Сердце в тысячу свечей

Мой напарник засыпает почти сразу, и я, согретая его теплом, постепенно тоже расслабляюсь и засыпаю, крепко прижимая Пита к себе.

***

Я просыпаюсь с первыми лучами солнца, несмело проникающими в камеру. Светлая макушка упирается мне в подбородок, а нос Пита касается моей ключицы. Собираюсь потянуться, когда вдруг соображаю, что его ладонь по-хозяйски накрыла мою грудь. Чувствую, как щеки вспыхивают ярким пламенем. Жмурюсь и стараюсь сползти с кровати, не разбудив парня.

Усаживаюсь на стул, упершись пятками в край. Делаю глоток холодной воды и бросаю взгляд в маленькое окошко. Сегодня. Засовываю руку в карман, выискивая записку Гейла, которую я спрятала туда вчера, но вместо этого мои пальцы нащупывают ткань парашюта и круглую жемчужину внутри него. Почему мне стыдно? Я поступаю правильно.

Время до обеда тянется слишком долго. Пит просыпается, мы болтаем о чем-то отвлеченном. Он слабо улыбается, я хмурюсь. Надо попрощаться. Не могу.

Когда голос из динамика оповещает о том, что сейчас принесут еду, мое сердце разгоняется так сильно, что вот-вот выпрыгнет из груди. Я сижу на кровати, только уже не опираюсь на спинку – я напряжена и готова бежать, как только понадобится.

Безгласая ходит по камере, сегодня это не Джоанна. Сжимаю в руках простынь.

– Все в порядке? – спрашивает Пит, накрывая мою руку своей.

Перевожу на него взгляд, он бледный, измученный.

– Нормально, – неопределенно отвечаю я, стараясь не смотреть на прислужницу. Высвобождаю свою руку из пальцев Пита, положив ее поверх своих согнутых коленей.

Минуты замедляются. Вот девушка прижимает к груди уже пустой поднос. Вот проходит назад к двери. Выходит прочь.

Замок не щелкает.

Я прислушиваюсь к едва различимому звуку шагов безгласой в коридоре. Спускаю с кровати одну ногу, потом другую. Подхожу к столу.

Что, если это ловушка Сноу? Действительно ли Джоанна сумела разыскать Гейла, и именно он ждет меня в конце пути? Мысленно представляю перед глазами схему – я несколько раз за сегодняшнее утро разглядывала ее, теперь я помню каждый поворот, каждый пост охраны, которых стоит избегать.

Кискис. Только Гейл называет меня так. Президент не может об этом знать. Никто не может, это только мое и Гейла.

Наливаю в стакан воду, поворачиваюсь к Питу. Надо попрощаться.

– Пит, я тебя люблю.

Как-то само вырвалось. Прикусываю губу. Парень выглядит ошарашенным. Я чувствую тоже самое.

– Китнисс…

В пару широких шагов я оказываюсь возле кровати и, наклонившись, порывисто целую напарника. Поцелуй быстрый, он даже не успевает отреагировать на него. Разгибаюсь и, не оборачиваясь, иду к двери. Дергаю за ручку.

Дверь распахивается.

– Китнисс? – Пит растерян, в его голосе вся палитра чувств.

Шагаю вперед. Оглядываюсь вокруг: никого. Передо мной мрачный коридор: стены каменные, светильники похожи на те, что расположены в моей камере, только крупнее. Двигаюсь направо до пересечения с другим коридором. Слегка высовываю голову: в дальнем конце мелькает удаляющийся силуэт мужчины – пост охраны. Все правильно, мне туда не надо.

Пол холодный, я в одних носках. Воздух пропитан страхом. Моим.

Постепенно пробираюсь все дальше, благополучно перемещаясь все ближе к долгожданной свободе. Это место чем-то напоминает мне лабиринты Тринадцатого – та же серость, промозглый влажный воздух.

Прокручиваю в голове схему: еще два поворота, и я на месте. Вокруг тихо. Слишком тихо.

Сомнения приходят очень некстати. Насколько хорошо Гейл знает местные туннели и расписание движения охраны? Где Джоанна встретила Гейла? Как им удалось уговорить безгласую, которая сегодня принесла обед, чтобы она не запирала дверь?

Последний поворот. Замираю как вкопанная, ослепленная ярким светом десятка ламп. Глазам требуется время, чтобы привыкнуть. Часто моргая, стараюсь рассмотреть, что вокруг. Здесь должны были быть двери на свободу. Здесь должен был быть Гейл.

Дверь действительно есть. Высокая металлическая дверь с цифровым табло прямо над ней: на нем отсчитывается время. Десять минут. Девять минут и тридцать секунд. Девять минут ровно…

Прямо напротив меня стоит девушка, одетая в белое. Энорабия.

– Привет, Огненная, – говорит она, кривя губы в усмешке. – Я уж тебя заждалась.

Гулко выдыхаю.

– Где?..

– Где твой «кузен»? – Энорабия победно улыбается. – Кто же его знает? – девушка пожимает плечами. – Кискис? Серьезно?

Сжимаю кулаки. Ловушка.

– Как дела у женишка? Вряд ли он протянет еще пару дней, правда? – ее голос пропитан ядом.

Делаю шаг вперед, собираясь вцепиться ей в горло.

– Не твое дело! – рычу я.

Победительница из Второго даже не отступает назад. Она меня не боится.

– Стоп! – командует Энорабия, поднимая вверх обе руки. В одной ее ладони зажата прямоугольная карточка, а во второй какая-то бутылка белого цвета.

Я замираю.

– Умница, Огненная. – Снова улыбка, которую я хочу стереть с ее лица. – Президент передавал тебе привет. И у него для тебя подарок, – она вытягивает вперед руки. – Но ты можешь выбрать только один.

Я перевожу взгляд с бутылки на карточку и обратно.

– Что это?

– Ключ от двери, которая выведет тебя на свободу. И лекарство для Мелларка. Выбирай.

Мне кажется, я заранее знала, что в бутылке, еще до того, как Энорабия произнесла это.

– Ключ от двери? Меня выпустят отсюда? – недоверчиво спрашиваю я.

– Конечно, – широкая улыбка победительницы полна торжества. – Всего одно «но»: у тебя… – она оборачивается на часы, – семь минут.

Поднимаю глаза к электронному табло. Шесть тридцать. Шесть. Пять тридцать.

– А что потом?

– Пароль на двери сменится. И ключ станет бесполезен, – спокойно объясняет Энорабия. – Ты ведь не надеялась, что успеешь и вылечить дружка, и убежать отсюда?

Четыре. Три тридцать.

Меня окружает оглушительный стук. Это бьется мое сердце.

Три.

Свобода.

Или Пит?

Я провела несколько недель в заключении. Если я останусь, Сноу вряд ли когда-нибудь вообще выпустит меня отсюда.

Два тридцать.

Свобода.

Или Пит??

Что с ним станет, если я уйду?

Два.

Прим! Гейл! Мама… Я никогда их не увижу.

Минута тридцать. До боли сжимаю челюсти.

Свобода или Пит???

Минута.

Пит будет жить.