Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Сердце полемарха
Шрифт:

– Ваша очередь, гиатрос Иринеос, - вежливо сказала я, уступая ему место около больной.

Гиатрос Иринеос кивнул, давая понять, что понял и, совершенно не боясь испачкаться, приложил раскрытые ладони прямо к распоротому животу и виднеющимся кишкам.

Одна минута, две... глаза мужчины были крепко закрыты, плотно сжатые губы побледнели.

– Сделано, - выдохнул он, отходя от стола, а я, вернувшись на место, не могла поверить глазам: никакой гадости не было, всё было чисто и кишки приняли нормальный, полагающийся им цвет.

– Гиатрос Иринеос, это впечатляет, - уважительно кивнула я.

– Я бы мог

чуть зарастить рану на её желудке, - сказал он, я видела, как подрагивает его губа и едва заметно дрожат руки, - но мне нужно время, чтобы восстановить затраченные силы. Гнили много пришлось убрать.

– Мы не можем ждать. Я закончу сама.

И снова замолчала, вернувшись к работе: взяла в руки орган с язвой и ловко отрезала поражённую часть, так же поступила с верхней частью двенадцатиперстной кишки и только потом сшила её с желудком.

Я сосредоточенно работала, но в голове настойчиво билась мысль: ведь могла бы зарастить язвы и без оперативного вмешательства, и выгнать вылившуюся в брюшную полость гадость естественными путями, но совершить подобное на глазах у стольких сведущих людей — значит загнать себя в клетку своими же руками. Поэтому пошла привычным путём, сделав лапаротомию.

– Ничего, моя хорошая, - тихо шепнула я своей пациентке, незаметно пуская свою силу в её тело, ту самую, что способна была заменить антибиотики, - всё будет хорошо.

Глава 20

Интерлюдия

В большом белоснежном тронном зале, с мощными колоннами и прозрачным куполом вместо потолка, где синело безоблачное небо, стояло двое.

– Ты ослушался меня!
– взгляд пронзительных голубых глаз мог бы прожечь дыру в замершем напротив мужчине.
– Геракл, я ведь предупреждал!
– продолжал наседать на него высокий старик, с прямой спиной и с не по-старчески широкими плечами.
– Вмешиваться в дела людей, принимая сторону так любимых тобой эллинов - неправильно!

– Я ослушался, отец, - спокойно кивнул в ответ Геракл, - и готов принять любое наказание, которое ты посчитаешь нужным мне назначить. Но, прежде чем ты это сделаешь, должен сказать: я, рождённый в Фивах, городе расположенном меж Лебадией и Афинами, я сын смертной Алкмены, и я же являюсь эллином. И не могу позволить врагам греков уничтожить этот сильный народ, мой народ! Полисы враждуют между собой, распри правящих мужей вышли далеко за рамки обычных ссор, - молодой мужчина ненадолго замолчал, словно собираясь с мыслями, - что-то нехорошее происходит в провинциях Греции, - добавил он устало.

– Эх!
– махнул на него рукой Зевс, а это был именно он.
– Не стоит лезть в мелкие дела людей: пусть убивают, мучают друг друга! Главное, чтобы не забывали о нас, своих покровителях, и продолжали возносить молитвы Богам Олимпа, приносить жертвы во славу Пантеону!

Зевс раздражённо тряхнул белоснежными волосами и насмешливо сверкнул своими ледяными глазами:

– Гера просит отдать

тебя Еврисфею, она считает, что он в полной мере испытает твой дух и тело на прочность. Но я хочу поступить иначе, - вдруг по-доброму улыбнулся Верховный Бог. И эта улыбка совершенно не понравилась Гераклу.

– Раз ты так любишь помогать эллинам, переживаешь за их целостность и единомыслие, то и поживи среди них. Но не как герой Геракл, а как заурядный эллин; побудь простым смертным. И силы тебе будет отмерено столько, сколько сможет принять тело обычного человеческого воина.

На мгновение Геру, как его звали лишь самые близкие друзья, показалось, что Отец шутит, но взгляд голубых глаз ни на мгновение не дал усомниться в серьёзности сказанного.

– Доро великого воина совсем забрать я у тебя не могу, этот дар твой по праву рождения. Только ты уже родился с третьим, не пройдя первых двух. Но всё ведь можно исправить. Посему тебя ждёт первая ступень, - ехидно добавил Древний Бог, — вот куда ты скатишься. И придётся тебе идти по этой лестнице вверх, преодолевая обычные человеческие трудности, доказывая себе и миру, что достоин.

– Пусть так, отец, - спокойствию полубога можно было позавидовать и Зевс в глубине души неимоверно гордился своим сыном.
– Только тогда и ты не вмешивайся более в мои дела и решения.

Верховный Бог лишь кивнул, соглашаясь и не успел Геракл порадоваться сговорчивости Бога грома и молний, как пол под его ногами треснул и сознание молодого героя померкло...

Геракл пришёл в себя под тихий рокот моря. Веки, налитые свинцом, не желали открываться, но, буквально на одной силе воли, он смог преодолеть эту слабость и, наконец, смог распахнуть глаза.

Первое, что он увидел - трепещущую над головой серую ткань палатки. Солнце едва виднелось сквозь плотную ткань, но всё равно света было достаточно, чтобы разглядеть убогость обстановки, в которой он очнулся. Шея поворачивалась с трудом, и, поняв, что лучше пока не шевелиться, Гер замер в неподвижности, стараясь понять, что не так с его телом: оно его не слушалось, было ватным и как будто не принадлежало ему. В отличие от шеи, поднять руку удалось не сразу, а когда это произошло, то от лежака она оторвалась всего на пару сантиметров.

– Очнулся, болезный, - откуда-то сбоку раздался женский старческий, дребезжащий голос, - мой сын нашёл тебя на берегу моря. Кабы не он, ты бы захлебнулся с утренним приливом. Твоё тело и доспех были в крови, пришлось обмыть, - продолжала говорить она без остановки.
– Но ран на твоём теле мы не нашли. Может, ты кого-то убил? И то была чужая кровь? Откуда же ты к нам такой попал? Корабль потонул, что ли?

– Весь в крови?
– зацепился он за главное, перестав её слушать; воспоминания возвращались к нему медленно, сопротивляясь и вызывая неприятную боль в висках.

Верховный Бог Олимпа отправил его на землю, чтобы он его сын Геракл, прошёл испытание человеческой жизнью. Преодолел все ступени доро и снова стал тем, кем совсем недавно был - полубогом.

– Кровь... да, кораблекрушение, - пробормотал он, почувствовав на себе вопросительный взгляд спасительницы, - пить, подай мне воды.

Не прошло и полминуты, как к его губам поднесли треснувшую с одного края глиняную миску. Вода была очень холодной, сводила зубы и била в голову. Но это было именно то, что ему так хотелось.

Поделиться с друзьями: