Сердце помнит

– В чем дело?

– Товарищ полковник, вы не собираетесь в штаб армии?

– Завтра буду там.

– Очень прошу вас не отказать в просьбе.
– И старший лейтенант Андронов начал торопливо расстегивать свою планшетку.
– Я вместе с начальством ездил в одну из дивизий и, после того как меня ранили, позабыл отдать карту с нанесенной обстановкой. Держать ее у себя не решаюсь.

И старший лейтенант развернул огромную карту, покрыв ею ту, которая лежала на столе.

Мэлби несколько изменился в лице. Резче вдруг обозначились на его щеках морщины, еще больше сузились щелочки глаз, плотнее сжался безгубый маленький рот. Его пронял страх. Цепким взглядом Мэлби впился в лицо Андронова, пытаясь прочитать на нем какую-нибудь мысль, утвердиться в своей догадке. Ему показалось, что он пойман с поличным, что все они начальник госпиталя, этот старший лейтенант - знают, что он офицер разведывательной службы, знают, что каждый вечер из "летающей крепости", которая распластала крылья на недалеком лугу, он поддерживает связь с Лондоном. Неужели они разгадали его и дурачат как могут, подсовывая ему карты с фиктивной обстановкой, любезничают с ним, а в душе смеются? Нет, с неподдельной искренностью светятся глаза русского офицера. Он ждет, что ответит ему Янчуров... Лицо открытое, простое, ни тени наигранности. "Нет, - твердо решает про себя Мэлби, - опять повезло мне, старому волку. Или, может, амулет, который ношу на шее, помогает?" И Мэлби с благодарностью вспоминает тот день, когда в графстве Уайз приобрел он эту священную вещичку.

Янчуров медлил с ответом. Ему, кажется, не хотелось связывать себя обещанием. И это еще больше успокоило Мэлби. Он убедился, что заговора нет, и бросил пытливый взгляд на карту. Мэлби интересовало сейчас одно: действительно ли русские готовят удар на Люблинском и Львовском направлениях? Действительно ли гитлеровским армиям группы "Центр" опасность угрожает с юга, а не с запада?

Мэлби несколько разочарован. Обстановка на карте Андронова хотя и совпадает с той, которая на карте Янчурова, но слишком схематична: разграничительные линии, нумерация армий и танковых соединений. Но и этого достаточно. Только дураку было неясно, что главные силы русских - под Ковелем и Владимир-Волынском. Концентрация сил в Белоруссии - для вспомогательных ударов; об этом говорили обе карты.

Мэлби заметил на карте подтертые места, большой вопросительный знак над скрещением дорог у Луцка, перечеркнутый номер какой-то армии. Все эти следы свидетельствовали о том, что карта рабочая, а не специально для него подготовленная. И Мэлби успокоился окончательно. Лицо его посветлело, морщины несколько разгладились - он ликовал, мысленно составлял шифровку. Быстрее бы вечер!..

Янчуров взял карту, медленно свернул ее. Андронов аккуратно складывал карту полковника.

А на следующий день, к большой радости Мэлби и Дина, им сообщили, что отремонтированную "летающую крепость" можно поднимать в воздух. Русские саперы расчистили за лугом кустарник, удлинив до нужных размеров взлетную полосу.

Но не ведали Мэлби, Дин и сержант Хатчинс, что не вернуться им на свой аэродром в предместье Лондона. Откуда им было знать, что при перелете американскими бомбардировщиками линии фронта именно в их "летающую крепость" попадет снаряд немецкой зенитки?

3. ОПЯТЬ ВОСПОМИНАНИЯ КУДРИНА

Павел пришел в себя. Он удивленно посмотрел на бревенчатые стены небольшого помещения. Сквозь крохотное окошко внутрь падал косой луч солнца и вырывал из темноты какую-то рухлядь. У стены Павел заметил человека, приникшего к щели. Когда Кудрин пошевелился и под ним зашуршала солома, человек повернулся. Павел узнал Шестова.

– Где мы?
– спросил Павел и не услышал своего голоса. В голове звенело. Острая боль сжимала виски.
– Где мы?!
– что было силы крикнул Кудрин. На этот раз голос донесся точно издалека.

Шестов нетвердым шагом подошел к товарищу.

– Не знаю, - развел он руками, - я сам только что очухался.

Павел подполз к щели и увидел знакомую улицу родного села...

На допрос разведчиков повели вечером, когда они несколько оправились от контузии. Кудрин и Шестов не знали, что уже второй день находились в плену. Казалось, что только сейчас всколыхнулась под ногами земля и в небо взметнулся огонь...

Путь к бывшему колхозному клубу, куда вели пленных, пролегал мимо дома Кудрина. Три года не был здесь Павел! Сколько думал о том, как встретят его мать, отец! А теперь он больше всего боялся этой встречи. Живы ли они?.. Вот и знакомая хата. У ворот стоит мальчуган в подвернутых штанах. Кудрин узнал Федьку - соседского мальчишку. Тот, встретившись взглядом с Павлом, вскрикнул и что есть духу побежал в дом.

Солдаты проводили пленных в колхозный клуб. В зале Кудрин заметил наваленное крестьянское имущество, из дверей библиотеки торчал перевернутый шкаф. Только комната, где раньше помещалась читальня, содержалась в некотором порядке.

Здесь их встретил капитан войск СС. На черных петлицах его мундира тускло поблескивали эмблемы "мертвой головы". В длинном с серыми навыкат глазами лице офицера было что-то хищное. Сточенные скулы сливались с вытянутым носом, и от этого все лицо фашиста было похоже на клюв диковинной птицы.

Выпуклые глаза гитлеровца изучающе скользнули по черным лицам Шестова и Кудрина, по их измятой одежде.

Гитлеровец удивился живучести русских. Казалось загадкой, как могли они уцелеть, когда при взрыве склада погибла почти вся охрана. Было загадкой и другое: это они взорвали склад или взрыв произошел по неосторожности рабочих? Во всяком случае, в вышестоящий штаб уже сообщили, что в склад попал шальной снаряд русских.

В комнате было полутемно, и эсэсовец приказал зажечь лампу. Только теперь разведчики рассмотрели, что в углу за столом, заваленным консервными банками и пакетами, среди которых возвышалась граненая бутылка с золоченой головкой, сидели трое в незнакомой форме.

– Похоже, что американцы, - шепнул Шестов.

– Верно, "второй фронт", - согласился старший сержант, вспомнив, что видел такую форму на снимках.

Разведчики не ошиблись. Судьба действительно свела их в фашистском плену с американскими летчиками капитаном Гарри Дином, сержантом Вилли Хатчинсом и офицером военной разведки майором Мэлби. Нетрудно было догадаться, что это именно они вчера выбросились на парашютах из подбитой "летающей крепости" и невольно оказались причиной того, что фашистские автоматчики случайно заметили в лесу Кудрина и Шестова. Но почему американцы в обществе эсэсовца?..

Ни Кудрин, ни Шестов не подозревали, что майор Мэлби уже нашел общий язык с капитаном войск СС и что присутствие американцев при допросе советских разведчиков - задуманный эсэсовцем "психологический этюд". Капитан надеялся таким образом быстрее заставить Кудрина и Шестова развязать языки. А их показания ой как много могут значить для капитана! Шутка ли: в такие тревожные дни добыть контрольных пленных и от них получить сведения, которые могут совпасть с такими ценными показаниями майора Мэлби! Это же победа разведывательной службы фронта! Главное, вырвать у них все показания здесь, чтобы вышестоящим штабам осталось только дублировать их.

И эсэсовец спешил предпринять все возможное, чтобы его надежды сбылись.

Коверкая русские слова, капитан начал допрос.

– При вас не оказалось документов, - сказал он вкрадчиво, обращаясь к пленным советским разведчикам.
– Мы не знаем, с кем имеем дело.

Шестов взглянул на Кудрина и усмехнулся.

Эсэсовец уловил эту усмешку. Под кожей его выбритого лица дрогнули желваки...

Допрос продолжался.

– Ты коммунист?
– настойчиво допытывался капитан, обращаясь к Кудрину.

– Я комсомолец, - спокойно отвечал старший сержант.

– А он тоже коммунист?
– указывая на Шестова, спросил капитан.

– Да, я тоже комсомолец, - подтвердил тот.

Офицер старался говорить спокойно.

– По нашим законам вас нужно казнить, - капитан сделал паузу и пристально вгляделся в лица пленных.
– Но, - продолжал он, - мы можем и простить вас. Для этого нужна ваша откровенность. Все прошлое мы забудем, если расскажете, кто вы, откуда и зачем вас сюда прислали, как вам удалось взорвать склад. Ну, еще короткие сведения о вашей части - и все. Напоминаю, если будете молчать, у нас найдутся средства заставить вас говорить.