Сердце волка
Шрифт:
Никто не провожал его презрительным взглядом. Не пытался убить. Не говорил обидных слов. Окружающие относились к Дэйнару так, словно его горб был чем-то обычным. И только спустя неделю юношу перестало это удивлять.
Постепенно оборотень узнавал всё больше об истории, организации и устройстве города, в котором поселился. Во главе Нерейска стоял человек, которого жители называли старостой. Каждые пять лет горожане выбирали нового (или того же самого) старосту. Помогали ему в нелёгком деле управления городом десять мастеров. Жители Нерейска объединялись в гильдии по роду службы, и каждая гильдия выбирала собственного
Дэйнар ничуть не удивился, когда узнал, что именно Форс — мастер гильдии магов.
Деньгами в Нерейске были блестящие рыбьи чешуйки. Менее всего ценились чешуйки серебряные, чуть дороже были золотые, а самыми дорогими считались чешуйки алые, как кровь. Впрочем, чаще всего жители предпочитали совершать натуральный обмен. Поскольку город ни с кем не торговал, в каждой семье, как правило, были и животноводы, и земледельцы, и ремесленники.
Оборотень быстро стал известной личностью. Во-первых, из-за того, что приехал с Аравейном, а здесь его, как оказалось, знали все без исключения. А во-вторых, из-за Чары.
— Неужели это аксал?!
— И он тебя слушается?!
— А можно погладить?
Именно такие возгласы слышал Дэйн первые несколько дней, пока жители города привыкали к присутствию Чары рядом с ним. Сама аксал поначалу дурела от количества внимания окружающих, но потом привыкла.
Дэйнар постепенно обживался в комнатке, выделенной ему Форсом, выгребал оттуда хлам, сортировал книги и убирал паутину из углов. И к концу первой недели он уже мог ходить по помещению, не рискуя переломать себе ноги.
Спать на обычной кровати он тоже привык. И каждую ночь видел сны, в которых возвращался в Арронтар. Чаще всего он летел вместе с ветром и, достигнув цели, пытался высушить слёзы на щеках невообразимо печальной девушки.
Только утром, просыпаясь с первым лучом солнца, он осознавал, кто именно снился ему этой ночью. И все последующие ночи тоже.
Первая седая прядь появилась в её волосах через неделю после ухода Дэйнара.
Она бы и не заметила, если бы не родители.
— Дочка? Что с тобой? — спросила мама на седьмой день за завтраком, указав на волосы. Посмотрев на своё отражение в зеркале напротив, Лирин молча пожала плечами.
Родители тщетно пытались расшевелить её, но она не хотела разговаривать.
После завтрака Лирин, так и не сказав матери с отцом ни слова, поспешила прочь из дома. И если бы они знали, куда и зачем направляется дочь, наверняка бы заперли Лирин в её комнате. Но они не знали.
День был прохладный, но девочка не чувствовала холода. Она просто шагала вперёд, к цели, не замечая ничего вокруг, в том числе и птиц, летевших за ней, будто шлейф.
У неё болело сердце. Постоянно. Лирин знала, что так будет, но не ожидала, что это окажется настолько мучительно.
Сердце в очередной раз кольнуло, как иголкой, и по щеке медленно сползла крошечная слезинка. Налетевший вдруг ветер прикоснулся к лицу Лирин невидимыми пальцами, словно пытался высушить слёзы, но девушка не обратила на это внимания,
потому что из-за поворота показалась усадьба дартхари.Лирин глубоко вздохнула, вытерла глаза рукавом и зашагала вперёд ещё быстрее.
— Добрый день, уважаемые зоры, — обратилась она к стражникам усадьбы. — Могу я видеть первого советника?
— Вам назначено? — прищурился один из оборотней. Лирин покачала головой.
— В таком случае назовите имя и цель визита, зора, и я передам советнику Рэнгару, что вы приходили.
Она только открыла рот, чтобы начать уговаривать стражников пропустить её в усадьбу, как вдруг с крыльца послышался спокойный голос советника:
— Не нужно, Брэнт, я приму эту юную зору.
Несмотря на сильную боль в сердце, Лирин почувствовала облегчение, когда советник кивнул девушке и, отвернувшись, зашагал в усадьбу.
Лирин много раз видела Рэнгара, но никогда не говорила с ним лично. Чёрный волк, он был советником более шестидесяти лет. Сначала вторым, а потом и первым. Рэнгар был уже стар, лицо его покрывала сеть мелких морщинок, волосы давно поседели. Невысокий, но крепкий, он не был сильным оборотнем.
Советник привёл девушку в свой кабинет и, усадив на диван, приказал явившемуся слуге налить Лирин чаю.
— О чём вы хотели побеседовать со мной?
Она на секунду замешкалась.
— Я хочу стать советником.
Чашка в руке Рэнгара тихонько звякнула.
Он поднял глаза и несколько секунд молча рассматривал Лирин.
— Сколько вам лет?
— Пятнадцать.
Он усмехнулся.
— Знаете, сколько раз в жизни я слышал подобное? Я хочу стать советником… Вы представляете, что это значит?
— Представляю, — прошептала Лирин, но старый оборотень не услышал её, продолжая говорить:
— Беспрекословное подчинение приказам дартхари. Никакой личной жизни. Совсем никакой, понимаете? У вас просто не будет на неё времени. Клятва Верности… Вы знаете, что это такое? Если дартхари скажет — иди, вы пойдёте. Если повелит умереть, вы умрёте. И разорвать эту клятву очень сложно. Дартхари меняются, советники остаются… Вы понимаете?
— Понимаю, — ответила Лирин уже громче и твёрже.
И что-то в её голосе и взгляде заставило Рэнгара остановиться и посмотреть на девушку, слегка прищурившись. Она отличалась от всех, кто приходил к нему с той же фразой: «Я хочу стать советником». Он не видел в ней жажды власти и тщеславия.
— Как тебя зовут?
— Лирин.
Несколько секунд Рэнгар ещё размышлял, а потом всё-таки кивнул.
— Хорошо. Приходи каждый день к девяти утра. Стражников я предупрежу. У тебя будет несколько лет, чтобы передумать.
С губ девушки сорвался едва слышный вздох облечения.
— Чему ты радуешься? — поднял брови Рэнгар, вставая с дивана. — Советники не принадлежат сами себе.
Лирин встала следом и, улыбнувшись впервые за эту неделю, тихо сказала:
— Я и так не принадлежу сама себе, зор Рэнгар, — и, коротко поклонившись, вышла из кабинета.
— Завтра я уезжаю.
Услышав это заявление из уст Аравейна на восьмой день его пребывания в доме Форса, Дэйнар искренне опечалился. За прошедшее время юноше начало казаться, что такое беззаботное существование продлится вечно.