Сердце Ворона

Однако мысли о Шуле и причинах ее непреходящих несчастий не отвлекали Мэв от раздумий о другом, том, что могло коснуться ее лично. После покушения на жизнь Мойдарта смертной казни были преданы двенадцать человек, двенадцать горцев. Вроде бы ничего удивительного, если бы не один заслуживающий внимания факт: трое из них были весьма успешными предпринимателями. Двоих Мэв довольно хорошо знала лично, а потому сильно сомневалась в том, что они могли принимать участие в столь опасной авантюре. Скорее всего их преступление заключалось в другом: они сумели разбогатеть в мире, где правили варлийцы. Так, например, Латимус Эшер владел прибыльным гончарным производством, его товары пользовались большим успехом и продавались даже в столице. Теперь процветающее предприятие перешло во владение Мойдарта.

Надо быть осторожной, решила Мэв. У нее самой дела шли в гору, и сейчас она вкладывала деньги в три занимавшиеся разведением скота фермы на севере. Похоже, все, что привлекало ее внимание, становилось прибыльным. В тайнике, устроенном в доме, уже лежало более пятисот фунтов золотом. На склоне холма появились какие-то фигуры, и Мэв, заслонив глаза от солнца, повернулась, чтобы разглядеть гостей. Впрочем, это оказались всего лишь Гримо, Кэлин и Банки. При мысли о Гримо на душе у нее потеплело. Что бы она ни говорила ему в лицо, Жэм был настоящим горцем, родившимся не в свое время. Гордый, сильный, страстный, он не мирился с ярмом завоевателей, и Мэв понимала, что рано или поздно темперамент возьмет верх над благоразумием и тогда неукротимый воин совершит нечто необдуманное и попадет прямиком на эшафот.

Мысль об этом заставила ее поежиться. Было время, когда Мэв казалось, что Гримо не равнодушен к ней. Она ждала от него первого шага, но так и не дождалась. Потом появился Калофар. Добрый и нежный, сильный и смелый. Они поженились, но никогда в обществе Калофара ей не было так легко и приятно, как в компании Жэма. Воин часто и надолго исчезал, и тогда Мэв охватывало неясное беспокойство, она ловила себя на том, что ее взгляд то и дело обращается к далеким холмам, а сердце тревожно замирает в ожидании его возвращения. Тем не менее, когда Жэм наконец приходил, в ней вскипала беспричинная, необъяснимая злость.

А вот Кэлин души не чаял в одноглазом воине. И Мэв до сих пор не могла определиться, как воспринимать их дружбу. Да, мальчик многому мог научиться у Гримо, но ей не хотелось, чтобы он подражал великану во всем. Мысль о том, что Кэлин может закончить свои дни на виселице, сводила ее с ума.

«Он не твой сын».

Мэв вздрогнула. Да, Калина родила Гиана, но кто его вырастил? Нет на свете матери, которая бы больше любила своего ребенка, чем она любила Кэлина.

Они подошли к дому. Мальчики отправились в кухню, а Жэм зачерпнул в ведре воды и с удовольствием осушил целый ковш.

— Я мыла в нем руки, — сказала Мэв.

— То-то вода такая сладкая, — с непринужденной улыбкой ответил Гримо. — Из парня получится хороший воин. Отлично движется и не боится боли.

— В наши дни это бесполезный для горца талант, — заметила она.

— Времена меняются. Говорят, на юге уже начались какие-то волнения. Король популярен далеко не везде. В прошлом месяце я сам слышал, как купцы толковали о возможной междоусобной войне. Подумай, как было бы прекрасно, если бы варлийцы перебили друг друга.

— Не вижу ничего прекрасного. Я убила всего одного человека, и его лицо до сих пор стоит у меня перед глазами.

— Он заслужил смерть. — Гримо нахмурился. — Заслужил тем, что убил Гиану, жену твоего брата.

— Да, согласна, но давай не будем больше говорить об убийствах. Скажи, ты пойдешь с нами на праздники

— Хочешь, чтобы я пошел?

— Мне все равно, Гримо. Но имей в виду, я не хочу краснеть оттого, что ты опять напьешься. Если пойдешь, то пообещай, что будешь обходить стороной пивные палатки.

— Обещаю, Мэв. Тем более что и времени на выпивку у меня все равно не будет. Собираюсь побороться.

Она задержала дыхание, пытаясь удержать злые и, может быть, несправедливые слова, уже рвущиеся наружу.

— Неужели ты так ничему и не научился, Гримо? В этом году в состязаниях участвуют варлийцы. И не простые борцы, а настоящие чемпионы. Так по крайней мере мне говорили. Эти люди зарабатывают на жизнь тем, что ломают другим

Пощечина прозвучала глухо, как отдаленный выстрел. Жэм отступил и сердито взглянул на Мэв.

— Клянусь небом, ты заходишь слишком далеко! — прорычал он.

Она покачала головой:

— Нет, ты никогда ничего не поймешь. Я ударила тебя левой рукой, а ты даже не заметил. Ты слеп на один глаз. Конечно, это не имеет большого значения, когда дерешься с каким-нибудь местным увальнем, но пройдет ли в схватке с варлийским чемпионом? Он же так тебя отделает, что и живого места не останется.

Некоторое время Гримо молчал.

— Да, — сказал он наконец, — кое в чем ты права. Но чтобы отделать меня, ублюдку надо остаться на ногах. — Жэм поднес к ее носу кулак. — Знаешь, что это такое? Молот ригантов. Хотел бы я увидеть варлийца, который сможет выстоять против этого. Он бьет как гром и приносит мрак. — Гримо неожиданно подмигнул. — И вот что, женщина. Ударишь меня еще раз, и тебе не поздоровится. Положу на колено и опущу молот на твою задницу.

Рука взлетела, но Жэм без труда перехватил ее.

— Удалось раз, но не удастся два.

— Только если пообещаешь, что не станешь больше

Мэв не пыталась вырваться, но посмотрела на Гримо так, что он разжал пальцы.

— Поставишь на меня, а?

— Я не играю, у меня нет лишних денег. Но когда все закончится, положу холодный компресс на твою разбитую физиономию. Это я тебе обещаю.

Гримо еще раз сжал пальцы, и она ощутила таящуюся в них силу. В следующее мгновение выражение его лица изменилось, как будто на него набежало облачко грусти, и оба застыли в неловком молчании. Мэв почему-то показалось, что Гримо подбирает какие-то слова.

Из кухни донесся голос Калина:

— Какая же ты прожорливая свинья, Гримо! Ты же слопал целый пирог!

Жэм ухмыльнулся:

— И ничуть об этом не жалею. Кстати, не мешало бы чего-нибудь перекусить.

Он вошел в дом, а Мэв потерла покрасневшее запястье, на котором еще горели отпечатки его пальцев.

Находившийся на окраине Элъдакра участок общинной земли с давних пор имел название Пять Полей. Впрочем, общинной эта земля считалась лишь номинально, потому что большая ее часть была огорожена для проведения четырех главных праздников Календаря Жертвы. Установленный тридцать лет назад забор надежно отделил горожан-варлийцев от горцев. Охранники у входа на каждый участок следили за тем, чтобы панноны по ошибке не попали туда, где их не ждали.

Мулграв приехал пораньше, чтобы самолично убедиться в принятых мерах безопасности. Побеседовав со стражниками, он призвал их не терять бдительность.

— Не спускайте глаз с толпы, — сказал телохранитель Мойдарта собравшимся солдатам. — Никто не должен подходить к нашему правителю ближе чем на двадцать футов. Особенно внимательно наблюдайте за теми, у кого бледные лица. Когда человек замышляет убийство, кровь у него стынет и кожа белеет. Следите также за руками тех, кто находится рядом с правителем. Если кто-то прячет руку под курткой или плащом, принимайте меры, отсекайте его от нашего господина.