Сердце волка
Шрифт:
— Я не очень понимаю, Вейн. Форс говорил, это слово значит что-то вроде «единые» и обозначает пару оборотней, которые…
— А ты посмотри вперёд, — кивнул наставник то ли на море, то ли на небо. — Видишь? Земля-небо. Такие разные… но всегда — единые. И это слово — дэрри — означало единство двоих твоих сородичей. На земле — то есть, в жизни — и на небе — то есть, в посмертии. Ты никогда не видел, как пишется это замечательное слово? Это круг, пересечённый чертой, и внутри самого большого круга — бесконечное число мелких кругов, которые рисуются до тех пор, пока не кончится место на листке бумаги. Эти круги — как символ той самой
— Я не понимаю. При чём здесь проклятье?
— При том. Дэйн… прощение — это не единственное условие. И оно должно быть… не только твоим.
Аравейн будто ударил его.
— Ты шутишь? Скажи мне, что ты шутишь.
— Увы.
Он на миг прикрыл глаза и рассмеялся.
— Где я возьму дэрри? Они же больше не рождаются!
— Она родится. Теперь, когда ты вернулся в Арронтар, лес позволит ей родиться. Он ведь сам хочет избавиться от проклятья. Дэйн, будь начеку. Смотри в оба… Потому что она, скорее всего, будет такой же, как ты.
— Я не понимаю… А как же Фрэн? Я ведь слышал музыку, когда был с ней. Форс говорил, что дэрри слышат музыку, когда встречают друг друга. Как же он это назвал…
— Зов. Песнь Арронтара. Дэйн, послушай меня… ты ведь теперь не Дэйн, верно?
— Верно.
— И какое имя ты взял?
— Нарро.
— Нарро. Мне нравится. Так вот, Нарро. Раз ты — не Дэйн, то и Фрэн — не Фрэн. Понимаешь?
Он сжал зубы и резко выдохнул.
— Неужели…
— Есть ещё кое-что, — Аравейн наконец отвернулся от созерцания океана и неба и посмотрел на собеседника. — Несмотря на то, что дэрри связаны друг с другом как при жизни, так и после смерти, при жизни они могут и не быть вместе. Выбор, мальчик мой. Ты оборотень, вы связаны с Арронтаром, но ты уехал, потому что сделал свой выбор. Так же и с дэрри. Это просто слово. Это почти такая же связь, как между родителями и детьми, братьями и сёстрами… Но выбор всегда важнее.
— Ты думаешь, она может…
Аравейн улыбнулся.
— Если она будет такой же, как ты, Дэйн, то она сможет всё.
Через пять дней желание сбежать из Арронтара начало сжигать Нарро изнутри.
Почтительное благоговение сородичей раздражало, особенно бесили волчицы — если мужчины только уважали силу нового Вожака, то женщины просто «слюнями исходили», как сказал во сне Форс. Ни одну из них Нарро не хотел. Ни в каком смысле — ни физически, ни духовно, никак.
Ещё и Лирин добавляла. Нет, она не была поклонницей тела Вожака, но легче от этого Нарро не становилось, ведь она повсюду ходила за ним. Хвостиком, почти как Фрэн. Только присутствие Фрэн никогда не раздражало, а Лирин… Хотя Нарро предпочитал не думать о том, что к ней чувствует.
Радовал только Вим. Щенок отъедался и с каждым днём становился всё пушистее. Нарро он слушался беспрекословно, но остальных не любил. Некоторой долей снисхождения пользовалась Лирин, а к другим оборотням Вим относился настороженно.
Поначалу Нарро собирался отдать приказ насчёт того, что никаких щенков — какими бы уродливыми они не рождались — топить нельзя под страхом изгнания, но после понял, что это не понадобится. Смотритель питомника был хоть и простым, но понятливым оборотнем, а остальные члены стаи, как только узрели Вима, сразу же поменяли приоритеты. А как же иначе, ведь Нарро пользовался среди сородичей
безграничным уважением, граничащим с поклонением.И это поклонение… О Дарида, как же оно его бесило!
Рассказывая о своих чувствах Аравейну, Нарро ожидал чего угодно, только не той реакции, что последовала после этих признаний.
— Поезжай в Лианор, — сказал наставник, не отрывая взора от Моря Скорби — в последнее время оно неизменно появлялась в его снах.
— В Лианор? — с недоумением переспросил Нарро. — Что я там забыл?
— Ты же хотел познакомиться с Эдигором. А тут и официальный повод — день рождения императора. Заодно и развеешься, проветришь мозги… Ну и привези ему щенка, что ли.
Думал дартхари недолго, и спустя сутки после разговора с Аравейном, забрав официальное приглашение на празднование тридцатилетия императора — оно пришло ещё при предыдущем Вожаке — Нарро снарядил карету, выбрал щенка хати и… отправился в путь.
Сопровождающая дартхари охрана в количестве десяти оборотней должна была отправиться назад в Арронтар, как только они достигнут ближайшего города — император обещал Нарро охрану из обычных людей и магов, чтобы не доставлять неудобств сопровождающим Вожака оборотням — всё-таки шесть недель вдали от Арронтара могли выдержать без последствий далеко не все.
Накануне отъезда Нарро долго сидел в кабинете и смотрел на пляшущие языки пламени в камине. И думал о том, что всё это просто дурной сон. И сейчас он закроет глаза, глубоко вздохнёт… а потом откроет их и вновь окажется там, в далёком городе за Снежной пустыней, и рядом, как обычно, будет сидеть и нежно улыбаться Фрэн…
— Нарро…
Этот голос разрушил всё, о чём в тот момент думал Вожак. Заставил вздрогнуть и поморщиться.
Он ведь уже и забыл, что Лирин попросила остаться в кабинете. Забыл… и забылся.
— Да?
Нарро не стал поворачиваться — незачем. Она и так скажет всё, что хотела.
Несколько долгих, каких-то мучительных мгновений…
Треск поленьев в камине…
Шелест ткани платья, сминаемой в кулак…
Вдох… Выдох…
— Ты никогда не простишь меня?
Она прошептала это так тихо, что Нарро подумал — он ослышался. И поэтому переспросил:
— Что?
Голос Лирин дрожал, когда она повторила:
— Ты никогда не простишь меня?
У него моментально испортилось настроение. Больше не хотелось ни смотреть на огонь, ни думать… ничего не хотелось.
Дартхари медленно поднялся с кресла и обернулся.
Лирин стояла возле окна, нервно сжимая и разжимая в кулак шуршащую ткань платья. Там, за окном, давно сгустилась ночь, и казалось, что у Лирин за спиной — огромная чёрная дыра, комок из боли и воспоминаний, которые ни он, ни она не могут ни забыть, ни пережить.
Нарро сделал несколько шагов вперёд и остановился, не пройдя и половины комнаты. Вгляделся в лицо сестры… Жадное, с голодно мерцающими глазами и дрожащей губой.
Оно ему не понравилось.
— Разве ты просила прощения?
«Разве ты просила прощения?»
Глупая, глупая Лирин… Что ты ожидала услышать? Ты ведь давно поняла, что он не забыл и не простил.
Тот Дэйн, которого ты знала, конечно, простил бы. Но Дэйна больше нет, он умер, а Нарро… он не простит.
Но ты ведь не можешь просто сдаться? Да, ты не можешь. Потому что прощение — единственное, что тебе по-настоящему нужно, единственное, чего ты ждёшь. И ты выдыхаешь, вновь сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони, только бы не разреветься, как маленькая девочка: