Сердце твари
Шрифт:
Пробежал глазами первые строки:
– …возможно, это имеет отношение к несчастному случаю с монахом. Это окончание строки, начатой на предыдущей странице. Хочу подробней рассказать об этом аколите, брате Евхарте…
Наконец случилось то, чего ждал Даль. Из-за чего старался читать медленней: в дверь забарабанили.
– Генерал! Генерал, откройте! Пожар!
Аким метнулся к двери, Лек – к окну.
Черный дым струился к низкому небу, смолянистый и густой.
– Мастерская… – с болью прошептал Лек. – Мои книги… Ильра… – Он сорвался с места,
Аким обернулся:
– А ты что стоишь? Почему не предупредил?..
– Не было приказа, господин. – Какое счастье, что голос теперь всегда звучит так, словно Дальгерт беседует со старым приятелем о погоде. – Кроме того, мне запрещено начинать разговор первым.
– Так. Отправляйся в мастерские, там нужна твоя помощь. Раз ты бессмертный и все такое. И с этого момента в экстренных случаях всегда предупреждай об опасности.
– Да, господин.
И Даль бегом покинул помещение, не выпуская из рук злополучное письмо…
Темные подземные ходы, кое-где все еще выложенные трубами и силовыми кабелями в ветхой растрескавшейся изоляции, казались лабиринтом. В давние времена, когда от умения прятаться зависела жизнь Олега, он часто спускался в старые колодцы. Там иногда удавалось найти что-нибудь ценное, вроде стеклянной посуды и монет. Правда, жил он совсем в других районах, так что на этот раз пришлось прокладывать путь заново.
Олег все эти дни был осторожен. Старался ни с кем не разговаривать, на рынок сбегал только единожды.
Дело было день на четвертый после побега, ребром встал вопрос о еде, и мальчик решил продать хозяйский металлический кувшин и пару стаканов.
На рынке только и разговоров было, что о пойманном предателе, и Олег до вечера ходил сам не свой – то придумывал, как выручить Даля, то, наоборот, – как самым лучшим образом выполнить его приказ.
Не нужно было быть гением, чтобы догадаться, из-за чего Дальгерта заподозрили, из-за чего он попал в плен. Конечно, из-за того, что тайно вывел его, Олега, за стены монастыря…
Но Даль приказал переждать две недели и отнести Климу бумаги…
Может, хоть так можно искупить вину?
Мальчик потратил несколько дней, чтобы найти надежный подземный ход, позволяющий преодолеть охраняемые схарматами городские окраины.
Найти-то нашел…
Но уйти никак не мог решиться. Вина давила на сердце, заставляла сомневаться в правильности того, что он делает. Ведь, кроме него, спасать Дальгерта попросту некому. Нет в городе никого, кто решился бы на такое.
Разве что Кузнец…
Но про него Даль тоже приказал забыть.
Или он тогда просто не знал, что будет арестован?
Олег несколько раз пробирался к монастырю, наблюдал за тем, как меняются караулы на разрушенных воротах, как туда входят, а потом беспрепятственно выходят горожане. Они приходили смотреть на пленника. Но никому из них и в голову не придет ему помочь…
Однажды увидел, как от ворот идет угрюмый Виль, и тихонько пошел следом.
Оказалось, Виль поселился далеко на окраине. Мальчик долго не решался к нему подойти. Вильдар казался ему старым и страшным.В день, когда стало известно, что Дальгерта передали в мастерские, Олег все-таки решился. Он дождался трактирщика за углом его дома и подошел, когда тот у порога нашаривал ключ.
– Здравствуйте, Виль… вы меня помните?
Тот кивнул, пустил мальчика в дом.
Они весь вечер просидели у печки за разговорами. Олег взахлеб рассказывал старику о Дале, о Горном Убежище, об Упорядоченном, о силах Хаоса и силах Равновесия. Рассказывал путано, постоянно меняя тему, словно убеждал себя: Дальгерт не может погибнуть так вот просто! Это не для него…
Виль тоже рассказывал. Об Ильре. Но сказать ему особенно было нечего. Он за все эти дни не получил от Ильры ни одной записки. Как на работу ходил он к монастырю, в надежде хоть мельком ее увидеть. Но это так и не удалось. Потому Виль больше слушал мальчика, слушал его рассказ как добрую сказку, и старался в нее поверить.
Олег так и заснул у печки, свернувшись калачиком в старом вытертом кресле.
Виль отнес его на кровать и прикрыл одеялом.
Мальчик жил у него еще три дня.
А потом распрощался – так надо было. Надо было сдержать данное Дальгерту слово и отнести Климу большой сверток с бумагами.
Что будет потом – не важно. Может быть, он снова сюда вернется.
Виль не стал его удерживать. Собрал в рюкзак сколько мог припасов, проводил до ворот. Обнял мальчишку на прощание – все не мог отделаться от мысли, что у него мог бы быть вот такой же сын…
Олег забрался под землю и несколько минут сидел в темноте, обхватив колени.
На сердце было тяжело. И больно было уходить от Виля, который словно не видел за мальчиком никакой вины. А может, заранее все ему простил.
Дорога не показалась ему ни дальней, ни трудной.
Без всяких приключений он за день добрался до первого из трех перевалов, там и заночевал. Оттуда город был виден как на ладони. Олег весь вечер любовался пожаром, случившимся в монастыре. Красивый был пожар, жаль, его успели потушить еще до заката. Наверное, помог усилившийся дождь.
Ильра с час бродила по городу, пытаясь понять, не идет ли кто за ней. Понять это ей так и не удалось, так что она все же свернула к дому, в котором они с Вилем жили после того, как сгорела квартира на Втором Каменном Спуске.
Ключ оказался там, где его обычно и прятал Виль – в изломе ржавой трубы над дверью.
До ночи Ильра сидела одна, в темноте. Так и не решилась зажечь свечи до самого прихода отца. Тот увидел ее. Обнял молча. Несколько секунд так и стоял, прижимая дочь к груди. Потом сказал:
– Тебя ищут. Сначала сказали, что ты сгорела в пожаре, потом – что ты его и устроила. Теперь везде, на всех перекрестках схарматы… так это правда…
– Да. Я подожгла эти проклятые мастерские. Так давно нужно было сделать…