Сердце, живущее в согласии

Знаки предвещали успех. Месяц спустя от травы не осталось и следа. Земля была готова к посеву. Все трое стояли и смотрели на это чудо. Их руки были черными по локоть, грязные лоунджи – мокрыми от пота. Никто не произносил ни слова, до конца не верилось, что они вернули поле к жизни. Воздух пах влажной, свежей, плодородной землей. Ну Ну присела на корточки, слепила большой ком и подала Тхару Тхару. Он понюхал его, улыбнулся и медленно растер между пальцами. Ну Ну показалось, что ее сын ласкал землю.

Что тогда говорила повитуха? Детская душа все знает. Она лишь не сказала, все ли прощает детская душа.

Настала горячая пора. Ну Ну заняла денег и купила семена цветной капусты, сои и клубни картофеля. Все это нужно было сеять немедленно. Семена и клубни оставили в шалаше, чтобы с утра взяться за работу, но за ночь птицы склевали половину запасов. Тогда Ну Ну с сыновьями вновь решили остаться на ночь в поле. Спали попеременно, охраняя свое богатство, а с рассветом начали сеять и работали, пока не стемнело. Рыли лунки, бросали в них семена и сажали клубни, закапывали, поливали и шли рыть следующие. Чтобы задобрить дух поля, построили ему маленький алтарь и каждый день делали приношения – банан и щепотку чая.

Природа и духи смилостивились над семьей Ну Ну. В нужное время начались дожди; не ливни, смывающие все на своем пути, а спокойные, обильно поливающие землю. Местные крестьяне не помнили, когда в последний раз был такой плодородный год. Чтобы перевезти урожай с поля в деревню, Ну Ну одолжила водяного буйвола с повозкой. Ко Гуи горделиво восседал на спине у животного, погоняя его хлыстом. Казалось, старший сын всю жизнь был погонщиком буйволов.

Увидев его и доверху нагруженную повозку, Ну Ну вспомнила слова покойного мужа. Время подтвердило их правоту, хоть тогда она и не верила, что человеку по силам измениться. Маунг Сейн говорил, что люди не обречены до конца дней оставаться такими, какими родились. Но перемены случаются, когда человек начинает над собой работать.

Судьба трижды задавала им вопрос. Возделанное поле и обильный урожай были их ответом.

Запасов хватило, чтобы спокойно пережить сухой сезон. В жаркие месяцы, отменявшие работы на полях, они сидели во дворе, плели циновки для крыш и стен, корзины и мешки. Деньги от продажи овощей позволили им починить крышу и заменить несколько сгнивших балок.

Не голодала семья Ну Ну и на второй год. Хотя он и выдался более засушливым, но то, что недодала природа, мать с детьми восполнили умением и усердным трудом.

На третий год они почувствовали в себе силы посеять рис. Ну Ну видела, что Тхар Тхар унаследовал не только отцовские силу и ловкость, но и крестьянский опыт ее дяди. Соседи жаловались на плохой урожай, а семья Ну Ну не знала, куда складывать мешки с рисом.

Но Тхар Тхар по-прежнему нуждался в уединении. Иногда он уходил от матери и брата на другой конец поля и работал там, не откликаясь на зов. Или садился на берегу реки и забавлялся с рогаткой. Стрелял Тхар Тхар очень хорошо, сшибал плоды манго, пробивал дырочки в листьях и прогонял птиц с поля, не покалечив ни одну.

Его мрачное отчуждение длилось недолго и кончалось столь же внезапно, как и начиналось. Через несколько часов Тхар Тхар словно пробуждался ото сна и вновь становился отзывчивым и дружелюбным. Как дивно в его характере перемешались отцовские и материнские черты. Тхар Тхар мог быть молчаливым, собранным и заботливым, как Маунг Сейн, или вдруг становился взрывным и меланхоличным, какой когда-то была она.

На четвертый год доходы семьи снова возросли. Вспоминая прошлые умозаключения, Ну Ну думала, не ошиблась ли она. Быть может, мы все-таки приходим в мир не с ограниченными запасами счастья? Вдруг существует некая сила, пополняющая резервы? Только время для пополнения выбирает сама.

Как бы хорошо им теперь ни жилось, Ну Ну каждый день тосковала по мужу. Особенно ночью, когда дети смотрели сны, а ей не спалось. Иногда она слышала его дыхание и ощущала прикосновение. Ну Ну поворачивалась, чтобы положить руки ему на грудь, и… натыкалась на пустоту. В такие моменты все тело пронзало болью.

Рана, которую смерть мужа пробила в ее жизни, никогда не затянется. Другие события могут накрыть собой эту дыру, наподобие кустарников, выросших над глубокой ямой. Но сама яма не исчезает, и в нее по-прежнему можно упасть.

Ну Ну не хотела гневить судьбу. Никто из них за эти годы не болел, они не голодали, – наоборот, доходы позволили привести в порядок дом. У них появилась новая крыша, новые стены. В дальнем углу двора поставили бетонное отхожее место. На следующий год собирались купить водяного буйвола или нескольких свиней. Ну Ну гордилась работящими, скромными и послушными сыновьями.

Наверное, таким и должно быть счастье женщины, которая лишилась мужа и только в памяти хранила его губы и запах. Ее счастье – иное. Счастье видеть и сознавать, что твои дети выросли и крепко стоят на ногах.

Глава 17

Есть моменты, которые человек помнит всю жизнь. Они вплавляются в душу, оставляя шрамы на невидимой коже. И потом от прикосновений к ним тело вздрагивает от нестерпимой боли. Эти шрамы не исчезают со временем, они ноют годы и даже десятилетия спустя. И вновь всё оживает: зловоние страха, его привкус и звук.

В такую минуту Ну Ну услышала рев автомобильных моторов.

День клонился к вечеру, над холмами висела пелена моросящего дождя – значит скоро он придет и в деревню. Воздух был теплым и влажным, дожди на этой неделе шли часто, и земля под босыми ступнями Ну Ну чавкала от избытка воды. После долгого дня в поле у нее болели ноги и колени. Вместе с сыновьями, несколькими односельчанками и их детьми Ну Ну возвращалась домой.

Машин еще не было видно, но над долиной разносился шум их моторов, будто рев приближающегося хищника.

Женщины и дети замерли на месте, словно по команде. Все понимали, чт'o последует за этим звуком. Ну Ну видела это по остекленевшим глазам, перекошенным лицам и застывшим телам.

Она повернулась в сторону зловещего рокота – в деревню ехали два армейских грузовика и два джипа, они быстро приближались. Даже слишком быстро.

Слухи о том, что военные колесят по окрестным селениям и в любой день могут появиться здесь, бродили по деревне и раньше. Старик У Тхан постоянно предупреждал односельчан, но его никто не слушал. Он много чего болтал. Например, о конце света, но мир до сих пор никуда не делся. Похоже, запоздалое пророчество У Тхана начинало сбываться – конец света был близок. Он надвигался в образе солдат в зеленой форме и блестящих черных сапогах, ехал в больших грузовиках, способных уместить население всей деревни.

Старик оказался прав: конец света наступал неожиданно.

Ну Ну огляделась – бежать поздно. Да и куда они удерут, где спрячутся? До соседней деревни – несколько миль, но и там они не будут в безопасности. Спасительных джунглей в их краях не было. И потом, редко кому удавалось улизнуть. Беглецов ловили, сажали в тюрьму и содержали в таких условиях, что выживали немногие. Так говорили на рынках.

Женщины не трогались с места. Дети помладше прятались за ноги матерей.

Сыновья Ну Ну стояли в нескольких футах и смотрели на нее. Выражение их лиц навсегда впечаталось ей в память, они знали, зачем сюда едут солдаты. За такими парнями, как они, чтобы увезти туда, откуда мало кто возвращался. И мать бессильна их защитить.