отбились? — спросил Бенеш, с усилием поднимаясь. — Как-то даже не верится.

— А у меня стрелы кончились, — сказала Саттия, поправляя волосы на лбу. — Если опять полезут, что делать будем?

— Сражаться, мессана, а как же иначе, — Харгаст опустился на колени возле Нестуна, в глазах его блеснули слезы. — Эх, не уберегся ты, друг. Надеюсь, Адерг примет тебя с милостью.

По всей стене люди перевязывали раненых, скидывали вниз трупы врагов. Сотники и десятники перечитывали, сколько у них осталось воинов.

— Так, что тут у нас? — подошел Ринус. — Почти все целы? Надо же. Скоро гвардейцы нас сменят. Терпите, — он повернулся, чтобы уйти, но тут же остановился, — кстати, чужакам положено бирки на продукты выдавать. Без них вам теперь ничего не продадут и нигде не накормят.

— И кто эти бирки выдает? — поинтересовался Гундихар.

— Вам — я, — сотник полез в висящую на поясе сумочку, вытащил оттуда кусок пергамента и круглую печать. Подышал на нее, звучно шлепнул по пергаменту. — На, борода, а то вижу, что меня слопать готов.

— Гундихар фа-Горин никогда не ел людей! — гордо заявил гном. — И надеется, что ему и не придется!

Смену прождали до самых сумерек. Только когда солнце опустилось к горизонту, от башни донесся топот, голоса. На стену принялись выбираться воины в тяжелых пластинчатых латах, вооруженные длинными мечами. За ними показались лучники в кольчугах и круглых шлемах.

— Все, уходим, — поторопил своих десятник. — Вам, ополченцам, можно по домам разойтись до утра. А на рассвете подходите к нашим казармам, это тут недалеко, у Бычьей площади.

— Ладно, — кивнул Богалак. — Придем.

Они прошли до башни и по лестнице спустились на первый этаж. От ворот солдаты Ринуса зашагали на юг, в сторону замка, а Олен и остальные пошли на восток, по улице Старого рва. Пересекли Императорский тракт, а когда вышли к площади с храмом Азевра, то из какого-то переулка вынырнул Рыжий.

— Явился, бродяга! — улыбнулся Олен. — Где пропадал? Почему дезертировал из наших стройных рядов?

— Мяу! — заявил кот и как ни в чем не бывало пошел рядом.

Когда начались кривые переулки Лагеря Ветеранов, пришлось не раз остановиться, чтобы Богалак мог рассказать знакомым о подробностях штурма стены. В ответ узнали о том, что попытки атаковать город со стороны реки и захватить замок императора прямо с моря провалились.

— Тысячи этих гиппаров убили, тысячи! — брызгая слюной, вопил старик, такой дряхлый, что вполне мог помнить битву при Березовых Холмах. При этом он яростно пучил глаза и размахивал руками. Казалось, что ветеран готов ринуться за ворота Терсалима и лично уничтожить оставшихся морских тварей.

— Но тысячи еще остались. И уходить они не собираются, — заметил Богалак, и они пошли дальше.

— Послушай, — сказала Саттия негромко, догнав Олена. — Мне кажется, что за нами кто-то следит. В желтой одежде. Он держится позади, но все время сворачивает туда же, куда и мы.

— Если в желтой, то не кажется. Я заметил его еще днем. Что делать будем?

— Идите за мной, — сотник не обернулся, продолжил шагать так же неспешно и уверенно, отвечая на поклоны встречных. Но вместо того, чтобы свернуть к дверям дома, прошел дальше, к узкому и кривому переулку, ведущему в сторону моря. — Заманим его в засаду!

Переулок, грязный и безлюдный, преодолели чуть ли не бегом. Оказавшись на улице меж двумя рядами тесно стоящих домов, разошлись в стороны и прижались к стенам. Олен вытащил из ножен меч, то же самое сделала девушка. Гундихар вскинул «годморгон».

Послышались шаги, легкие и осторожные, и из переулка выступил невысокий юноша в желтом с черным шитьем ремизе.

— Привет, — сказал Богалак, ступив ему навстречу. — Ты кто такой?

Рука юноши метнулась к висящему на поясе мечу, на губах появилась кривая усмешка. Он отступил назад, но споткнулся о ринувшегося наперерез Рыжего и брякнулся на спину.

— А я тебя знаю, — проговорил Олен. — Ты был вместе с нами в Школе Истинного Знания в Терсалиме.

— Точно, да! — подтвердил Бенеш. — Этот, как его… Ктари с острова Тенос.

— А я смотрю, рожа знакомая, — кивнула Саттия. — А меч лучше брось, а не то мы у тебя его сами отберем. Вместе с рукой.

Лежащий на земле Ктари морщился, глаза его бегали. Выглядел он не так юно, как в Безарионе, скорее всего из-за щетины на щеках. На ногах красовались те же мягкие сапоги, а на поясе висели ножны от меча, рядом с ними кинжал и большой кожаный кошель с бисерной вышивкой.

— И чего это ты, мил человек, за нами тащишься? — не упустил случая вступить в беседу Гундихар. — Или ты чего-то нехорошее задумал? А ну брось меч! Сейчас ударю!

Услышав свирепый рык гнома, Ктари выпустил оружие. Саттия приставила кончик клинка к его шее, а Богалак снял с пояса островитянина кинжал и кошель.

— Ну что, прикончим его прямо тут? — поинтересовался Гундихар. — Спорим, я разнесу ему башку с одного удара так, что мозги брызнут?

— Э, нет, я вам не враг! — тут Ктари впервые забеспокоился. — Я не хотел причинить вам вреда, клянусь милостью Сифорны!