Сердце подскажет

— Он следил за мной… из окна.

— Забудьте о нем, — приказал маркиз. — Этого никогда больше не случится, обещаю вам!

Он подвел Араминту к софе, и они сели рядом. Уэйн крепко обнимал девушку, а она склонила голову на его плечо.

— Когда вы поняли, что любите меня? — спросил он.

— Когда вы… поцеловали меня, — прошептала Араминта, краснея.

— Вас не разочаровал ваш первый поцелуй?

— Это… было прекрасно. Так прекрасно, что невозможно выразить словами. — Она поколебалась и, набравшись решимости, спросила: — Это было… так же прекрасно и для вас?

— Это был самый прекрасный поцелуй за всю мою жизнь, — искренне ответил Уэйн. — Вчера ночью я не мог спать, думая о вас. Вы околдовали меня.

— Я тоже чувствовала себя околдованной, но не знала, что это… любовь.

Уэйн улыбнулся.

— Вы очень хорошо разбираетесь во многих вопросах, моя дорогая, но существует также многое, о чем вы не знаете и чему я смогу научить вас. И это будет самое приятное дело в моей жизни!

— Вы… говорите искренне? — спросила Араминта.

Но его слова напомнили девушке о лорде Ротингхеме, который говорил ей почти то же самое, и она добавила:

— Если бы ваш дом не стоял рядом… Если бы я не смогла убежать…

— Забудьте об этом, — строго сказал маркиз. — Забудьте обо всем, что там случилось. Это моя вина, Араминта. Если бы я сказал вчера вечером то, что хотел вам сказать, ничего этого не произошло бы и вы не готовили бы обед для Ротингхема.

— Мне больше не нужно… этого делать, — ответила Араминта.

Она подумала о пятидесяти гинеях, лежавших в ее сумочке. Вместе с тем, что они уже собрали, денег было достаточно, чтобы заплатить карточный долг Гарри.

На мгновение она задумалась, не рассказать ли маркизу, почему ей пришлось зарабатывать и почему она согласилась принять предложение лорда Ротингхема.

Но Араминта решила, что он может подумать, будто она просит простить долг ее брата, как она просила простить долг лорда Иомена, и это поставит ее в неловкое положение.

Сделать это девушке не позволяла гордость.

Только после уплаты долга можно будет рассказать, почему ей пришлось заняться тяжелым мужским трудом.

— О чем вы думаете? — спросил ее Уэйн. — Если не обо мне, то я вам запрещаю!

Араминта улыбнулась ему. Она была так счастлива, что комната казалась ей залитой золотым светом.

— Мне очень трудно… думать… не о вас.

— Я тоже могу думать только о вас, — ответил маркиз.

И он нежно дотронулся губами до ее лба, словно прикасаясь к цветку.

Затем он снова и снова целовал ее, пока для Араминты не исчез весь мир и она не отдалась целиком своим ощущениям.

Губы маркиза спустились ниже. Он покрывал поцелуями шею девушки. Ей казалось, что в ее венах течет жидкое пламя. Наслаждение было острым до боли.

Араминта попыталась спрятать горящее лицо на его плече. Она стыдилась своего возбуждения.

— Вы так прелестны, — сказал маркиз. — Ваши глаза полны тайны, как и ваше сердце.

— Оно… ваше.

— Я хотел бы расцеловать вас всю от золотых кудрей до розовых пяточек.

Страсть в его голосе заставила Араминту покраснеть.

— Мне… нужно… ехать домой, — прошептала она.

Больше всего на свете ей не хотелось сейчас расставаться с ним.

— Я не хочу, чтобы вы уезжали, — сказал он. — Вы так неожиданно вошли в мою жизнь! Я могу думать только о вас!

— Вы… тоже… наполнили мою жизнь.

— Вы очаровываете и в то же время вдохновляете меня — ни одна женщина не действовала на меня так.

— Я… очень счастлива.

— Дорогая моя, я хочу вас!

Это прозвучало так страстно, что Араминта смутилась.

— Мне… в самом деле… пора ехать…

— Я отвезу вас, — сказал Уэйн. — Но завтра, любимая, наступит наше время.

Араминта освободилась из кольца его рук и встала.

Уэйн также поднялся и направился к колокольчику, висящему у камина, но девушка остановила его.

— Нет! Прошу вас… Я не могу показаться слугам в таком виде.

Уэйн посмотрел на нее и впервые заметил, что после борьбы с лордом Ротингхемом и побега через забор ее платье в ужасном беспорядке: один из рукавов оторван, а юбка испачкана.

Араминта в ужасе смотрела на следы насилия.

— Я оставила плащ… в его доме.

— Вы выглядите прелестно, — сказал маркиз, глядя в ее глаза. — Лучше всех разряженных светских красавиц! — Он нежно улыбнулся девушке и продолжил: — Но мы с вами будем осмотрительны, дорогая. В ограде сада есть калитка, выходящая на улицу. Мы выйдем через нее и найдем наемную карету, в которой я отвезу вас домой.

— Благодарю вас, — сказала Араминта, — мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь в доме знал о том, что произошло.

— Никто ничего не узнает, — успокоил ее Уэйн. — И уверяю вас, Ротингхем тоже не будет говорить об этом, чтобы не выставлять себя на посмешище. А если он станет болтать, ему придется иметь дело со мной!

В его голосе послышалась угроза.

Уэйн вернулся к Араминте и снова обнял ее.

— Но мы должны быть отчасти благодарны ему, ведь он заставил вас понять, что вы нуждаетесь в моей защите, чтобы больше никто и никогда не посмел напугать вас.

— Думаю, меня привел сюда мой ангел-хранитель, — прошептала Араминта.

— Вы сами похожи на ангела, любовь моя! — ответил маркиз. — И отныне вы будете моим ангелом и хранителем моей совести.

— Я вам уже говорила, что у вас есть совесть, — улыбнулась Араминта.

— Я никогда не был в этом уверен, но вдвоем мы ее отыщем.

— Мы рождены друг для друга, — тихо сказала девушка. — Мне кажется, мы никогда не сможем стать ближе, чем стали сейчас.