Сердце трона

– Думаешь, госпожа решит иначе? – спрашивает Тэта. – Она мне доверяет. Шесть лет вот ей служу, и все отлично…

– Довольно трепаться. Скажи-ка лучше, как она.

– Ну так. – Она пожимает плечами. – Заперлась у себя, меня выгнала, а жениха принять не захотела.

– Да? Мне не сообщили.

– Айрон перед тобой буквально зашел. Сказал, что еще с утра заскочит.

– А кто-нибудь еще был?

– Вот нечего по ночам шляться, чтобы у меня все узнавать.

И зачем я терплю такое отношение. Она ниже меня на два ранга и по правилам должна кланяться и почитать, а не упрекать, да еще и с таким тоном.

– Спрашивают – отвечай, – говорю более твердо.

– Никто не приходил.

– А теперь ступай и охраняй госпожу. Нечего по коридорам, как ты говоришь, шляться.

– Как прикажете, господин Венемерт.

Она кланяется, как всегда, больше с издевкой, чем с почтением, и уматывает к себе, еле сдерживая смех. Я ни разу не видел ее унывающей, и неважно, есть ли повод для радости. Видела бы госпожа, как себя ведет ее служанка в первую ночь траура!

Дождавшись ее ухода, я направляюсь к правому крылу, отпираю массивную дверь своим ключом, захожу и перевожу дыхание. Подумать только, я – и совсем один в самом священном месте мира, в шаге от опустевшей королевской спальни. Я у вершины власти, о которой грезит половина человечества. Не имея за душой ровным счетом ничего, я сумел подняться так высоко, что теперь ловлю завистливые взгляды людей, которые когда-то вытирали об меня ноги. Я получил пост личного слуги, но наперекор всему стал главным советником, можно сказать, вторым человеком в государстве.

Зайдя к себе, я подхожу к зеркалу. Смотрю в эти бесцветные пустые глаза и спрашиваю себя: кто я и что мне нужно? Пусть даже я по какому-нибудь удивительному стечению обстоятельств сяду на трон, шрамы останутся со мной до конца дней нещадным напоминанием о моем рабском прошлом. Чего стоит только этот длинный рубец, пробегающий по всей правой щеке до края левого глаза.

Он и по сей день выглядит достаточно свежим, хотя украшает меня вот уже десяток лет. Люди видят во мне не человека, а раба, который поднялся непозволительно высоко, и всем не дает покоя мысль, чем же таким я зацепил короля Дэмьена, чем заслужил такую славу. Все предельно просто: я был честен. Я всегда имел свое мнение, спорил с ним, хотя никогда не подвергал сомнению его право поступить по-своему. Кто придумал, что короли любят лицемеров, которые только кивают им в ответ? Дэмьен знал меня слишком хорошо, чтобы усомниться в моей верности. Конечно, он понимал, что в один момент я могу позариться на корону, ведь всем известно, что жажда власти меняет людей до неузнаваемости. Но так устроена жизнь, что кому-то доверять приходится, и он выбрал меня.

Если Ларрэт выберет Тэту, я не думаю, что она не справится. Она хитрая, расчетливая, хорошо читает людей и манипулирует ими, а к тому же не глупая, хотя умеет таковой казаться. Быть может, ей не хватает опыта, а разум затуманен жаждой собственной выгоды, но своим стойких характером она хорошо дополнит мягкий нрав королевы.

Если я потеряю должность, я вряд ли останусь во Дворце. Да, я прожил здесь почти всю жизнь и, оказавшись за стенами, с трудом освоюсь к новому, но я не хочу оказаться во власти своих завистников и терпеть от них унижения. Снова. А если королева выберет меня? Буду ли я рад остаться на прежнем месте? Не лучше ли сбежать от всего этого? Кто знает, возможно, где-то в этом мире я еще почувствую себя наполненным и счастливым. Возможно, где-нибудь я найду свой желанный покой.

Как тут мрачно. Ни окон, ни воздуха – я будто брошен в темницу в ожидании казни. Комната вроде бы немаленькая, со всеми удобствами, но в такой темноте она кажется крохотной. Стены давят. Все-таки удивительно, что мне удалось провести здесь целых шесть лет и не тронуться умом.

Я подливаю масла в лампаду, чтобы не оказаться в кромешной тьме, и сажусь на край кровати. Уснуть вряд ли получится. Перед глазами одна и та же картина: король в предсмертных муках проклинает мир за то, что у него отнимают власть. Потерять ее для него больнее, чем попрощаться с жизнью. В детстве, будучи в тени старшего брата, он мечтал о троне и пошел на сделку со своей совестью, чтобы заполучить его. За шесть лет он не успел насытиться.

Нет, он был не из тех королей, которые лежат на подушках и питаются народными восторгами и собственным величием. Он старался сохранить мир и порядок, распределить скудные ресурсы планеты по справедливости и никого не оставить без хлеба, хотя порою бывал жестоким, если находил этому оправдание. Дэмьен был не самым честным человеком, но неплохим правителем. Он всю жизнь пытался доказать миру и прежде всего себе, что достоин короны. Дэмьен страстно желал наследника не потому, что семья входила в его систему ценностей. Он хотел, чтобы после него правили прямые потомки, он гневался, что не властен над этим.

Дэмьен сделал многое, и жить простым людям стало немного проще, но он подверг династию большой опасности. Если и Ларрэт не сможет продолжить род, нас ждут страшные времена мятежей и борьбы за корону. Мир развалится на части, и не факт, что наша крохотная цивилизация выживет после очередной катастрофы – мы и так стоим на обломках.

***

По ощущениям прошел не один час, а я все еще не сплю. Смотрю на часы и понимаю, что забыл их перевернуть, и время остановилось. Встану, пожалуй, пройдусь до ближайшего окна и узнаю, встало ли солнце. Я выхожу в коридор и поднимаюсь на первый этаж – просторный, полупустой зал с высокими узкими окнами. Снаружи все еще темно. Делать нечего, поднимусь на балкон, полюбуюсь напоследок видом. Кто знает, может, это моя последняя ночь в замке, и другой возможности не будет.

От второй подряд бессонной ночи немеют ноги, и я кое-как пробираюсь по винтовой лестнице до последнего этажа замка. Оказавшись на вершине, я делаю пару шагов навстречу свежему воздуху, крепко обнимаю пальцами парапет балкона и вдыхаю как можно глубже. Ночная прохлада приятно бодрит, ветер уносит из головы тревожные мысли и облегчает душу, полную терзаний от неопределенности.

Я стою в полной тишине, смотрю вдаль, как вдруг чувствую на себе чей-то пристальный взгляд, оглядываюсь и натыкаюсь на пару напуганных глаз. Я узнаю в них Ларрэт, сестру покойного короля. Она стоит у ограждения и, видимо, была здесь и до моего прихода.

– Госпожа, прошу прощения, я Вас не заметил, – говорю с поклоном. Она кивает и переводит взгляд на звезды, чтобы скрыть слезы. – Зря Вы без сопровождения да у всех на виду. Это небезопасно. В такую-то ночь.

– Я хотела побыть одна, – говорит она тихо. – Еле ускользнула, – еще тише.

– Я бы Вас оставил, но…

– Нет, останься.

Минуту где-то мы стоим молча. Она смотрит в небо, я – на нее, украдкой.

– Почему он не подпускал к себе? Почему он не захотел попрощаться со мной?

– Он не хотел Вас расстраивать, – говорю. – Он не хотел, чтобы Вы застали его… в таком состоянии.

– А тебе позволил. – Это могло прозвучать с ревностью, но в голосе госпожи только боль и отчаяние. – Расскажи, о чем он говорил перед смертью. – Последнее слово она выдавливает с трудом.

– Обо всем.

– А последнее слово? Что он сказал?

– Боюсь, я не смогу при Вас так выражаться, чтоб в точности. Но… Он проклинал судьбу за… несправедливость, за то, что его жизнь оказалась слишком короткой.

Госпожа всхлипывает и закрывает лицо руками. В огромном плаще с большим капюшоном она такая маленькая, беззащитная – не такая, как обычно. Я никогда не видел ее растрепанной: ее платье всегда аккуратно выглажено, волосы собраны в низкий пучок, а сегодня они распущены и торчат из-под капюшона неуклюжими прядями. Ее лицо опухло от слез – это заметно даже в темноте.

Мне жаль Ларрэт. На ее плечи упала слишком тяжелая ноша. Не знаю, в силах ли я помочь ей. И уйти я не могу, не оставлять же ее на балконе в такую смутную ночь. Неловко, но приходится молча наблюдать в сторонке.